Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1

Без предупреждения дверь распахнулась, и Декан вошел, говоря через плечо кому то позади.

— А, кандидат? Хорошо, — саркастически сказал он. — Давайте посмотрим кандидата. И принесите чертовы свечи!

Он сел за стол. Его рубашка была потной. Это не исключено, что он выпил с того момента, как Квентин видел его в последний раз.

— Привет, Квентин. Садись, пожалуйста.

Он указал на соседнее кресло. Квентин сел, а Фогг расстегнул верхнюю пуговицу и поспешно, раздраженно вынул галстук из кармана. Темноволосая женщина последовала за Фоггом в комнату, а за ней пришел старик с узлами, толстяк с ящерицей, и остальные из дюжины или около того мужчин и женщин, которые побывали в этой комнате сегодня. Они выстроились в линию вдоль стены, растянувшись от угла к углу, вытягивая голову чтобы посмотреть на него, и шептались. Панк с татуировками тоже был там, он проскользнул в тот момент, когда дверь закрывалась, оставшись незамеченным для преподавателей.

— Заходите, заходите.

Декан приглашал в комнату.

— Нам стоит сделать это в консерватории в следующем году. Перл, проходите.

Это было молодой блондинке, которая сказала Квентину нарисовать карту.

— Итак, — сказал он, когда все вошли. — Квентин. Присядь, пожалуйста.

Квентин уже сидел. Он сел в кресло плотнее. Деканн Фогг вынул из кармана новую колоду карт, все еще в полиэтиленовой пленке, а из другого взял стопку монет, примерно доллар, который он положил слишком резко, так, что они разлетелись по столу. Оба начали собирать их.

— Что ж, давайте приступим, — Фогг хлопнул в ладоши и потер их. — Давайте увидим магию!

Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. разве они уже не проходили это? Квентин старался сделать лицо спокойным, но его разум был рассеян. Он медленно распаковал новые карты, с треском пластика, оглушительно в этой мучительной тишине, и наблюдал за всем, словно издалека, пока его руки послушно мешали, срезали и снова мешали карты. Он пытался вспомнить трюк, который не делал в первый раз. Кто-то кашлянул.

Стоило ему начать, как Фогг прервал его.

— Нет, нет-нет-нет-нет, — усмехнулся Фогг, не особо любезно. — Не это. Я хочу увидеть настоящую магию.

Он дважды постучал на жестком столе костяшками пальцев и сел обратно. Квентин сделал глубокий вдох и попытался увидеть в Фогге оптимизм, который он видел там раньше, но Фогг просто выжидающе смотрел. Его глаза были бледно — синего цвета, бледнее, чем обычные.

— Я действительно не понимаю, что вы имеете в виду," — медленно сказал Квентин, в тишине, как будто он забыл слова в школьном спектакле и были вынуждены спросить. — Что вы имеете в виду, настоящая магия?

— Ну, я не знаю, — Фогг вызывающе весело покосился на других учителей. — Я не знаю, что я имею в виду. Ты скажи мне, что я имею в виду.

Квентин перемешивает еще пару раз, тянет время. Он не знает, что делать. Он сделает что угодно, если они просто скажут ему, что делать. Вот оно, подумал он, конец. Вот каков вкус поражения. Он оглядел комнату, но все лица были либо пусты, либо избегли его взгляда. Никто не собирался ему помочь. Ему предстояло вернуться в Бруклин. Глаза начали слезиться от раздражения. Он сморгнул слезы прочь. Он так сильно хотел, чтобы его это не волновало, но он падал назад, погружаясь внутрь себя, и не было ничего, за что он мог удержаться. Вот оно, подумал он. Вот тест, который он не смог пройти. Это не сильно удивило его. Интересно, как долго они собираются глазеть на него, прежде чем отпустят.

— Прекрати заёбывать нас, Квентин! — рявкнул Фогг. Он схватил его пальцы. — Ну же. Проснись!

Он потянулся через стол и схватил за руки Квентина. Такой контакт был шокирующим. Его пальцы были сильными и странно сухими и горячими. Он двигал пальцы Квентина, физически расставляя их так, как он не хотел.

— Вот так, — говорил он. — Вот так. Вот так.

— Ладно, хватит, — сказал Квентин. Он пытался вырваться. — Стойте.

Но Фогг не останавливался. Присутствующие чувствовали себя неловко, и кто — то что- то сказал. Фогг продолжал работать с руками Квентина, разминая их. Он наклонил пальцы Квентина назад, растягивая их друг от друга так, что кожу между пальцами пекло. Казалось, свет мигает между их руками.

— Я сказал, хватит! — Квентин отдернул руки.

Удивительно, как хорошо чувствовать гнев. Это было то, за что можно зацепиться. В шоке тишине он глубоко вздохнул и выдохнул через нос. Когда он выдохнул, он почувствовал, как выдохнул отчаяние. Его достаточно судили. Он терпел всю свою жизнь, но даже у него есть предел.

Фогг снова заговорил, но теперь Квентин его даже не слушал. Он начал бубнить себе под нос что — то знакомое. Ему потребовалась секунда, что бы понять — слова, которые он говорил не английские, а из языка, который он придумал ранее в тот день. Это было смутный язык, который, как он решил, используют аборигены одного тропического архипелага, рай томной жаркой погоды, как живопись Гогена, с пляжами с черным песком и хлебными деревьями и пресноводными источниками и сердитым, светящимся красным вулканическим Богом, а устная культура богата нецензурными ругательствами. Он говорил на этом языке свободно, без акцента, словно он был ему родной. Слова, которые он говорил, не молитва, точно. Скорее заклинание.

Квентин перестал мешать карты. Пути обратно не было. Всё замедлилось в очень медленном, медленном движении, как будто комната была заполнена вязкой, но совершенно прозрачной жидкостью, в которой всё и все плыли легко и спокойно. Всё и все, кроме Квентина, кто не замедлился. Двумя руками, как если бы он выпускал голубя, он подбросил колоду карт слегка вверх к потолку. Колода распалась и рассеянных в полете, как метеорит теряет целостность в атмосфере, так же карты развевались, летя вниз к земле, и складывались на столе. Они сложились в карточный домик. Это было знакомое импрессионистское строение, в котором они находились. Карты упали, как будто случайно, но в то же время захватывающе, словно примагничиваясь на своё место, краем к краю, одна за другой. Последние две, пиковые и червовые тузы, прислонились друг к другу, образую крышу над башней с часами.

Теперь комната абсолютно застыла. Декан Фогг сидел, словно он застыл на месте. По рукам Квентина пробежались мурашки, но он знал, что делает. Его пальцы оставляли почти незаметные фосфоресцирующие следы за собой. Он определённо чувствовал себя, как под кайфом. Он наклонился вперед и слегка подул на карточный домик, и тот рухнул обратно в аккуратно сложенную колоду. Он повернулся колоду снова и разложил её на столе, как дилер блэкджека. Все карты были дамами — всех стандартных мастей, плюс другие масти, не существовавшие, разных цветов, зеленых, желтых и синих. Королева Рог, Королева Часов, Королева Пчел, Королева Книг. Некоторые из них были одеты, другие бесстыдно голыми. У одних было лицо Джулии. У некоторых были прекрасные фельдшеры.