Керстин Гир - Таймлесс. Рубиновая книга

— Почему-почему, кончается на «у». Спроси что полегче, — вид у бабушки Мэдди был немножко сконфуженный.

— Кто-то делал ей анализ крови? Может, ген у кого-то другого? — моё дыхание постепенно успокаивалось.

— Сомнений быть не может, Шарлотта — носительница гена.

— Это анализ ДНК показал?

— Тут ты, дорогуша, не того спросила. Я в биологии полная дурочка, не знаю даже, что оно такое, это твоё ДНК. Сдаётся мне, тут дело не в биологии, а, скорее, в высшей математике. Жалко, что математика мне тоже не давалась в своё время. Когда вокруг жонглируют цифрами-формулами, я просто перестаю вникать и думаю о чём-то более милом и привычном. Могу лишь сказать тебе, что Шарлотта появилась на свет точно в рассчитанный за столетья до нас и назначенный специально для неё день.

— Значит, по дате рождения определяют, в ком ген? — я нервно покусывала губы. Шарлотта родилась седьмого октября, а я — восьмого. Нас разделял один-единственный день.

— Скорее наоборот, ген определяет дату, — сказала бабушка Мэдди. — Они всё точно рассчитали.

— А если они ошиблись?

На один день! Это же так просто. Произошла ошибка.

Идиотский ген был у меня, а не у Шарлотты! Или у нас обеих. Или… я плюхнулась прямо на пол.

Бабушка Мэдди покачала головой:

— Они не ошибаются, ангел мой. Уж если эти люди что и могут по-настоящему, так это считать.

Что вообще за «эти люди»?

— Ошибиться может каждый, — сказала я.

Бабушка Мэдди засмеялась:

— Надеюсь, ты не заподозришь в ошибке Исаака Ньютона?

— Ньютон рассчитал день рождения Шарлотты?

— Дитя моё, мне прекрасно знакомо твоё любопытство. Когда я была такой же маленькой, как ты сейчас, я тоже хотела всё знать. Но, во-первых, кто меньше знает, тот крепче спит. А во-вторых, я правда-правда очень хотела бы коробочку лимонных леденцов.

— Всё это так нелогично, — сказала я.

— Лишь на первый взгляд, — бабушка Мэдди погладила меня по руке. — Только так: я тебе ничего не говорила, понятно? Наша беседа пусть останется между нами. Если твоя родная бабушка узнает, что я всё тебе рассказала, она страшно разозлится. А в гневе она ещё страшней, чем обычно.

— Всё, бабушка Мэдди, не тревожу тебя больше. И уже бегу за леденцами!

— Ты доброе дитя.

— Последний вопрос: сколько времени проходит с момента первого прыжка до следующего?

Бабушка Мэдди вздохнула.

— Ну пожа-а-а-а-луйста!

— Не думаю, что в этом деле установлены какие-нибудь правила, — сказала она. — Каждый носитель гена — особенный. Но никто не умеет управлять своими прыжками во времени. Это случается каждый день, совершенно спонтанно, даже несколько раз на дню. Потому этот хронограф — такая важная штука. Насколько я поняла, он поможет Шарлотте не болтаться совсем беспомощно туда-сюда по времени. Её можно будет послать в определённый год и день, где с ней ничего не случится. Так что не волнуйся за неё.

Честно говоря, в тот момент я гораздо больше волновалась за себя.

— А сколько времени проходит в настоящем, пока носитель гена в прошлом? — спросила я, затаив дыхание. — И можно ли во второй раз допрыгнуть аж до эры динозавров, когда здесь было одно сплошное болото?

Бабушка оборвала меня резким взмахом руки:

— Довольно, Гвендолин! Мне-то откуда знать!

Я встрепенулась:

— Всё равно спасибо за твои ответы, — сказала я, — ты мне очень помогла.

— Что-то мне так не кажется. Совесть не даст мне теперь покою. Ох, не должна была я потакать твоему любопытству. Мне ж самой не положено этого знать. Когда в прежние времена я пыталась расспросить брата — твоего дедушку — обо всех этих тайнах, он оставался непреклонным и отвечал лишь «не порть здоровье!» Ну так ты мне сегодня конфеток принесёшь? Только не забудь, пожалуйста: с сахаром!

Бабушка Мэдди помахала мне вслед.

Чем это, интересно, тайны портят здоровье? И что вообще знал обо всём этом мой дедушка?

— Исаак Ньютон? — озадаченно повторила Лесли. — Это тот, с силой притяжения?

— Ага. Но он ещё успел рассчитать день рождения Шарлотты.

Я стояла в «Селфриджес», в продуктовом отделе перед холодильником с йогуртами, прижимала правой рукой телефон к уху, а левой держалась за правую.

— Только никто не поверит, что он ошибся. Ну да, кто такому поверит! Это ж Ньютон! Но он всё-таки просчитался! Я родилась на следующий день после Шарлотты, и именно я совершила прыжок во времени — я, не она!

— Это всё очень загадочно. Вот ёлки-палки, снова эта железяка будет грузиться целый час. Включайся давай, ты, животное! — Лесли, как всегда, ругалась со своим компьютером.

— О Лесли, это было так… странно! Ещё немного, и я встретилась бы со своим предком! Может, помнишь этого толстяка с картины перед потайной дверью, пра-пра-пра-пра-прадедушку Хью. Если это, конечно, было его время, а не чьё-нибудь ещё. Между прочим, они вполне могли упрятать меня в психушку.

— Да уж, с тобой могло случиться что угодно, — сказала Лесли. — Что-то я торможу, все эти годы столько шуму вокруг Шарлотты, а потом вдруг — на тебе! Расскажи об этом маме, обязательно. И вообще, давай скорей домой! Это может в любой момент случиться снова!

— М-да, ситуация не ахти.

— Да уж. О, не прошло и ста лет, а я в Интернете. Могу тебе погуглить Ньютона для начала. А ты рули домой тем временем! Кто знает, сколько лет тут стоит этот магазин, может, раньше здесь была яма, и ты сейчас как провалишься метров на двенадцать!

— Бабушка просто свихнётся, когда узнает, — сказала я.

— Да, а бедная Шарлотта! Все эти годы терпеть, от всего отказываться, а в итоге — фигушки! О, вот, Ньютон. Родился в 1643 году в Вулсторне — о Боже, это ещё где? — умер в 1727 году в Лондоне… так, это неважно… это тоже… здесь ничего не написано про путешествия во времени, только какие-то исчисления бесконечно малых величин, что-то я таких не знаю, а ты? Трансцендентность всех спиралей… квадратика, оптика, небесная механика… так-так, а вот закон всемирного тяготения. М-да, штука про трансцендентность спиралей как-то больше всего смахивает на путешествия во времени, как считаешь?

— Честно — не-а, — сказала я.

Влюблённая парочка рядом со мной оживлённо обсуждала, какой йогурт купить.

— Ты что, ещё в магазине? — крикнула Лесли. — А ну скорей домой!

— Уже бегу, — заверила я и, схватив пачку бабушкиных леденцов, заторопилась к выходу.

— Но Лесли, я не могу рассказать об этом дома! Они же решат, что я совсем тю-тю.

Лесли захихикала в трубку:

— Гвен! Любая другая семья обязательно отправила бы тебя лечиться, но только не твоя! У них же только и разговоров, что о путешествиях во времени, хронометрах и занятиях по тайноведенью.