Дуглас Брайан - Дочь друидов

Кроме того, Туризинд никак не мог угадать, откуда Конан родом. На аквилонца не похож; синие глаза и черные волосы выдавали в нем горца и северянина. Возможно, он киммериец. «Возможно» – потому что Туризинд прежде никогда не имел дела с уроженцами льдистой Киммерии.

«Не исключено, – решил для себя Туризинд, – что Конан только назвался наемником, дабы сбить с толку своего невольного компаньона, а на самом деле является одним из стражников, что принадлежат к тайной службе герцога». О таковой Туризинд слыхал и прежде, а вот теперь судьба привела столкнуться лицом к лицу.

У Туризинда был легкий характер. Он довольно быстро смирился с присутствием нового лица, кем бы это лицо ни являлось. По крайней мере, часть пути они проделают вместе. В любом случае Конан вряд ли будет Туризинду помехой. Напротив, Рикульф твердо обещал, что спутник будет помогать Туризинду. Что ж, это весьма кстати: несомненно, Конан обладал чудовищной физической силой, что успел продемонстрировать весьма впечатляющим образом – разорвав цепи, сковывающие руки Туризинда.

Туризинд улыбался, подставляя лицо солнцу и жадно вдыхая свежий воздух. Ветер прилетал откуда-то из полей и лугов и приносил с собой веселые ароматы зрелого лета. Немного же требуется человеку для счастья!

Неожиданно Конан обернулся к Туризинду, прерывая его размышления, и осведомился, ухмыляясь, как будто предвкушал какое-то развлечение:

– Ты бывал в Ювауме?

Туризинд очнулся от своей задумчивости и поглядел на него с неприязнью.

– В мои обязанности входит беседовать с тобой?

Подобное отношение, казалось, ничуть не задело Конана. Он только улыбнулся еще шире.

«А он, пожалуй, хорош собой, – подумал Туризинд. – По-своему. Женщины, наверное, без ума от его улыбки. Находят ее доброй и всякое такое. Хотя глаза у него холодные… С таким человеком нужно держаться настороже, вот что», – решил он.

– Ты обязан беседовать со мной, когда я того потребую, – твердо заявил Конан. – Имей в виду: ты нравишься мне не больше, чем я тебе. Моя воля – ты бы уже давно лежал на обочине со свернутой шеей. Но я обязан надзирать за тобой и давать тебе добрые советы. Мне обещали хорошо заплатить за это.

При слове «добрые» лицо Конана исказила угрожающая гримаса.

– В таком случае, я слушаю тебя, – сказал Туризинд.

Конан возразил:

– Нет, это я слушаю тебя. Я задал вопрос: ты бывал в Ювауме?

– Да.

– Превосходно. Это упрощает дело.

– Уточни, пожалуйста. Какое дело?

– В Ювауме у нас с тобой будет одно дельце. Я обдумывал это по дороге и пришел к выводу, что нам неплохо бы обзавестись еще одним человечком. Ну, чтобы было кем жертвовать. Помнишь, Рикульф посоветовал мне при случае отдать тебя на съедение. Чтобы выполнить задание, покуда колдуны из Дарантазия будут обгладывать твои косточки.

– Я имею право хотя бы уточнять, задавать наводящие вопросы, просить о более полных указаниях? – осведомился Туризинд. – Умолять о подробностях? Выпрашивать детали? Как велики твои полномочия, Конан?

– Мои полномочия неограниченны, а указания ты получишь без всяких просьб, – ухмыльнулся Конан. – Любишь публичные казни? Скоро поглядим еще на одну. Завтра в Ювауме должны казнить одну девку. Да ты и сам увидишь: народ уже начинает стекаться в город. Казнь всегда сопровождается ярмаркой, так что многие туда ринулись в надежде на хорошую поживу. Розничные торговцы, пирожники, проститутки, продавцы всяких снадобий… Разный сброд.

Он помолчал и вдруг ослепительно сверкнул ярко-синими глазами.

– Но нас должна интересовать не ярмарка, а именно эта девка. Я еще не принял окончательного решения.

– Можешь обсудить со мной, – предложил Туризинд, наполовину забавляясь.

Как всякий наемник, Туризинд привык иметь дело преимущественно с мужчинами и женщинам он не доверял. Изредка он привечал возле себя ту или другую в качестве временной подруги, но и только. Менее всего ему нравились особы, принадлежащие к «прекрасному полу», которые вооружались мечами и требовали, чтобы их воспринимали как «воинов», как «равных прочим» солдат. В отряде у Туризинда таких никогда не водилось. Он на дух их не переносил и изгонял поближе к горизонту, едва только замечал где-нибудь в поле своего зрения.

Поэтому известие о казни какой-то «девки» мало заинтересовало его. Если женщина довела власти до того, что те вознамерились предать ее публичной смерти, значит, она вполне достойна подобной участи. Женщина-преступница – это злостная воровка, подлая убийца, отравительница или колдунья. Все эти категории решительно были противны Туризинду.

Бывший командир наемников скривился.

– Давай оставим эту тему, Конан, – попросил он. – Я никогда не соглашусь с присутствием женщины в отряде. Тем более с такой, которую должны были повесить.

– Э-э… – протянул Конан, внезапно – и весьма неприятно – напомнив Туризинду доктора.

После паузы Конан добавил:

– Но я еще не принял решения. А когда решу – ты сделаешь, по-моему. Кстати, это не твой отряд, а мой. Хорошо бы ты постарался запомнить это.

– Я никак не могу повлиять на твое решение? – спросил Туризинд.

– Нет, – отрезал Конан. – Если я сочту девку полезной, я возьму ее. В мой отряд.

Некоторое время они молчали. Туризинд постепенно убеждался в том, что Конан был совершенно прав в том, что касалось ярмарки. Дорога наполнялась людьми. Празднично одетые крестьяне, пешком и на телегах, двигались в сторону Юваума. Многие весело переговаривались, перешучивались; девушки кокетничали с мужчинами. Некоторые совершенно явно давали понять, что не прочь провести ночь с новым приятелем.

«Близость смерти всегда возбуждает, – подумал Туризинд. – Когда человек видит, как умирает ему подобный, первое, что ему хочется, – это почувствовать себя живым. Дьявольски живым, до ужаса живым. А лучший способ ощутить себя на этом свете – заняться любовью. Можно даже с первым встречным. Лишь бы тебя ласкали, лишь бы под ладонями было чужое горячее тело, а рядом раздавалось чье-то дыхание… Знаю. Помню. Да, я действительно это помню…»

Он криво улыбнулся воспоминанию. Туризинд любил свои воспоминания, но никогда не тосковал по ушедшему. Ему было под тридцать, он вошел в лучший возраст для мужчины – и был уверен в том, что впереди у него не меньше прекрасного, чем осталось позади. Особенно если учесть то, каким жестоким было его детство.

До Юваума оставалось совсем немного, когда Конан снова заговорил:

– Это проститутка.

Туризинд в этот самый момент рассматривал очень хорошенькую девушку, которая явно строила глазки рослому всаднику, поэтому при звуке низкого голоса Конана он вздрогнул: