Виктор Власов - Последний рассвет

Проспал!? Скоро тренировка, благо живот — пустой! Да ещё ведь наказание бамбуковыми палками!

— Вы — ученик мастера Шуинсая? — послышался голос. В обрамлении перистых папоротников появилась голова в широком воронковидном шлеме. Посланник из додзё. — Я устал вас искать!

Шиничиро не ответил, только глубоко вздохнул. По тропинке, усыпанной мелким щебнем, он дошёл до синтоистского храма. Обогнув строение, взбежал на холм. Оттуда виднелась нежно-синяя неспокойная гладь океана, густо пенящаяся у берега. Бурыми охапками лежали в белой пене выброшенные водоросли морской капусты. Протяжно крича, кружили над водой белые крупные чайки, вглядываясь в блуждающую бирюзу воды; то и дело камнем срывались в неё, выхватывая неосторожную рыбу. Выдернутая из воды рыба, сверкающая серебристой мокрой чешуёй, будто обработанный алмаз, мягко сияла, пока её не заглатывала хищница. Рыбаки на берегу — одни сушили и чинили сети, другие сидели вокруг костра, громко хохотали, ждали, когда на слабом огне пропечётся добыча.

Ветер наскочил на Шиничиро, обдув опухшее со сна лицо, взлохматил чёлку, превратив волосы цвета воронова крыла в разворошённое гнездо. Юноша не спешил на тренировку. Занятие сегодня вёл не отец, а его помощник — Йиро. Чичиуэ наверняка проведёт ещё немало дней в Эдо.

Сиганув с холма, мальчишка быстро бежал к шумящему прибою, слегка проваливаясь в серый морской песок, в котором попадалось множество ракушек, до снежной белизны отмытых солёным накатом. Юный сорванец упивался полнотой жизни — на бегу проделывал серии ударов, уклонялся от нападения невидимого противника, избегал, маневрируя, воображаемые летящие звёздочки, кувыркался, принимая то одну, то другую боевую стойку, подпрыгивал, рубя с вертушки встречный ветер… И вот тёплые солёные брызги отлетели в разные стороны! Ворвавшись с разбега в океан, Шиничиро нырнул в волну… На губах едкая пряная соль, руки и ноги слегка покалывало, а сильные и ровные удары сердца наполняли грудь упоительным вдохновением.

Выходя из воды, он обнаружил нескольких элитных воинов-хатамото в красно-фиолетовых накидках. Откуда было знать отпрыску деревенского самурайского рода, что воины сопровождали сестру императора — Суа! А если бы и знал…

Юноша с любопытством разглядывал крепкую высокую изящную девушку в ярко-голубом кимоно, выполняющую ката — плавные движения руками и ногами. Сами собой рождались в голове красивые строки — стихи. Жаль, что при себе не имелось ни сямисэн, ни бива — спел бы песню…

Приятная нежная мелодия исходила из чуткого сердца юноши, соединялась с шепчущими звуками прибоя. Слушая тоскливые крики чаек словно музыку, он понимал, что озарение — начало творчества, — наделяет человека индивидуальностью, поэтому не собирался поддаваться отцу и не променял бы свой поэтический дар ни на что.

Шиничиро мог полоснуть кого-нибудь насмешкой, острой, как бритва, но истинного вреда не причинил бы. Не хотел быть юноша ни чёрствым солдафоном, ни, тем более, хладнокровным убийцей. Его душа чуралась жестокости, шумных ссор и молчаливой гнетущей тревоги, способной вогнать в отчаяние. Окрылённый вдохновением, он стремительно приблизился к Суа. Охрана перегородила путь.

— Ты кто?

Шиничиро, нахмурившись, сделал вид, что не услышал.

— Отвечай! — недовольно потребовал страж, большим пальцем выдвинув клинок из ножен.

— Вы что, вдесятером наброситесь на одного безоружного? — юноша презрительно задрал подбородок. — Я лучший ученик додзё Ампаруа, никто мне не указ!

Шиничиро умел мгновенно оценивать тон беседы и действовать по ситуации. Он, хотя и волновался, но голос прозвучал уверенно. Под стать голосу изменилось и лицо.

— Пустите мальчика, — закончив ката, улыбнулась Суа. — Чей ты «лучший ученик»?

Она оглядела юношу с ног до головы. Там, где его одежда уже просохла, белёсыми пятнами выступала морская соль. Его веснушчатое плутоватое лицо, обрамлённое копной волнистых волос, показалось девушке знакомым.

Обычно, если не мог совладать с эмоциями, юноша суетился — крутил головой, дотрагивался до ушей, сжимал руки в кулаки, но теперь собрался.

— Лучшего мастера во всём Канто, — надменно улыбнулся Шиничиро. — Глупо называть известное имя.

— Ты — наглец, и не более, — спокойно заключила Суа, сложив губы в узкую полоску. Сверкающая ширь океана отражалась искрами в её больших тёмно-карих глазах.

— Тогда проверим?.. — щёлкнув языком, начал Шиничиро плавное перемещение в боевую позицию.

— Знай, с кем разговариваешь! — гаркнул десятник, схватившись за оружие.

Суа подняла руку. Охранник застыл.

— Да, проверим, — кивнула она, вытянувшись в струну. Яркими бусинами блеснули глаза, щёки занялись сердитым румянцем. Девушка повернулась боком и замерла, будто любовалась прибоем, не замечая наглого «лучшего ученика». Её стройная сильная фигура вызывающе изящна — настоящая змея! В утренних лучах плечо красиво круглилось под кимоно. — Начинай.

Издевалась?! Шиничиро обуял гнев, всё его существо всколыхнулось — сразиться! Метнувшись с места, юный ниндзя атаковал прямым ударом ноги. Она резко отбила удар стопой влево и хлёстко выкинула правую руку, чтобы встретить ребром ладони в горло. Юноша с уклоном припал к земле, и, крутнувшись по инерции, подсёк её опорную «хвостом дракона». Девушка рухнула на спину, перекатилась кувырком назад. Охранники схватили Шини. Подошёл десятник — рослый самурай. Искры из глаз вонзились в мозжечок, превратили день в непроглядную тьму ночи. Юноше показалось, что его ослепили, лишили слуха и превратили в тряпичную куклу. Прошло какое-то время, прежде чем он разглядел ухмыляющуюся Суа и услышал издевательский смех охранников.

— Отпустите его, — приказала она. Охранники отошли.

Шиничиро вскочил, кинулся атаковать. Но гнев навредил… пропахал носом по земле. Суа покачала головой и неприятно улыбнулась. От бессилия на глаза навернулись слёзы, но не собирался юный наглец заканчивать бой поражением — снова в стойке, наклонился вперёд, кимоно на груди провисло, оттуда выпал кодзука.

Она юркой змейкой ловко поднырнула, подхватила оружие, опередив его.

— Дешёвый трюк, и неумело выполнен, — Суа посерьёзнела.

Отбросив кинжал в сторону, девушка поймала всё ещё оглушённого Шиничиро за растянувшийся ворот кимоно, крепко схватила за шею:

— Заканчиваем бой?

Он ответил, скрежеща зубами:

— Не сейчас!

Слегка оттолкнув упрямца, Суа рванула его на себя, высоко ударила коленкой, а затем опрокинула на песок, будто сноп. Ещё в коротком полёте у юноши перехватило дыхание. Миг, и он лежит поверженный, кровь гулко пульсирует в ушах. В груди — боль, парализовавшая волю. Воздух поплыл перед глазами, обратившись в бледную желеобразную массу, и Шиничиро перестал различать голоса.