Семара - Зарницы смуты

Такие подробности о Западном Доме я узнал от отставного гвардейского капитана. Гродверд оказался на редкость скупым собеседником, и неохотно отвечал на расспросы, но на счастье, в общей корабельной столовой, мне повезло повстречать Манхандра Однорукого. Полевого капитана, дослужившего свой срок на стенах Бодхардума, столицы запада.

Седовласый ветеран, потерявший руку в одной из многочисленных схваток с кронами, не так давно завязал с военным делом. Жизненная сила все еще кипела в нем, глаза горели молодецким задором.

- Клятый возраст, - любил приговаривать он, после кружки-другой пива. - Уже чувствую себя трухлявым пеньком. Скоро начну мочиться под себя, и ворчать на молодняк... Это ж надо, даже оставшись без руки, я умудрился дослужиться до капитана! Проклятое увечье не мешало заниматься любимым ремеслом! А возраст, мать его так, свалил меня. Но глаз по-прежнему остер, точно говорю тебе. Знал бы ты, как лихо мои молодчики из баллист лупят...

Человеком капитан оказался веселым, знал кучу смешных баек и старинных легенд; не брезговал вином и пивом. По вечерам рассказывал о баталиях времен Бури, жизни в Мискареллье, расспрашивал о Ромбаде.

Долгое морское путешествие, как ни странно, повлияло на меня хорошо. Хотя ничего удивительного в этом нет: спал на мягкой кровати, трижды в день ел и дышал чистым морским воздухом; да и рану в боку залечил корабельный монах.

Порт прибрежного городка Паллериз встретил нас легким снежком. Для жителя Халиты снег - предвестник беды. Но меня он нисколько не волновал. Пускай здесь и было холодно, но, в сравнении с Ромбадом, где, наверное, уже вовсю мочь дули северные ветра, а дороги завалило сугробами, зима на западе казалась мягкой.

Распрощавшись с попутчиками, я и Гродверд направились на ближайшую почтовую станцию, где Рубака нанял повозку. Со слов капитана Манхандра, путешествовать по проложенным через вымершие земли дорогам можно и пешком, да вот только Гродверд отчаянно спешил. Потому и решил раскошелиться на повозку.

О перевозках в Каолите стоит рассказать подробнее.

С незапамятных времен, еще до того, как на континент перебрались первые колдуны, дорогами заправляли Орры. Древняя, нечеловеческая раса, они первыми додумались мостить тракты тесаными плитами. Об их облике известно мало и по сей день, они предпочитают скрывать его под бесформенными балахонами. Людей они сторонились, ограничиваясь торговлей. Но Буря коснулась и их. Колдуны жгли деревни, безжалостно убивали детей... Не будучи сведущими в военном ремесле, орры попросили помощи у людей.

Нашу повозку сопровождала пара наемников вооруженных топорами и луками. Кучер, сутулый и молчаливый орр, правил лошадьми, сидя на высоком облучке с откидными бортами. Рядом лежал заряженный шнеппер.

Занятно. Лишь у меня оружия не было. Впрочем, эту несправедливость исправили быстро.

- Вот, - Гродверд протянул мне старый корд, - раз в трущобах рос, управиться с ним должен. Только осторожней, лезвие старое, источенное. Может обломиться, если в кость попадешь.

Устроившись на лавке, он положил палаш на колени и ухватился за рукоять. Я сунул корд за пояс и забыл о нем. А сам, закутавшись в плащ, во все глаза разглядывал истерзанную колдовством землю...

Колеса сухо шуршали по старым плитам, над головой со скрипом раскачивалась лампа, а кованая решетка на окнах придавала унылому пейзажу колорита. Наемники от повозки отказались - предпочли жеребцов. Изредка выезжали на лигу-другую вперед, дабы разведать местность.

Ночами я слышал сдавленные стоны, всхлипы и даже чей-то далекий плачь. Спутники говорили, что это рыдают искалеченные земли... Ночевали мы прямо в повозке, запирая на ночь ставни и вешая на дверь толстую цепь с тяжелым замком. Орр держался от нас отстраненно, почти не разговаривал. Голос его казались низким, хрипящим, словно кучер постоянно задыхается.

Спалось плохо. Постоянно просыпался храпа, а однажды меня разбудил заунывный вой, разлившийся над бескрайней степью. Гродверд как-то обронил, что это воют месшифы - чудовища Кристалла. Это были странные твари с человеческим туловищем и головами пятнистых гиен. Пугливые и тупые, но уже с зачатками разума. Стая вооруженных кистенями и дубинами месшифов представляла серьезную угрозу.

Как-то утром, когда мои спутники еще крепко спали, я проснулся от ужасной тяжести внизу живота.

Сняв цепь с двери, выскочил в утренние сумерки и легкой трусцой отбежал к засохшему обломку дерева... Справив нужду, вернулся к фургону.

К моему удивлению, орр уже проснулся. Он сидел на облучке и ковырялся ложкой в странном глиняном горшочке. Ел.

- Ты первый раз в Мискарелле? - прохрипел он. Получив утвердительный ответ, продолжил: - Тогда лезь сюда. Посмотри, что сделали колдуны с нашей землей.

Скрыв удивление, я забрался на облучок. Вид оттуда открывался не из приятных.

Серая, изрытая трещинами земля простиралась во все стороны света, теряясь за пеленой утреннего тумана. Чуть восточней, в стороне, куда змеилась дорога, виднелись силуэты Клыков - двух скал по обе стороны тракта.

- Гляди на восток. Во-о-он там, где ямы с оплавленными краями и вздыбившийся грунт. Когда-то здесь был город. Последний город орров в обжитых землях. После удара колдунов, от него остались шлак и пепел.

Разглядывая раны на теле земли, я с ужасом представил, сколько же крови пролилось здесь.

- Мы - не люди, - кучер безжалостно отбросил глиняный горшок, - мы не умели сражаться. Нас интересовали только лошади и повозки. Еще дороги. Что и по сей день манят орров... Чем мы не угодили колдунам?

- Не знаю, - признался я. - А чем им не угодили люди? Колдуны - отвратительные твари, место которым под дерновым одеяльцем. Ты хочешь понять их поступки?

- Не хочу. Это риторический вопрос... если знаешь, что это такое. Меня устраивает судьба выходцев Фростдрима, но без боли на искалеченную землю смотреть не могу. Тяжко на сердце... И знаешь, что самое жуткое?

- Нет. Расскажи.

- Легион Павших. Слышал о нем? Нет? Коротка человеческая память. Расспроси на досуге своего спутника.

На том разговор и зачах. Но о Легионе я узнал. И, да, верно, это была самая страшная из всех историй Бури.

Среди Колдунов были такие, что научились поднимать мертвецов из могил. Легион Павших прошелся по Мискареллю, разбившись о стены Бодхардума. Западный Дом оказался изувечен, но не сломлен.

"Как мы смогли победить в такой войне? - думал я, разглядывая старый корд с хрупким лезвием. - Может, в университете найду ответ на этот вопрос..."

Дорога постепенно расширялась, все чаще на обочине попадались черные пятна старых кострищ. Где-то вдалеке торчали одинокие, измученные вековой жаждой деревья. Изредка встречались заросли колючего кустарника, проплешины с сухим коричневым мхом или низкая желтая трава, что на ощупь больше похожа на мочало. К концу четвертого дня из-за тяжелых свинцовых туч осторожно выглянуло солнце. Зима немного попугала мискарелльцев, до поры смирив свою ярость.