Клайв Льюис - Серебряное кресло

– Перейдём вброд, – предложил Юстэс.

– Многие ее переходили… – мрачно вымолвил Хмур.

– Может быть, в Этинсмуре мы кого-нибудь встретим? – предположила Джил. – Нам покажут дорогу.

– Да уж, кое-кого встретим… – сказал Хмур.

– А кто там живёт? – спросила Джил.

– Не мне говорить, что они не совсем… м-м… в порядке. Может быть, вам они понравятся…

– Да кто они такие? – настаивала Джил. – В этой стране так много странных существ. Это птицы, звери или гномы?

Квакль-бродякль присвистнул.

– Разве вы не знаете? Я думал, совы вам рассказали. Они великаны.

Джил вздрогнула. Она никогда не любила великанов, даже в сказках. Один ей как-то приснился… Она взглянула на Юстэса (лицо у него позеленело) и подумала: «Кажется, он струсил ещё больше меня». Это прибавило ей храбрости.

– Давным-давно, когда мы вместе плавали, король говорил мне, – начал Юстэс, – что он разбил этих великанов и обязал их платить ему дань.

– Конечно, это так, – ответил Хмур. – Сейчас они с нами в мире. До тех пор, пока мы находимся на нашей стороне Шрибла, они не причинят нам вреда. На их стороне, в Муре, тоже остаётся надежда. Если мы не будем к ним приближаться, и никто из них не выйдет из себя, и нас не увидят, то, вполне возможно, мы далеко продвинемся.

– Послушай, – воскликнул Юстэс, теряя терпение (это часто бывает с испуганными людьми). – Мне не верится, что все так плохо, как ты описываешь. Тут не больше правды, чем в жёстких постелях или в сырых дровах. Аслан не послал бы нас, если надежд так мало.

Он ожидал, что квакль рассердится, но тот сказал:

– Правильно, Юстэс. Так и держись. Только надо нам за собой следить, ведь придётся трудно. Ссориться нельзя. Во всяком случае, нельзя начинать с ссоры. Насколько мне известно, такие путешествия часто кончаются дракой. Мне-то все равно, но прежде нужно сделать дело. Все же чем дольше мы от них воздержимся…

– Ну, если всё так плохо, – прервал его Юстэс, – тебе лучше остаться. Мы с Джил пойдём одни. Правда, Джил?

– Не болтай глупости, – поспешила сказать Джил, испугавшись, что квакль поймает его на слове.

– Не волнуйся, Джил, – сказал Хмур. – Я пойду, это уж точно. Я не хочу упускать такой возможности. Мне полезно путешествовать. Говорят – я имею в виду других бродяклей, – что я очень ветреный, несерьёзно отношусь к жизни. Сказали бы один раз, а то заладили: «Хмур, вечно ты валяешь дурака. Ты пойми, жизнь – это тебе не жареная лягушка и не пирог с угрями. Остепенись, тебе же лучше будет». Ну а идти на север в начале зимы, чтобы найти принца, которого нигде нет, в разрушенный город, которого никто не видел… Как раз то, что надо. Если уж это меня не остепенит, тогда я просто не знаю, что им нужно. – И он потёр свои лягушачьи ладони, как будто речь шла о гостях или о театре. – А теперь, – добавил он, – посмотрим, как там доходят угри.

Угри оказались превосходными, и дети дважды просили добавки. Сначала квакль-бродякль просто не поверил, что им действительно понравилось, а когда они всё съели, он сдался, но заметил, что у них, вероятно, расстроится желудок. «Что кваклю пища, человеку – яд…» – бормотал он. Потом они попили чаю из консервных банок (как рабочие, которые чинят дорогу), а Хмур неоднократно прикладывался к пузатой тёмной бутылке. Угостил он и детей, но им напиток не понравился.

Остальная часть дня прошла в приготовлениях. Хмур, самый большой из всех, сказал, что он понесёт три одеяла, а внутрь засунет ветчину. Джил должна была нести оставшихся угрей, сухари, галеты и кремень с огнивом. Юстэс – оба плаща. Кроме того, он взял лук похуже (стрелять он научился тогда, в плавании), Хмур – лук получше, хотя и сказал, что из-за ветра, сырости, плохого освещения и замёрзших пальцев они вряд ли во что-нибудь попадут. У него и у Юстэса были мечи, а у Джил только нож. Она начала было спорить, но квакль потёр руки, приговаривая: «А-а, вот оно!.. Так, так… начинается…» – и дети тут же замолчали.

Все трое рано легли. На этот раз Юстэс и Джил действительно спали плохо, потому что Хмур, сказав: «Лучше бы как следует поспать, хотя я не думаю, что это нам удастся», разразился таким храпом, что, уснув наконец, Джил видела во сне машины, укатывающие асфальт, водопады и поезда, проносящиеся сквозь туннель.

Глава шестая

По пустынным северным местам

На следующее утро, часов в девять, три путника переходили реку по камням и мелководью. Это был неглубокий, шумный поток, и даже Джил промочила ноги только до колен, когда они выбрались на северный берег. Ярдов через сто дорога стала круче, и путники вышли на поросший вереском склон, довольно пологий, но всё же со скалистыми уступами.

– Наверное, надо идти туда, – сказал Юстэс, указывая на запад, куда по неглубокому ущелью спускался поток. Но квакль покачал головой.

– Почти все великаны живут вдоль этого ущелья, – объяснил он. – Можно сказать, ущелье у них – главная улица. Пойдемте прямо, хотя тут и круто.

Они нашли место, где можно было взобраться на самый верх, и вскоре стояли там, тяжело дыша. Бросив прощальный взгляд на равнину, где лежала Нарния, они повернули на север. Поросшая вереском пустошь расстилалась перед ними, насколько хватает глаз. Слева виднелись камни, и Джил старалась туда не смотреть, опасаясь, что это – край великаньих владений.

Земля под ногами приятно пружинила, светило бледное солнце. Когда они зашли подальше, стало ещё пустынней, над головой кричали птицы, иногда пролетал ястреб. Часа через два они сделали привал у ручья. Джил почувствовала, что приключения ей нравятся, и сказала об этом.

– У нас их ещё не было, – ответил ей квакль.

Путь после привала – как школа после каникул или поезд после пересадки – непременно становится другим. Когда они пошли снова, Джил заметила, что скалистая полоска к ним ближе, а сами скалы – острее и выше, совсем как башенки, и очень смешные.

«Наверное, – подумала она, – истории о великанах пошли от этих скал. Если идти здесь в сумерках, легко вообразить, что груда камней – это великан. Да вот хотя бы эта. Такая глыба вполне сошла бы за голову. Для обычного тела великовата, а для великана – в самый раз. Вереск и птичьи гнёзда сошли бы за волосы и бороду, эти штуки с боков – совсем как уши. Конечно, огромные, но у великанов они не меньше, чем у слонов. О-о-ой!..»

Кровь у нее похолодела. Камень двинулся. Это был настоящий великан. Она видела, как он повернул голову, и даже успела заметить глуповатое, толстощёкое лицо. Кругом были великаны, а не камни, штук сорок-пятьдесят, и все рядом. Ногами они упирались в дно ущелья, локти положили на край, совсем как люди, как лентяи, скажем, отдыхающие у изгороди погожим утром после завтрака.