Наталья Игнатова - Рыцарь из преисподней

Путь был неблизкий даже с учетом того, что машины вели упыри. У людей поездка заняла бы часов пятнадцать, двенадцать, если очень спешить. Упыри спешили, поэтому до окраин Янгвы добрались за шесть часов. Миновали первые дома, одноэтажные каменные коттеджи, окруженные огородами. Дальше начались трех– и пятиэтажки, тоже сложенные из местного камня, в Янгве было мало места, городок со всех сторон стиснули горы, поэтому дома здесь строили многоквартирные, сразу на пять – десять семей. Красивые дома с внутренними дворами, коваными воротными арками, с непременными деревьями у входа в парадное.

– Вон тот дом, – сказал Софор, ткнув пальцем в пятиэтажку дальше по улице, – последний этаж, три крайних окна… – Он замолчал, всматриваясь, потом резко прибавил скорость, и «Скадат» почти прыгнул вперед, в считаные секунды преодолев последнюю сотню метров.

Артур не увидел в окнах ничего подозрительного. Что там вообще можно разглядеть со светлой-то улицы да сквозь густую листву?

– Хозяин дома, – бросил Софор.

Дома? А должен быть в горах на границе с лакуной, там, где его и еще семерых янгвийцев держат вампиры Бьорна.

Дверь в парадное была не заперта, о консьержах здесь и не слышали, зато холл под потолком опоясывал орнамент в виде стеблей и листьев полыни. Защита от нечисти. Артур отметил это мельком. Янгва – приграничный город, здесь больше боялись фейри, чем людей, и умели от них защищаться.

По крутой лестнице он взлетел на пятый этаж. Софор остался в машине, пытался связаться с Бьорном, выяснить, что произошло, но не зря же первым порывом вампира было как можно скорее оказаться рядом с этим домом, оказаться внутри. Хода в квартиру ему не было, но он даже об этом не вспомнил.

У порога нужной двери валялась сломанная пополам подкова. Раньше она висела над притолокой. Последний рубеж обороны. Если бы вернулся хозяин квартиры, глава семьи, ему не понадобилось бы ломать подкову, которую он сам же, скорее всего, и повесил.

Прежде чем выбить дверь, Артур успел подумать о том, что это становится привычкой.

Он вломился в темную, заставленную мебелью прихожую. Своротил стойку с обувью, чудом не разнес ростовое зеркало, увидев в нем свое отражение. Сориентировался в расходящихся из прихожей дверях – только одна вела в помещение, чьи окна выходили на проезжую часть, тут-то в этой двери и возник человек… возникло существо, выдававшее себя за хозяина. Ошибиться было невозможно, принять его за человека было невозможно. Черты лица, составленные тяп-ляп, как в плохом графическом редакторе из негодных картинок. Губы едва прикрывают частокол острых зубов. Зрачки расползлись шире радужки. Артур много раз видел, как фейри выдают себя за людей, и каждый раз не понимал, как им это удается. Не понимал, почему люди не видят подделку, ведь это всегда вот такое уродство.

Бывали случаи, когда фейри оказывались не уродливыми, а слишком красивыми. И это было еще хуже.

В комнате за спиной нечистика кричала женщина, кричала от боли. Артур глазом моргнуть не успел, как в руках у противника появился топор, копия Миротворца. Это была большая удача, что фейри настроился копировать людей и машинально продолжил делать это, даже оказавшись в опасности. Хотя откуда бы ему знать, что Артур опасен? Нет, не в удаче дело, а в самомнении: оказавшись в доме, каким-то образом преодолев защиту, фейри почувствовал себя всемогущим. Кто из людей способен причинить ему вред? Людям от него не спастись, никому из тех, кто его заинтересует.

А то что с топором в тесном пространстве не развернуться, это неважно. Он же не собирается драться, думает, что просто убьет или заколдует.

Артур одной рукой перехватил Миротворец у самого лезвия, рубанул сбоку, поверх древка иллюзорного топора, по правому плечу фейри. Короткий размах, но длина Миротворца позволила нанести удар, достаточно сильный, чтоб разрубить даже не иллюзорную плоть. Есть там настоящее плечо или нет, дело десятое, где-то под слоями иллюзий все равно скрывается средоточие твари. Лезвие рассекло плоть, застряло в кости, а Артур уже бил с другой руки, концом древка. Удар выдернул лезвие из раны, вбил фейри в косяк. Прочное дерево выдержало, фейри не влетел в комнату, не дал Артуру пространства для замаха, но и сам ударить не успел. Лезвие Миротворца поднялось и опустилось снова, хрустнула ключица, туго подались разрубаемые ребра. Массы топора хватило, чтоб до середины разворотить грудную клетку. Человек бы уже умирал, фейри лишь потерял подвижность. Понадобилось еще два удара: обухом в подбородок и снова рукоятью – в пах, чтоб забросить его в комнату, сбить с ног. И уже там, в небольшой спальне, где какое-то непонятное существо корчилось и исходило криком на развороченной кровати, Артур нанес последний удар. Сверху вниз по лежащему фейри, разрубив наконец череп.

Он нашел средоточие. Фейри рассыпался облаком дурно пахнущей пыли, остался лишь грязный след на ковровом покрытии.

Крик женщины, казалось, высверливал мозг, он был уже совсем не человеческим, настолько пронзительным и громким, что невозможно было думать, хотелось бежать, чтоб никогда больше не слышать этих звуков. Не меньше секунды ушло у Артура на то, чтоб понять, что же он видит. Промедление было хуже смерти, но он смотрел, смотрел в упор и не понимал. У нее было лицо с кроличьим приплюснутым носом, с переносицей, покрытой плюшевой рыжей шерстью, у нее были длинные уши, человеческие, бесшерстные, но длиной в ладонь, и они продолжали расти. Судорога сводила прижатые к груди руки, плечи врастали в тело, свободными оставались лишь предплечья и локти, и они тоже на глазах покрывались рыжим мягким пухом. Что происходило с ногами, не было видно под сбитыми покрывалами. И хвала Господу, что не было видно.

Артур наконец отмер.

– Господи, – выдохнул он, осеняя женщину крестом, – помоги дочери Твоей, избавь от колдовства, волшебства и чародейства, да не причинят они ей зла. Светом Своим сохрани ее, Благодатью Своей отврати нечестие!

Кошмарные метаморфозы прекратились. Крик повис в воздухе, как будто существовал сам по себе, а не исходил из сжавшегося в треугольник рта с двумя длинными передними зубами. И сразу в какой-то неуловимый для взгляда момент все изменилось. На раскуроченной постели, задыхаясь и хрипя от крика и слез, осталась лежать женщина. Нормальная человеческая женщина.

Одежда на ней была разодрана – даже прочная ткань джинсов не выдержала трансформаций. А еще ее трясло от холода, неизбежного следствия шока. Артур накрыл несчастную одеялом и услышал, как Софор зовет его из-за входной двери:

– Что там? Если нужна помощь, пригласи меня войти!

– Входи. Принеси воды и найди что-нибудь выпить.