Алсана Злолотце - Линия Между

Таисс еще больше трансформировала нюх, наслаждаясь многообразием осенних запахов. Пахло в основном сырыми, дикими травами: этот луг был не из тех, где пасут скот, здесь когда-то давно, может пять, может шесть дюжин лет назад лилась кровь и гибли люди, запах смерти притупился, но не ушел окончательно, животные просто не пойдут сюда. Пограничье между Володаем и Зальхером пестрело такими пустошами-шрамами на много часов или даже дней езды в обе стороны. Если бы туман не был настолько густым, можно было бы заметить множество высоких, мясистых стеблей, покрытых кроваво-красными цветами. Словно свечи, поднимались они над другим разнотравьем, распространяя вокруг странный аромат. Горьчцы, цветы смерти.

Глухой перестук копыт несущегося вперед Дикого (как он умудрялся не путаться в высокой траве, дриада предпочитала не думать) завораживал, совсем как бой ритуальных дриадских барабанов. Четкий ритмический рисунок одиночества: есть только ты и конь, существо, позволяющее в полной мере осознать, как далеко оказался весь остальной мир. Таисс не вспоминала ни о ком, даже за Арлеса и Янку, которые наверняка скакали где-то далеко позади, не волновалась.

Только серый туман и ветер в лицо.

Когда туман впереди начал темнеть, а потом превратился в высокий частокол из тех, которые обычно окружают селения на севере, чувство, до этого ведущее ведьму за собой, тренькнуло и замолкло. Таисс спешилась и, вытащив из правого голенища нож, шагнула к воротам.

Сказочное зло нужно побеждать по всем правилам, описанным в тех же сказках. Дриада, не знавшая, что в услышанных когда-то легендах правда, а что — вымысел рассказчиков, предпочла не пренебрегать ни одним из ритуалов.

Вдох на десять, выдох на тринадцать. Короткий взмах — и лезвие на треть ушло в столб, на котором крепилась правая створка ворот.

— Заговорю беду, заговорю, — слова легко всплывали в памяти, спасибо монастырским урокам. — Отведу беду, отведу. А тебе, Марама, ни с водой вниз, ни с ветром вверх, только прахом прочь. Ни на север, ни на юг не отпустит лихо круг. И на запад не уйдешь — не пропустит мимо нож, а на востоке крик петушиный чуется, слышится, ранним утром дышится. Кружись, вертись, но меня дождись.

Вряд ли срабатывал именно заговор, скорее сталь не выпускала моровую девку за ворота, но рисковать Таисс не стала. Тем более что этого словоблудия никто не слышал. Договорив до конца, девушка выдохнула и принялась на ощупь искать, где проходит запирающая ворота балка. Отодвинуть ее магией Песка получилось бы лучше, но там, где такой маг четвертой Стихии взял бы умением, Таисс вполне могла бы победить упорством.

— А ну, подвинься! — вампир оттеснил девушку в сторону.

— Вы откуда?! — удивилась она, отступая и оглядываясь на держащую лошадей Янку.

— Как только ты остановилась, я открыл телепорт. Делать мне больше нечего, гоняться за тобой по такому туману. Что у нас тут? Песок? О да, я вижу. Сейчас… Таи, тебе эти ворота еще понадобятся, или я могу их снести?

— Не стоит, — улыбнулась ведьма. — Просто аккуратно открой их.

— Слушаюсь и повинуюсь, — дурашливо прогундосил Арлес, легонько толкая ладони к воротам. Послышался шум уходящей с креплений балки и глухой удар. — Принимайте работу!

Таисс ухмыльнулась левой половиной губ и сильно толкнула ворота внутрь. Распахнуть их полностью не получилось, но образовавшейся щели вполне хватило, чтобы туда проскользнул вампир.

Дриада оглянулась в поисках какого-нибудь столба или деревца, к которому можно было бы привязать лошадей. Вести их внутрь, где сейчас беспредельничает Марама, было чистой воды безумием. Подходящее деревце нашлось. Таисс поочередно забрала у Реяны поводья всех трех животных, крепко привязывая их к толстой ветке, растущей параллельно земле.

— Мне опять оставаться? — грустно спросила акробатка. Таисс оглянулась.

— А ты хочешь пойти внутрь?

— Да, — Янка сжала кулаки. Было видно, что она боится, но борется со своим страхом. — Тогда я хоть видела, что вы делали, а сейчас?

Ведьма задумчиво погладила Гоблина по шее. Дикий тут же ревниво фыркнул, напоминая, кто тут чья хозяйка. Таисс одарила лаской и его, потом кивнула.

— Ладно. Пойдешь с нами, но обещай, что не будешь заниматься никакой самодеятельностью. Никаких пререканий со мной или Арлесом. Никаких вопросов под руку. И никакой жалости, ясно? То, что ты увидишь, тебе, скорее всего, очень не понравится. Так что подумай еще раз.

Акробатка решительно кивнула, потом поспешно убрала с лица выбившуюся из косы прядь. Таисс уважительно покачала головой и повернулась к воротам. Отойдя на несколько шагов, быстро наложила на лошадей охранный контур. Боги ведь охотнее всего помогают тем, кто сам о себе заботится.

Арлес уже успел убрать с дороги балку и распахнуть ворота на всю ширину.

— Закрывай обратно и запирай, — быстро скомандовала ведьма. — Будем расследование проводить.

В подтверждение своих слов, она наложила на ворота дополнительной запирающее заклятье и только после этого откашлялась, прочищая горло.

— Поднимайтесь! — крик прорезал ночную тишину. Но не залаяли собаки: их уже просто не было в живых; не взбунтовался в хлевах скот: замер напряженно, чуя Мараму, но не умея ей противостоять. — Просыпайтесь, если жизни дороги!

Сообразив, что так никто не откликнется, Таисс сжала зубы и призвала на помощь магию. Костры в ладонях горели не хуже настоящих, но не обжигали. Реяна, увидев их, всхлипнула, но крик сдержала. Она старалась держаться поближе к вампиру, чувствовала, что этой ночью с дриадой творится что-то странное и страшное.

Таисс побежала по улице вперед, Арлес, держась на некотором расстоянии, следовал за ней. Он совсем не знал, что за нежить такая — Марама, а потому не лез в герои, ждал, пока ему что-нибудь объяснят. Но подхваченную с земли палку все-таки зажег. Если эта тварь боится света, то еще один факел не будет лишним.

Четыре раза пришлось закричать Таисс, чтобы люди проснулись и поверили: беда. Захлопали двери, сонно загудело селение, собираясь на площади у статуи Найвэри, которую после первого снега поменяют на Сталаю. Факелов хватало, девушка тряхнула запястьями, заставляя огонь в руках погаснуть.

— В чем дело? — поинтересовался здоровенный детина, вооруженный, на всякий случай, огромными вилами. — Вы кто такие?

— Марама, — только и сказала ведьма. И этого хватило.

Заплакали дети, те, кто чуть постарше, кто уже наверняка бегал темными вечерами слушать страшные сказки. Заголосили женщины, прижимающие к себе совсем маленьких. Да и лица мужчин стали куда суровее.