Вадим Панов - Запах страха

– То есть Крохин впадает в панику, и у него проявляются сверхспособности? – уточнил наемник.

– Именно.

– Обращать слабость в силу… – Кортес с уважением покачал головой: – Древние стратеги были бы довольны.

– Не сходится, – подал голос Корнилов. – Комиссар, вы говорили, что феномен одноразовый, значит, механизм должен был поломаться после Битцы.

– Получается, Крохин уникальный «жнец».

– А я думаю, вам просто понравилась идея.

– Во-первых, больше ничего в голову не приходит, – признался Сантьяга. – А во-вторых, эта версия объясняет все, включая мгновенное увеличение физической силы и отсутствие на месте преступления следов заклинаний. Крохин патологический трус, впасть в панику для него столь же легко, как для нас высморкаться. Что, если он научился обращаться к своей генетической памяти по заказу? Сознательно активизировать феномен «жнеца»? Это ведь необычайно интересный факт!

– Он убийца, – напомнил Корнилов. – Вы обещали мне его голову.

– А еще масанам, – рассмеялся комиссар. – Но это ведь не значит, что я не смогу его изучить.

– Одна голова на двух претендентов не делится, – хмуро произнес полицейский.

– Что-нибудь придумаем, – махнул рукой нав, настроение которого улучшилось до игривости. – Обещаю: никто не будет обижен.

– Каким же образом?

– В конце концов, у нас есть Мурзин, чье присутствие на Волге доказали ваши коллеги.

– Предполагают мои коллеги, – уточнил полицейский. – Тот факт, что Мурзин являлся членом команды убитых археологов, еще не доказывает, что он был на Волге.

– Отпечатки пальцев на инструментах и посуде, – вставил свое слово Кортес. – Узнать, как парни добирались, и найти свидетелей. Да что я вам рассказываю, майор? – И вытащил из кармана зазвонивший телефон. – Извините, господа, это важно.

Корнилов насупленно посмотрел на комиссара:

– Мурзин не убивал Лужного.

– Скажу больше: своих друзей Мурзин тоже не убивал. – Сантьяга обаятельно улыбнулся. – Но я подозреваю, что одного из бродяг прикончил именно он. А значит, на нем есть кровь.

– И его можно сделать козлом отпущения, – криво усмехнулся полицейский.

Он знал, что Служба утилизации способна сфабриковать любые доказательства – за тысячи лет жители Тайного Города поднаторели в умении заметать следы.

– Для начала Мурзина надо отыскать, – вздохнул Кортес, убирая телефон.

– Разве ваш напарник не следит за ним? – Сантьяга удивленно поднял брови.

– Уже нет, – пробурчал наемник. – В настоящее время Артем загорает в кутузке.

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Нагорная,

27 сентября, среда, 15:03

Как же гнетет одиночество!

Люди раздражают, пристают с вопросами, с требованиями. Непрерывно дергают, заставляют что-то делать или навязывают бессмысленные разговоры. Они рядом. Ты чувствуешь их запах, эмоции и даже, иногда, мысли. Ты с трудом терпишь надоевших родителей и опостылевших сослуживцев, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить по любому, самому безобидному поводу. Ты толкаешься в метро и получаешь ответные тычки, рявкаешь и смотришь исподлобья. Ты мечтаешь о тишине и покое. Завидуешь Робинзону Крузо и даже узнику замка Иф – ведь они были предоставлены самим себе. Тебе кажется, что именно глупые людишки отравляют твою жизнь, что они виноваты во всех твоих проблемах. Но…

Ты остаешься один, тебе не к кому обратиться, не с кем поговорить, ты боишься выйти из убежища и постепенно начинаешь тосковать по железобетонным плечам, что стискивали тебя в метро. Тебе хочется, чтобы рядом оказался хоть кто-то: пахнущий мыслями и эмоциями, дергающий в самый неподходящий момент и пристающий с бессмысленными разговорами. Тебе нужно поговорить. Пожаловаться. А рядом – никого.

Возможно, потому, что не следовало завидовать Робинзону Крузо.

Пружина сжалась до последнего предела и уже готова распрямиться. Виктор не обманывал себя, он знал, что, распрямившись, пружина унесет его далеко-далеко.

«Как все глупо…»

Идеальный план не сработал, все обернулось против него, и вместо того, чтобы наслаждаться новой, полной жизнью, в которой нет места страху, он вынужден скрываться, прятаться от всех.

Разумеется, не по своей вине! Он все сделал правильно. Или не сделал?

Где была допущена ошибка? Не стоило нападать на чудов? Согласен – мальчишеская выходка. Но Фредди оскорбил Карину! Такое нельзя спускать! А может, проблемы начались на Волге? Когда упал в обморок после ритуала и позволил проклятому археологу изучить паспорт и стащить «ухо»? Или вампиры? Нет, схватка с масанами случилась после того, как взорвалась квартира. Она стала достойным финалом этого безумного и неудачного дела, в котором все пошло кувырком.

Крохин подошел к окну, прикоснулся лбом к холодному стеклу, с другой стороны которого медленно стекали дождевые капли, и грустно усмехнулся, глядя на тяжелые серые тучи, которыми небо сдавливало Москву.

А может, главная ошибка была совершена в Битцевском парке? В тот день, когда он впервые в жизни попробовал на вкус чужую кровь?

«Скольких я убил? Четыре насильника. Три археолога. Три масана. Десять трупов… Нет, забыл двух бродяг, которых грохнул по приказу Марины. Двенадцать».

Ведьма сказала, что нужно повторить битцевские события для какого-то эксперимента. Думала, придется долго уговаривать слабака, а Виктор взял и согласился. Сразу же. Без раздумий. Он настолько устал быть трусом, что готов был пойти на что угодно, лишь бы вновь почувствовать силу. Вновь разбудить притаившегося внутри зверя.

Ведь зверь мог все.

«Двенадцать трупов. Неплохо для патологического труса, да?»

– Я силен!

Но не смел.

– А репутация труса защищает меня от подозрений!

Поправка: защищала.

Сколько времени потребуется следователям Великих Домов, чтобы связать гибель троих вампиров со взрывом в квартире? Не очень много. А потом у них появятся вопросы к скромному служащему «Тиградком», и Виктор понятия не имел, как на них отвечать.

И посоветоваться не с кем.

Потому что остался совсем один.

Крохин спрятался в квартире двоюродного брата, который увез семью на отдых в Турцию. Дверь вскрыл универсальной отмычкой, по счастью завалявшейся в кармане, свет не включал, впотьмах разделся и завалился на хозяйскую кровать. Ночь провел отвратительно. Трясся от страха, ожидая, что за ним вот-вот придут, иногда проваливался в тревожное забытье, но потом вскрикивал, просыпался и вновь начинал трястись. Лишь под утро, окончательно измучившись, поспал без перерыва три часа. Проснулся с жуткой головной болью. Позвонил на работу, сообщил, что приболел, и попросил отгул. Ему не отказали: заболел, значит, заболел. Видимо, в «Тиградком» еще не успели узнать о взрыве в квартире.