Светлана Фирсова - Тито

Тито аккуратно, опасаясь, что его может снова швырнуть на стену, прикрыл стекло ковром. Больше он никогда не трогал волшебное стекло и вспоминал о нём только тогда, когда ему становилось больно.

Если не считать этого неприятного происшествия, ничего плохого в комнате не было вообще. В ней всё было ярким и до краёв наполненным волшебством. Каждый день пребывания в ней можно было ожидать каких-нибудь сюрпризов.

Всё больше и больше времени Тито стал проводить в комнате. Злосчастные часы при виде мальчика, торопливо выбегающего из комнаты в начале "свободного времени" недовольно щёлкали. Мальчик стал делать домашнее задание на скорую руку, вообще не стараясь. На уроках он стал рассеянным и только на уроках Конфетия Красова он был очень внимательным. Однажды в конце урока он заметил на себе взгляд учителя и что-то нехорошо шевельнулось у него в душе — такими зловеще-змеиными выглядели эти голубые глаза.

Глава 3

Так неторопливо проплыли четыре месяца пребывания Тито в школе волшебства.

На уроках уровень сложности всё возрастал и Тито, который при появлении в своей жизни Секретной комнаты, стал более равнодушен к учёбе, теперь навёрстывал упущенное, чтобы не потерять нить сложного. Впрочем, наверстал он всё быстро и вскоре стал одним из первых учеников класса. Теперь учителя его ставили в пример другим детям, что ухудшило его и так не отличные отношения с одноклассниками. А для учеников на тёмной стороне школы стало делом чести задирать и пытаться побить Тито.

Теперь он всё чаще стал рассуждать над понятиями "светлое и тёмное". Ему казалось странным то, что светлые ученики ему завидуют, ведь это чувство должно быть свойственно только тёмным. Светлые должны были радоваться за ближнего своего, а вместо этого они иногда даже позволяли себе грубые шутки в адрес Тито. Тёмные же были тёмными — им не нужно было следовать каким-то правилам и поэтому они ничего не нарушали, были такими, какими должны быть — злыми и и самоуверенными.

Поэтому Тито потерял всякое уважение к своим одноклассникам и почувствовал, что если тёмные перейдут его незримую грань терпения, он перестанет быть смирным, светлым магом и взорвётся — взорвётся так, что худо будет всем тёмным в этой школе.

Однако пока что он старался быть незаметным в классе и не отвечал ничем на шутки одноклассников. При нападках тёмных же он просто напросто возводил вокруг себя незримую ограду, про которую узнал из одной книги Арвелеро Барилово. Он был недосягаем для всех, и это так бесило их настолько, что имя Тито стало чем-то вроде ругательства. Однако мальчик чувствовал в отношении магов к себе нечто кроме ненависти — это было уважение, которое никто не хотел признавать и чувство страха, которое неизменно вызывало странное выражение лица юного мага и его невосприимчивость к ненависти вокруг. Тито было всё равно на всё, кроме Секретной комнаты и говорливых часов.

Так прошёл ещё один месяц. И некоторые изменения произошли опять. Тёмненькие наконец смирились с существованием Тито и перестали его донимать, только самые упёртые и злобные продолжали свои насмешки. Казалось, вся школа в один день решила забыть про существование Тито. Он остался один, по-настоящему один, но даже это не изменило его отношения к окружающему.

День 1 февраля выдался тёплым и солнечным. В подземном мире сезоны года не менялись, поэтому круглый год было лето.

Выдалось "свободное время", и Тито только что собирался пойти в Секретную комнату. Он был уже у тайного проёма, как вдруг раздался жуткий свист. Тито подпрыгнул, ему тут же подумалось, что это его кто-то подкараулил тут и теперь вычислит Секретную комнату. Но тут Тито понял, что свистела сама школа. Маг, взяв себя в руки, спокойно пошёл в Общий коридор, от которого было легко попасть в Светлую столовую. Кругом сновала толпа школьников. Кто с заинтересованными, кто с наполенными ужасом, кто с просто весёлыми лицами шёл в зал.

Тито в общем потоке толпы, но как-то оказавшийся далеко от тел, влетел в зал и занял место за одним столиком. Буквально через секунду место рядом с ним заняла Гаста, наверное, единственный маг во всей школе, который с первого же дня знакомства поддерживал связь с мальчиком. Больше никто к столику не подходил. Во-первых здесь сидел этот "маг, которого следует забыть" (про это прозвище Тито узнал от всеведущих часов), во-вторых "эта надоедливая болтушка", более мягкое обстоятельство.

Тито, смирившись с присутствием Гасты, повернул голову к девочке и спросил:

— Ты не знаешь, что это за вой?

— Такой звонок подают в случае тревоги. Не могу представить, что могло случиться, — оживлённо ответила Гаста. — Хотя нет, могу! Наверное, это нападение на школу… Или землятресение… Или нашествие громадных слизней! А можеь, война началась? Или какой-то праздник? А ты как думаешь?..

Тито неопределённо мотнул головой, а Гаста, вполне удовлетворившаяся этим ответом продолжила строить разные предположения.

Когда все ученики расселись за столики, со своего места поднялся Римеон Ниферентевич — картофельный воин, это прозвище накрепко зацепилось за мысли Тито.

Директор заговорил:

— Светлые, мы собрались здесь для того, чтобы я сделал одно важное объявление. Вчера вечером из ОВС — Охраны Волшебного спокойствия — поступила информация о том, что один из величайших тёмных волшебников — Ролевер Волориба вновь объявился в нашем волшебном мире, — на минуту его голос заглушили охи и ахи детей волшебников. Тито заметил, что на лицах всех ребят запечатлелся ужас и какое-то странное полу-восторженное, полу-любопытное выражение. Он взглянул на Гасту и отметил, что её лицо смертельно побледнело, вопреки своему обыкновению она молчала, даже губы сжала. Картофельный воин продолжил:

— В связи с этим, я вынужден сообщить, что всякие прогулки отменены. Вам вообще больше нельзя покидать школу, конечно, до последних каникул. (так в мире магов назывались наши "летние каникулы") Тем кто не знает в лицо Ролевера Волориба я советую посмотреть сюда, чтобы при необходимости суметь опознать его.

Римеон взмахнул рукой и по её мановению в воздухе возник человек, если ЭТО можно было назвать человеком.

Ростом это существо было среднего, кожа у него была белоснежной и, казалось, сквозь неё просвечивают все вены и скелет. Лицо было попросту уродливым, но исполненным достоинства, глаза были огромными, без зрачка, одни белки. На губах играла странная улыбка. Тито уставился на эту улыбку и не мог больше смотреть ни на что другое. Теперь он не испытывал отвращение к существу, каким бы уродливым оно ни было, его улыбка стирала весь облик. Она делала фальшивым всю оболочку и Тито просто не верил, что то, что сейчас предстало его глазам, на самом деле есть Ролевер Волориба.