Марина Комарова - Враг Хозяина Штормов ((Йенгангер не дышит))

Ещё раз посмотрев на них обоих, я понял, что похожи они не только взглядами. Телосложение, черты и выражения лиц… Родственники? Ладно, это можно легко выяснить. Я уверенно шагнул вперёд, поднимая руку, чтобы призвать разрушительные силы.

— Стой! — хриплый знакомый голос.

Не обратив на него внимания, я уже направил руку на дверь, чувствуя, как воздух резко стал гуще прежнего, а дверь начала обволакивать смолянистая тьма.

— Стой! — на этот раз в крике уже не было приказа. Почти просьба, рожденная ненавистью и безысходностью. И снова тот же взгляд в спину, словно выжигающий безумным огнём.

Я молчал, внутри тьмы уже как живые начали вспыхивать пурпурные и серебристые искорки.

— Дух, ставший скрёмтом, клянёшься ли ты бессмертником и камнями севера, что не причинишь мне вреда? Если я получу клятву, твоя телесная оболочка останется целой.

Поклясться бессмертником — уберечь после смерти собственный покой и покой близких людей. Камни севера — то, на чём все ванханенцы дают нерушимые клятвы. Считается, что они были принесены морским владыкой Гунфридром в древние времена.

В ответ — тишина. Он не знает, можно ли мне доверять. Но пока я не услышу клятвы, не обернусь и не отзову чары назад.

— Что тебе моя клятва?

Прозвучало устало, хотя можно было расслышать клокочущую в голосе ненависть.

— Это моё дело.

Тьма на мгновение замерла, но по моему велению снова принялась уничтожать дверь.

За спиной прошелестел вздох — испуганный и безнадёжный. Если исчезнет тело, то скрёмт не сумеет никогда обрести покой.

— Клянусь, — голос неожиданно стал уверенным и спокойным. — Клянусь бессмертником и камнями севера, что не трону тебя, Оларс Глёмт. Теперь за тобой слово Посредника.

Однако он прекрасно понимает, с кем имеет дело. И знает, что честью ни один Посредник разбрасываться не будет. Слишком многие за это поплатились собственной головой.

— Твоё тело останется целым. Я его не трону.

Тьма начала таять, пока вовсе не исчезла.

— Слово Посредника.

На мгновение повисла напряжённая тишина. Я начал медленно оборачиваться. Но тут же был сбит с ног оглушающим ударом.

Глава 5. Сирген и Сигрид

— Уло! Нет! — тут же раздался хрипловатый крик.

Спустя миг я понял, что лежу на земле, придавленный весом огромного волка. Ещё недавно он сидел возле воплощённой в камне Сигрид.

— Уло, оставь его, — уже спокойно, но твёрдо повторил скрёмт.

Жёлтые глаза внимательно изучали меня, оскал совсем не походил на дружелюбную улыбку. Шевелиться не стоило, я молча смотрел на волка. Страх и паника исчезли, хранитель рода не станет причинять вред без веской причины. Будто почувствовав, что я не боюсь, волк недовольно заворчал, отпустил меня и отошёл в сторону.

Я сел на земле, глядя на приблизившегося скрёмта. Очень похож на статую. Точнее, статуя на него. Только лицо будто скрыто серой тенью.

Он протянул мне руку:

— Уло не любит чужаков.

Я размышлял лишь миг, отказываться от помощи не стоит. Клятву нарушать он не станет, а хранитель рода меня не тронет. В том, что волк не простой зверь, сомнений уже не было. Предательство всегда оборачивается против нарушившего данное слово.

Рука скрёмта оказалась на удивление крепкой.

— Уло — хранитель рода?

Лишнее уточнение не помешает.

— Да.

Серые глаза неотрывно смотрели, изучали моё лицо. Было видно — пытается понять, какие я преследую цели. Тишина начинала затягиваться, но, если взял паузу, — держи. Масса вопросов, которые нужно задать отступила на второй план. Спрошу позже. Разглядывая его, я отметил несколько странных особенностей. На скрёмте была та же одежда моряка, что и на статуе, но только сейчас cтало ясно, что такую давно не носят. Накидки предпочитают поярче, пряжки на поясах повычурнее, а винтовой браслет воина и вовсе не надевают.

Первым нарушил молчание скрёмт:

— Идём в замок. Скоро наступит утро.

Ничего не оставалось, как следовать за ним. Раз приглашает в своё жилище, значит готов говорить. Я бросил мельком взгляд на возвышавшуюся чёрную громаду башен и стен. Неприветливое место. Но кто знает, возможно, раньше тут всё было иным?

Волк трусил рядом со скрёмтом, порой оборачиваясь на меня и сверкая жёлтыми глазами. Он явно показывал: ты — чужак, я тебе не верю. Эх, волче, мало кто йенгангеров любит.

Стоило только Сиргену подойти ближе к замку, как исчез морок, открыв взору массивные двери. Они сами распахнулись перед ним, будто почуяли приближение хозяина. Уло обогнал скрёмта и вбежал внутрь первым.

— Будь гостем, Глёмт, — глухо произнёс Сирген. — Хотя давно замок Бессмертника не принимал их.

Да уж. Если всех гостей сбрасывать в пропасть, то неудивительно.

Даже если скрёмт и заметил искривившую губы усмешку, то не подал виду.

— Ты убил Ярни?

— Да.

Прямой, но немногословный.

— Зачем?

— Узнаешь.

Широкий просторный зал замка, потолка не видно, словно специально строили так, чтобы, подняв голову, ничего нельзя было разглядеть. С какой целью — непонятно. Не зря говорили, что ранее в Ванханене жило много потомков древней расы. Вот и строили себе дома не так, как обычные люди. На стенах удивительная роспись. Вероятно, приглашали искусных южных мастеров.

Нужно было следовать за Сиргеном, но я остановился, не в силах оторвать взгляда от невероятных рисунков. Вот здесь мощные корабли с высоко поднятыми носами — каждый с головой линорма; здесь — шумные торги северян: ванханенцы и чудаковатые лаайге — народ шаманов и погонщиков оленей, которые предпочитали не покидать своих родных мест. Лаайге невысокие, но крепкие и жилистые люди. У них необычный узкий разрез глаз, резко выделяющий их среди моих соотечественников. Высокие скулы, широкие лбы, мелкие, но правильные черты лица. Одеты в меха и кожу, причудливые головные уборы расшиты деревянными бусинами и бляшками. А здесь…

Я чуть нахмурился. Высокая женщина в синем праздничном наряде. Золотые косы короной уложены вокруг головы. Возле её ног — огромные серые волки. Рядом с ней Сирген Бессмертник. Он держит руки женщины в своих. Через миг я понял, что это Сигрид. Как-то странно он на неё смотрит. Неужто муж и жена могли обладать таким поразительным сходством?

— Слышал ли ты о Волчьей пророчице, йенгангер?

Я вздрогнул, голос скрёмта вывел меня из какого-то странного оцепенения. Что ж, кажется, Сирген собирается поиграть по своим правилам. Если это будет недолго, то можно и выслушать.

Я повернулся к нему. Скрёмт сидел напротив в вырезанном из ванханенского черного дуба кресле. Волк положил ему голову на колени, словно не грозный лесной зверь, в котором живёт хранитель рода, а преданный пёс.