Далекие странники (перевод новеллы) - Тяньтянь Сяо
Однако, вести счёт отведённым дням оказалось мучительно тяжело. Пройдя через многие невзгоды, Чжоу Цзышу сохранил сильную волю и ни разу не захотел умереть. А теперь, в эти беззаботные дни, наполненные весельем и духом свободы, он ждал неминуемой гибели. Разве это не смахивало на насмешку судьбы? Чжоу Цзышу подумал, что снова совершил какую-то глупость.
В этот момент в его дверь легонько постучали. Чжоу Цзышу на мгновение опешил — беспардонным Вэнь Кэсину и Е Байи не требовалось приглашение, чтобы войти. Он попытался встать с кровати, но свалился обратно от приступа тупой боли в груди. Бессознательно сжав рукой простыню, Чжоу Цзышу с трудом направил ци на преодоление удушья, сделал два глубоких вдоха и только потом с мрачным видом потащился открывать дверь.
Снаружи нерешительно топтался Чжан Чэнлин, его рука застыла в намерении постучать снова. Заметив, что учитель бледен, как мертвец, и на редкость угрюм, мальчик виновато опустил голову, будто совершил непростительный грех, и тихо, как мышонок, пискнул себе под нос:
— Шифу…
— Что ты здесь делаешь? — недовольно осведомился Чжоу Цзышу.
Уголки губ Чжан Чэнлина опустились. Мальчишка выглядел так, будто вот-вот расплачется.
— Шифу... я только что очнулся и не могу снова заснуть.
Чжоу Цзышу скрестил руки на груди, прислонился к дверному косяку и недобро усмехнулся:
— По-твоему… я должен спеть тебе колыбельную и уложить в кроватку?
Чжан Чэнлин опустил голову ещё ниже. Так низко, что Чжоу Цзышу начал опасаться, не переломится ли у мальчишки шея. Зимними ночами даже в Шучжуне было студёно. Из-за разыгравшихся гвоздей Чжоу Цзышу стал чувствительным к холоду, и его знобило на сквозняке. Схватив флягу и сделав большой глоток вина, он раздражённо поглядел на мальчишку:
— Если есть что сказать, не томи.
— Шифу, я снова видел во сне отца и тех людей, — прошептал Чжан Чэнлин. — Это было так давно, почему я всё ещё не забыл? Я совсем ни на что не годен, да?
Чжоу Цзышу замер. Чжан Чэнлин решил, что учитель не намерен с ним больше возиться и украдкой поднял глаза. Мальчик сожалел, что вообще пришёл сюда, не подумав. Но Чжоу Цзышу отступил на шаг и слегка кивнул, приглашая его войти. Чувствуя себя прощённым за великий проступок, Чжан Чэнлин радостно поспешил внутрь.
Чжоу Цзышу зажёг лампу. Поскольку в комнате не было воды, он наполовину заполнил чашу вином и протянул её Чжан Чэнлину. Не сообразив, что напиток может быть крепким, мальчишка выпил всё залпом и ощутил, как от самого горла до желудка прокатился огонь. Чжан Чэнлин покраснел и задохнулся, не в силах вымолвить ни слова. От его глупого вида суровое лицо шифу дрогнуло. Не удержавшись, Чжоу Цзышу отвернулся, чтобы просмеяться. Чжан Чэнлин ещё ни разу не видел, чтобы «строгому учителю» было с ним весело. Теперь мальчик уставился на шифу с таким восторгом, что забыл выдохнуть.
Когда они встретились в его родной солнечной Цзяннани, Чжан Чэнлин только что осиротел и ему не на кого было положиться. Рядом оказался лишь этот человек, красноречивый с другими, но немногословный с ним. Чжан Чэнлин ухватился за Чжоу Цзышу как за спасительную соломинку.
Мальчик понимал, что шифу по-настоящему помогает ему, и мечтал подружиться с наставником, но не хотел досаждать. Шифу и так всегда раздражало его присутствие. Постепенно осторожность Чжан Чэнлина переросла в благоговейный трепет. Собираясь заговорить с учителем, он всякий раз перебарывал приступ дрожи. Но когда на сердце делалось невыносимо тяжело, Чжан Чэнлин снова и снова отправлялся к Чжоу Цзышу.
Думая о своём отце и шифу, мальчик понимал, как сильно они различались — и внешностью, и характером. Но одновременно он чувствовал, что отец и шифу были людьми одного сорта — высокие, отважные, сильные и… у обоих болела душа за одного бестолкового мальчишку.
— Шифу, — прокашлявшись, заговорил Чжан Чэнлин, — мы следуем за старшим Е, чтобы найти поместье Марионеток и узнать правду о Кристальной броне. Когда мы выясним, что произошло много лет назад, то поймём, кто и почему убил моего отца?
Чжоу Цзышу приподнял бровь и уклончиво ответил:
— Кто знает.
Чжан Чэнлин наморщил лоб, ненадолго задумался, а затем тихо спросил:
— Шифу, есть ли на свете люди, которые убивают других без причины? Я много думал об этом. Возможно, жизнь моего отца отняли за то, что он совершил что-то плохое?
Своей глубиной вопрос поставил Чжоу Цзышу в тупик. Не зная, что ответить, он опустил взгляд на печального сорванца. Лицо Чжан Чэнлина в этот миг омрачали сотни горестных дум. Внезапно Чжоу Цзышу протянул руку, схватил мальчишку за шиворот и потащил его на улицу, приговаривая:
— Провалялся весь день, а теперь мается от скуки! Медленная птица отправляется в путь пораньше.[317] Не хочешь спать — начинай тренировку! Видимо, я мало требовал, раз у тебя остались силы выдумывать ерунду.
Подняв с земли несколько мелких камешков, Чжоу Цзышу перебрал их в пальцах и неожиданно метнул один в Чжан Чэнлина. Камень больно щёлкнул мальчишку по лбу. Не успел он охнуть, как прилетел второй. Спотыкаясь и падая, Чжан Чэнлин отбежал на другой конец двора, пока его демон-наставник острил:
— В кунг-фу, которому я тебя обучал, нет стойки под названием «мордой вниз»![318]
Из головы Чжан Чэнлина мигом выдуло лишние мысли: теперь он думал только о том, как избежать сыпавшихся дождём камешков. Парнишка немного приободрился, только когда кучка в руке Чжоу Цзышу иссякла. Но едва Чжан Чэнлин выдохнул с облегчением, как услышал:
— Это так ты выполняешь технику «Облёт девяти дворцов»? Смотреть на ползущего паука и то приятнее! Начало ещё куда ни шло, но что ты натворил дальше? Останешься и повторишь связку от начала до конца. Ещё раз ошибёшься, и я тебе ноги переломаю, щенок!
До ужаса перепуганный Чжан Чэнлин стал ступать так осторожно и медленно, словно делал первые шаги в жизни. Он перемещался неувереннее хромой старушки, боящейся раздавить муравьёв. Время от времени мальчик опасливо поглядывал на Чжоу Цзышу, переживая, как бы тот не усложнил задачу. Тогда перелом ног станет неминуемым.
Чжоу Цзышу присел, размышляя о том, насколько безнадёжно наивен этот малец. По-прежнему ощущая тяжесть в груди, он отвернулся, чтобы прокашляться. Зловещий румянец, проступивший на щеках Чжоу Цзышу, выглядел под
