Евгений Велтистов - Ноктюрн пустоты

Совсем как дети, подпрыгивая и кривляясь, выскочили мы под дождь. И под мелкими каплями, сгибаясь под влажными ветвями, вбежали на освещенную площадку, на которой сидели люди. Смеясь и проклиная вечный дождь, не понимая, что здесь будет, мы уселись на мокрый асфальт рядом с застывшими гостями. Моя спина уперлась в спину Марии.

Светили прожекторы. Слева над головами нависал деревянный помост, кончавшийся трамплином. Справа, повинуясь жестам молчаливых слуг, садились рядами гости. Вплотную - до самых стропил, на которых были уложены маты.

Гремела музыка. Мы прилежно мокли и отшучивались от дождя.

– Смотри! - Юрик толкнул меня локтем.

На крыше виллы Гешта вспыхнули огромные неоновые буквы:

Что за бред? Какой Эдди?

И вдруг радио объявило:

"Господа, мы просим извинения и за дождь, и за неудобство…"

– Нам удобно! - крикнул Томас и с лисьей улыбкой заглянул соседям в лицо. Зрители смеялись.

"Вы приглашены на опасный трюк, но не вы рискуете жизнью, - энергично продолжал диктор. - Потому что Эдди Джонни перепрыгнет вас всех".

Под моей лопаткой что-то быстро застучало.

– Мне страшно, - услышал я голос Марии.

– Не бойся! - взвизгнул Бак. - Если он и свалится, то только на последние ряды…

Я сделал выразительный знак Баку, и он тотчас насторожился, стал потихоньку соображать, кто этот Эдди и почему он - Джонни.

Я замер, сжался в заведенную пружину, принимая решение.

"Итак, внимание, господа! Король мотоцикла Эдди Джонни над вами! Смотрите вверх!.."

Ударил в уши усиленный динамиками грохот. И одновременно прозвучал страстный призыв:

– Эдди, остановись! Эдди!

Мария вскочила, и Томас был готов к этому. Он успел дотянуться до ее лодыжек. Я подхватил Марию на руки, зажал ладонью кричащий рот. Но я не мог справиться с рвущимся отчаянием:

– Сволочь ты, сволочь, сволочь, Гешт! - кричала, извиваясь, Мария. - Остановите его! Слышите?..

Люди молча отодвигались от нас, как от безумных.

Треск усилился - мотор работал почти на пределе. Втроем мы едва удерживали Марию.

Не знаю, как пролетел над нами Эдди. Кричало радио. Вопили зрители. Мария, искусав нас крепкими мелкими зубами, вырвалась и убежала.

Я нашел ее на месте приземления Эдди. Едва увидев меня, сын блеснул черными глазами из-под сросшихся бровей.

– Мы возвращаемся домой, отец. - Он склонился над лежащей на матрасе матерью.

– Ну и характер! - Томас Бак учащенно дышал за моей спиной. - Может, примем его в фирму, Джон?

– Только попробуй! - Я в упор взглянул на Тома, и он попятился от меня. - Неужели ты ничего не понял?

– Понял, - пролепетал Бак. - Вы едете домой…

– Организуй, пожалуйста, самолет!

– У меня сейчас нет! Но я найду. - Бак круто повернулся, исчез в электрической ночи.

– Подождите здесь! - приказал я сыну и направился в кабинет Гешта.

Я знал, на каком этаже и в каком крыле виллы размещают кабинеты. Не спрашивая роботов, вошел к хозяину.

Меня поразило странное хихиканье.

Файди Гешт, владыка мира, сидел перед огромным телеэкраном и смеялся. Какой-то пьяный человек, качаясь среди столов, никак не мог выбраться из примитивной клети.

– Мне нужен самолет, Файди! - сказал я отрывисто. - До Мюнхена.

Гешт повернулся ко мне.

– Для тебя, Бари, всегда готов персональный самолет! Счет пришлю потом.

– Пожалуйста.

– Но ты посмотри, Бари, как он смешон - этакая свинья!..

Я думал, что Гешт смотрит по телевизору старинный детектив или комедию. Но Файди насмехался над одним из гостей, который поверил в искреннее гостеприимство и теперь никак не мог найти среди бесконечных столов дорогу домой.

– Ах ты, дохлая крыса! - взорвался я.

Файди смотрел на меня вопросительно, не понимая, к кому обращено возмущение. Редкие его волосы стояли дыбом.

– Мелкая ты душа, Файди, - уточнил я и вплотную приблизился к хозяину вечера. - Ты обещал мне самолет?

– Номер семьдесят девять ноль пятнадцать! Он ждет вас на взлетной полосе, Бари! - Гешт подтвердил тяжелым волевым взглядом, что это истинная правда, отвернулся, уставился в экран. - Вы дитя, Бари, вы ничего не понимаете в удовольствиях. Смотрите, пока не улетел самолет. Это же Тедди. Тедди Питман - мой бывший компаньон… теперь пьяный сапожник…

Пьяный полз под столами в поисках выхода из лабиринта.

Меня преследовал смех сумасшедшего старика.

Глава пятая

Неделю мы прожили счастливо.

Эдди по утрам пил молоко и возился со своим мотоциклом. Мария выходила к столу в домашнем халате. Я ничего не делал, шутил со своими и забыл, что имею какое-либо отношение к событиям в этом мире. Мы вели себя будто вообще ничего не случилось.

Иногда я вспоминал визгливый смех Файди и сжимал скулы.

Скотина, ловко он устроил нашу встречу. Наверное, так же гнусно хихикал над истерикой Марии. А я-то думал, что в неожиданных затратах Гешта скрыт глубокий смысл. Впрочем, не исключено, что он извлекал дополнительные проценты из вложенного капитала. Когда у тебя много миллиардов, а жизнь подходит к роковой черте, поневоле рехнешься…

На улице шел дождь, иногда падал и тут же таял мокрый снег, а камин так заманчиво потрескивал сосновыми поленьями, что не хотелось покидать дом… Я заметил по горящим ушам сына, что ему хочется поделиться переживаниями, которые он ощущал во время прыжка, но не подавал повода для неприятного разговора. Мария тоже сдерживала себя, кроила и шила сыну сверхмодную футболку. У-у подбегал, топоча, по очереди к каждому и выпрашивал сладости.

– Отец, покажи твой коронный репортаж, - сказал Эдди.

– Коронный? Какой же из них?.. Ах да, "Токио, день Т.". Это было пять лет назад.

Я достал кассету, зарядил видеомагнитофон.

– Ты не видел его?

Эдди кивнул. Он редко смотрел телевизор. Теперь, объединенные телеэкраном, мы представляли образцовую бюргерскую семью.

Кадры с необычайной документальностью воскресили недавнее прошлое. Токио горел: на пленке - клубы дыма, пляска огня, ныряющие в пламя пожарные, носилки с жертвами.

Когда прибываешь на место катастрофы, то самая большая трудность - достать транспорт. В Токио мне повезло: я получил один из трех вертолетов телекомпании Эн-Эйч-Кей, специально оборудованных для прямых репортажей. Я был первым западным корреспондентом, прибывшим на место катастрофы, и дирекцию самой могущественной телесети заинтересовал именно взгляд Джона Бари на драматические события. Переговоры провели по радио; я попросил, чтобы звуковой комментарий к кадрам давали из студии местные репортеры.

На аэродроме представители телекомпании, среди которых были, конечно, и люди службы безопасности, предоставили мне вертолет с пилотом. Два других вертолета были уже в воздухе, вели репортаж.