Ольга Голотвина - Тьма над Гильдией

— Вы когда-нибудь научитесь слушать, что говорит учитель? Вы… стадо олухов! Это, по-вашему, детеныш дракона, да? — Шенги гневно указал на чешуйчатое существо, которое увлеченно догладывало телячью кость. — Где вы видели такого детеныша дракона?

— А мы их и вовсе никаких не видели, — тихо буркнул Нургидан. Очень тихо.

Но Шенги услышал.

— Если б ты меньше шлялся по девочкам и больше времени посвящал учебе, то вспомнил бы про народ ящеров, который живет в Подгорном Мире!

Нитха виновато ойкнула: она помнила про народ ящеров, но ей задурили голову циркачи и стражники. Теперь-то она видит: ничего общего с драконом! И шея короткая, и крыльев нет, и третий глаз на макушке!

Нургидан глядел непонимающе: он и впрямь больше интересовался подружками, чем рассказами учителя о Подгорном Мире. Не считал нужным забивать себе голову. Драться он научился не хуже учителя, а будет надо что умное припомнить — на это есть Дайру.

А Дайру тут как тут — высунулся из-за плеча учителя, блистает знаниями:

— Народ ящеров проживает на болотах, размножается кладкой яиц. В брачный период ящеры объединяются в стаи — одна самка и четверо-пятеро самцов. Чешуя детенышей черного цвета, но с возрастом…

— Цыц! — Когда Шенги не в духе, лучше не привлекать его внимания. — Тебя не спросили!

— Учитель, — всхлипнула Нитха, — ты на меня очень сердишься?

— Девчонка, — холодно ответил Шенги, — заметь, я был очень сдержан. Даже ни разу не употребил слово «идиотка», хоть оно и вертелось на языке. С тобой после разберемся, а сейчас важнее решить, что делать с этим малышом. — Шенги обернулся, голос его стал мягче. — Так ты знаешь наш язык, приятель?

Ящерок неуверенно перевел взгляд с недоглоданной кости на Шенги и обратно. Словно прикидывал, не отберет ли человек у него лакомство. А затем внятно ответил:

— Умею, почтеннейшая публика!

— Почему — публика? — удивился Нургидан.

— А которые не циркачи, те — публика, — снисходительно разъяснил ящерок.

— С укротителем ты тоже разговаривал? — не утерпела Нитха.

— Еще чего! Чтоб эта зараза новый номер придумала — «говорящий дракон»? А сам чуть что — факелом в рыло!

Шенги укоризненно взглянул на девочку и попросил ящерка рассказать свою историю.

История оказалась невеселой.

Начиналась-то она прекрасно: в мелком, прогретом до дна болотце, под присмотром ласковой мамы, вместе с сестричкой и двумя братьями. Когда у детишек начали пробиваться гребни на спинках, мама рассталась с детьми. Мамины самцы разобрали малышей и нарекли их учениками. Его учитель был лучше всех: великий охотник и знаток древних преданий. Вместе они исходили не одну складку. Малыш учился читать следы, находить целебные травы и коренья, сражаться с хищниками. А порой, плотно поев, оба валялись на мелководье, и ученик слушал легенды о временах, когда их мир еще не был прозрачной движущейся полосой в клубке складок.

Это была чудесная жизнь, но, увы, недолгая. Случайно ящеры угодили в Прореху — у людей ее называют Воротами. И очутились в лесу возле какого-то замка. Местные жители при виде «чудищ» ударились в панику. Властитель замка послал стражников, те забили учителя копьями, а на малыша набросили сеть. Три дня сидел он на цепи на заднем дворе замка. Потом властителю надоела новая забава, и он продал свою добычу бродячему цирку.

С тех пор ящерок и колесил по Миру Людей — примерно три года.

Как научился говорить на чужом языке? Запросто! Фургон был большой, в одном углу — клетка, в другом — топчан. Там ехала жена хозяина цирка с ребенком. И все ворковала со своим карапузом: «Вот это, деточка, огонь. Не тяни ручки, обожжешься! А это — окошко, а за ним — солнышко. А это наш папа орет… опять пьяный… ну, скажи: па-па!» Так и не заметила, что не одного, а двоих говорить выучила.

Молчать три года? Вот еще! Разговаривал, только не со всеми. Была у него подруга, наездница и танцовщица. Совсем еще девчонка. С ней плохо обращались, так от невеселой жизни готова была хоть с ящером подружиться. Болтали понемножку, это был их секрет. Она ему рассказывала про Мир Людей… Да вот беда, недавно сбежала из цирка, дружка себе нашла. И стала у молодого ящера жизнь — хуже некуда.

Есть ли имя? Вот с этим трудно. Детские имена остались за Гранью, новое дать некому. Циркачка звала Братиком, укротитель — Гаденышем, но это как-то не тянет на имя…

Шенги и его ученики, расчувствовавшись, дружно решили: вернуть беднягу на родину! Все равно собирались в столицу через Подгорный Мир — так быстрее. Но предупредили малыша: вряд ли он отыщет знакомых. Там время идет как-то непонятно, в каждой складке по-своему… ах, ему учитель уже объяснил? Но во всех складках время катится быстрее, чем в Мире Людей, так что близкие его в лучшем случае уже забыли, а в худшем — умерли.

Ящерок ответил, что у него знакомых — учитель да мама. Учитель умер, а мама не интересуется детьми, у которых прорезался спинной гребень. Так что лишь бы вернуться за Грань, можно даже в чужую складку, было бы подходящее место для охоты — и свобода!

Так же дружно решили и второй вопрос: имя ящерку должна дать Нитха, раз уж она это сокровище так выгодно купила.

— А тут и думать нечего! — развеселилась девочка. — Он сам сказал: которые не циркачи, те — публика. Значит, он — Циркач!

Ящерок возмущенно зашипел. Нургидан и Шенги наперебой начали уверять его, что такого восхитительного имени нет ни у кого в Подгорном Мире.

Но все замолчали, когда раздался тревожный голос Дайру:

— Эй, а кто у калитки дождевку обронил?

И он поднял с земли шляпу — большую, из плотной материи, с обвисшими полями.

Шенги и его ученики сидели за столом. Чечевичная похлебка стыла в мисках — все увлеклись беседой.

«Драконьего детеныша» с ними не было. Ящерок отказался войти в дом: хватит с него клеток! Зато к компании присоединился грайанский десятник: завис над столом и вставлял в беседу замечания, за которые Нургидан охотно убил бы его — но как убьешь привидение?

— Словом, ничего он спереть не успел, — закончил рассказ Нургидан. — Старый Вояка его у сундука спугнул. Крышка была открыта.

— А вот и брешешь, псина блохастая! — донеслось сверху. — Я его у дверей прихватил. Уже выходил, ворюга!

— Сам брешешь, дохлятина! Я проверил, в сундуке все цело. Кроме… — Нургидан осекся.

— Кроме чего? — Голос учителя стал строже.

— Да ерунда. Когда мы дрались, вор обронил рукопись. Ту, что ты утром купил и наверх еще не отнес.

— А в сундуке она как очутилась?

— Я прибрала, — пожала плечами девочка. — А что?