Тая Ханами - По обе стороны Земли

Вскоре ни одного воинственно настроенного стража не осталось.

Организм, переполненный адреналином, начинал отходить от боя. Замечать что-то вокруг себя. То, что байкерам каким-то чудом удалось победить двух железных стражей. И то, с каким видом мотоциклисты разламывали сейчас останки киборгов. И то, как обнимал голову павшего друга совсем еще молодой парень. Обнимал, подняв лицо к небесам…

И то, как на крыльце конторы появились "агенты Смиты". Как упал мотоциклист. Как металлист послал приказ элементалам. И, как будто со стороны - как я сама плавила железо…

Наконец все стихло. Разлившаяся тишина не успокаивала. Обнажала чувства. Ожесточала.

К нам, стоявшим около крыльца, напряженно вслушивающимся в тишину, подошел Олег Евгеньевич.

– Интересно, в здании есть невинные люди? - осведомился он у своего сына.

– Судя по тем "мылам", что я получал от своих бывших сотрудников, их там вообще быть не должно, - мрачно ответил металлист.

– Тогда, - повернулся Илюхин отец к друиду, - не могли бы вы, молодой человек, устроить еще несколько тех огненных фокусов, что вы тут недавно демонстрировали?

Мы втроем переглянулись.

– Не дело бросать начатое на половине пути, - грустно, как мне показалось, сказал металлист. - Пожара бы только не случилось…

– Лес я отгоню, - проскрипел пенек. - Полумили хватит?

– Сам смотри, - ответила я за Илюху. - Мы не пожарники. Если сильно разгорится, нам не управиться.

– Ладно, что уж там! Жгите, давайте, - решился леший. - Я сам за лесом пригляжу, - покосился он на Маню.

Та повела на него зелеными глазищами.

Мы скомандовали бойцам увести мотоциклы подальше, оттащить убитых и раненых. Раздался звук заводимых моторов, запахло угарным газом.

Когда все снова успокоилось, мы дружно пальнули шаровыми молниями в здание. Грохнуло оглушающе - поди, в самом Новосибирске было слышно. Полыхнуло! Мы добавили огня, и вскоре все строение было охвачено рыжим пламенем. Зрелище получилось настолько завораживающим, что, я глаз отвести от него не могла, элементалы как с цепи сорвались, устроили массовую оргию с песнями и плясками. Угрюмые мотоциклисты молча смотрели на грандиозное пожарище.

Когда огонь поутих, мы с ребятами очнулись, пошли осматривать пострадавших. Я, старалась не смотреть на покалеченных мотоциклистов - просто делилась энергией с друидом. Ему удалось вытащить двоих из объятий смерти. И облегчить страдания тех, кто получил ранения, совместимые с жизнью.

Командиру байкеров тоже досталось - на левой руке не хватало двух пальцев, кисть была перетянута чьей-то грязной банданой. В другой, здоровой руке престарелый боец сжимал мобилу, разговаривал. Со знакомым хирургом, как я поняла. Друид, еле стоявший на ногах, аж скривился при виде перевязанной конечности, размотал промокшую насквозь тряпку, принялся останавливать кровь.

– Пальцев новых я тебе отрастить не могу, - пробормотал еле слышно Антон. - Не та у меня квалификация.

Стас удивленно глядел, как рана затягивается розоватой кожей…

Потом набрал еще один номер, кого-то разбудил, удостоверился, что приедет автобус…

…И тут я, все еще не отошедшая от боя, а потому прибывающая в стадии обострения всех чувств, вспомнила:

– Интересно, где Ромуальдович? Он был в здании, или нет?

Металлист, уже успевший остыть после активных действий, собрался вновь.

– Лично мне хотелось бы, чтобы он был мертв, - не стал кривить душой он. - Но, скорее всего, подземные этажи мало пострадали.

– Так, может, быть…

Илья отрицательно покачал головой:

– Лично у меня мощи не хватит на весь этот объем железа. Как у тебя - не знаю. Но весьма и весьма сомневаюсь, уж прости за откровенность.

– А он всегда под землей прятался, или только в исключительных случаях?

– Не знаю, - пожал плечами металлист. - Я с ним старался не пересекаться, сама понимаешь. Но было бы хорошо, если бы нам удалось понять, по ту он сторону бытия, или по эту.

– Я попробую его отыскать, - неуверенно сказала я, собираясь с мужеством для того, чтобы вызвать в памяти злющий образ потомка некроманта.

Ничего у меня не вышло. Судя по всему, злобы в организме не хватило для поиска. А потом я внезапно я осознала, что не спала уже почти сутки, что огонь в груди не ощущается, и что я скоро вообще рухну без сознания. Рефлексы, вбитые темным волхвом Владимиром, спасли меня от того, чтобы окончательно пасть духом, и я поставила защитный полог, но… Вокруг меня было еще около сотни уцелевших в бою байкеров. Отчаянным усилием я дотянулась до щитов металлиста и слабого, как котенка, друида, мы прикрыли ребят, столь храбро, но увы, безрассудно бросившиеся защищать честь своего собрата. Не прошло и пяти секунд, как Антон потерял сознание. Мы с Ильей сомкнули щиты. Но сил и у нас оставалось немного. Слишком долг был этот день. Слишком много всего произошло. Так бы мы, наверное, все и погибли, и поглотил бы нашу силу мощный некромантский амулет, если бы не Маня.

Рыжей молнией вырвалась она вперед, и я подумала, что больше никогда не загляну в ее бездонные глаза цвета сосновых иголок. Но не тут-то было! Видимо, право было начальство, когда, запустив в меня очередным фаерболом, приговаривало: "все, что нас не убивает, делает только сильнее!" Потому что Маня, совершенно проигнорировав действие сосущего жизненные силы амулета, самым преспокойным образом обвилась вокруг злобного потомка некроманта Ромуальда, державшего перед собой артефакт невиданной мощи, и принялась душить его, точно Каа бандерлога. Лицо злодея покраснело, покрылось бисеринками пота, на лбу вздулись вены… Чпок! Негодяй не выдержал давления, и лопнул.

А мы потом еще долго отмывали Маню в той самой общаге, около которой металлист оставил свой мотоцикл. Попутно я думала, что во Всеволоде Ромуальдовиче все-таки были зачатки какой-то магии, раз он мог пользоваться активными амулетами. Мне даже показалось, что это был очень важный для нас момент. И что зря мы так опрометчиво убили потомка некроманта…

Очнулась я в лазарете - той самой комнате, в которой провела первую ночь в Заповеднике. Сладко-сладко потянулась, умылась… и вспомнила. Как мы громили новосибирскую контору. И стало мне не по себе.

"Теперь меня волхв точно в мышь превратит", - твердо решила я. - "Ничто меня не спасет".

Вниз я левитировала безо всякого энтузиазма. Признаться, меня посещали трусливые мысли о побеге, но потом я представила, как буду жить в общаге МГУ, умываться водицей, в которой растворена половина таблицы Менделеева, а вторая - выпала в осадок, как буду учить неразумных студиозусов тому, что им совсем в жизни не нужно…