Дмитрий Казаков - Сердце Пламени

— Тут и заночуем, — проговорила Саттия и оглянулась на спутников. — Как, вы не против?

— Конечно, нет… — вздохнул Олен. — Да только мне после того, что случилось сегодня утром, спать как-то боязно.

— Я подберу что-нибудь… подумаю, да, — сказал Бенеш, — магия воспоминаний сложна, но кое-что я знаю…

Навстречу поздним гостям вышел слуга с факелом. Коней расседлали и оставили в конюшне, кот ускользнул во мрак, а путешественники прошли внутрь постоялого двора. После плотного ужина, состоящего из жареных почек и пшенной каши, настроение Олена несколько улучшилось, страх отступил.

Вслед за тем же слугой прошли в комнату, просторную, с квадратным столом у окна, натертыми воском досками пола и новыми одеялами на кроватях.

— Ну что, придумал что-нибудь? — поинтересовалась Саттия, в одежде шлепнувшись на одну из них.

— Это слишком быстро, ну… — Бенеш залился краской, нервно захрустел пальцами. — Хотя кое-что можно сделать… Ты ложись, а я это… порисую прямо на тебе…

Олен стащил сапоги и улегся на ту кровать, что стояла ближе к двери. Ученик мага подошел к нему и забормотал какую-то ерунду:

— Используя Колл, обнажим скрытое… коричневый… А обратный, чтобы спрятать? Гарт? Или Феарн… Синий или рыжий?

Когда холодным пальцем дотронулся до лба Олена, тот закрыл глаза. Несколько мгновений прождал, но ничего не почувствовал, а затем как-то очень быстро и крепко уснул. Боялся снова утонуть в обрывках чужих воспоминаний, но обнаружил себя на тянущейся во все стороны до самого горизонта равнине.

Из гладкой и белесой почвы торчали то ли каменные пирамидки, то ли толстые шипы. Острые грани блестели, а воздух над ними дрожал от зноя. Неподалеку виднелось нечто, похожее на громадный дом из камней. Внутри него рокотало, в окнах мелькали языки пламени. Серое небо без солнца, звезд и луны нависало над головой, ползли по нему багровые пятна то ли туч, то ли дыма.

И царила в этом странном месте чудовищная, невыносимая жара. Олен почему-то знал, как ее ослабить — снять с пояса ледяной клинок и обрушить его на ближайший шип. Затем на второй, третий, а в конечном итоге разрушить каменный «дом», чтобы пришла блаженная прохлада…

Но точно так же он понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Вкрадчивый и настойчивый голос шептал внутри головы «Тебе жарко. Ты сгоришь, если не сойдешь с места. Ведь это так просто — взять меч и ударить…». Ему возражал целый сонм голосов, много более слабых «Нет, нельзя! Это гибель! Гибель!». От беззвучного спора гудел череп и ломило затылок.

Так что Олен просто стоял и терпел. Кожу жгло, едкий пот тек по лицу, попадал в глаза. Спину щекотало что-то очень горячее, ноги, казалось, обуглились до колен, руки — до локтей.

А затем голоса смолкли, и равнина с шипами исчезла в ослепительной вспышке. Открыв глаза, обнаружил, что через окно проникают розовые лучи восходящего солнца. Услышал, как во дворе звякает ворот колодца. На мгновение испугался, что как вчера, не вспомнит свое имя. Но страх исчез, растаял, точно брошенный на раскаленную сковороду кусочек масла.

— Как сегодня твоя голова? На месте? — Саттия, проснувшаяся, по обыкновению, раньше всех, глядела на него с тревогой.

— Да, — сказал Олен. — Долго Бенеш вчера надо мной колдовал? А то я уснул…

— Ты захрапел, и тут стало ясно, что магия заработала, — девушка улыбнулась и поправила выбившуюся из прически прядь волос.

— А то я видел чудный сон…

— Да? Думаю, потом расскажешь, а мы послушаем.

Оделись и вышли из комнаты. Оказалось, что поднялись первыми из постояльцев. Хозяин встретил их несколько удивленным взглядом, забегали служанки, с кухни долетел запах яичницы с колбасой. Принесли ее на сковороде, большую, скворчащую, с упругими холмиками желтков.

— Ну, что там тебе привиделось? — поинтересовалась Саттия, когда от яичницы остались воспоминания и тяжесть в животах.

И Олен рассказал про ночной кошмар с жарой и торчащими из земли пирамидками.

— Это следствие того, что ты делал со мной вечером? — спросил напоследок, дернув себя за мочку уха.

— Ну, нет… — Бенеш почесал в затылке. — Такого быть не могло… Я четко рассчитал силы, а тут… Честно говоря, я просто не знаю, что именно ты видел. Мне описания такого места неизвестны, да.

— Будем надеяться, что я больше туда не попаду, — хмыкнул Олен и потянулся к лежащим на лавке ножнам.

Поднялись из-за стола и вышли во двор. Около крыльца их встретил Рыжий, такой довольный, словно только что позавтракал. Хотя, судя по прилипшим к носу перьям, дело именно так и обстояло. Кот издал приветственное ворчание, а все время, что выводили и седлали лошадей, путался под ногами, изо всех сил выражая дружелюбие. Когда выехали со двора, побежал впереди.

Солнце карабкалось в зенит, обещая еще один жаркий день. Светило прямо в лицо, заставляло щуриться и опускать взгляд. Поначалу ехали по тракту, навстречу ползли обозы, запряженные могучими волами. Скакали всадники, брели странствующие певцы и патриусы. На полях сверкали косы, виднелись идущие рядами мужики, аромат свежей травы кружил голову, точно вино.

Но потом дорога миновала замок, над черными башнями которого вился ало-бело-золотой флаг, и повернула на север. Пришлось съехать с нее, углубиться в заросли осины, где каждый порыв ветра порождал шелест тысяч листочков. Через пару миль выбрались к берегу и двинулись вдоль него.

Впадающую в Дейн прозрачную речушку перешли вброд, для чего поднялись по ее течению на пару сотен шагов. Еще через час над деревьями впереди поднялся шпиль храма. Вскоре стало видно и селение — аккуратные дома, выстроившиеся вдоль длинной улицы, желтые соломенные крыши, небольшая пристань. И все почему-то совершенно безлюдное.

— Куда они делись? — изумленно спросил Бенеш.

— Там кричат… — отозвалась Саттия, — у храма, по-моему… что-то в этой деревне происходит…

Слух и зрение у уроженки Ланийской марки были не чета человеческим. К моменту, когда Олен различил клубящуюся у дверей святилища толпу, девушка определила, что там кого-то бьют или пытаются бить.

Затем они въехали в пределы селения, и храм спрятался за домами. Потянулась извилистая улочка, покрытая рытвинами. Спасаясь от Рыжего, на забор с истошным кудахтаньем вскочил громадный петух. Оцилан проводил его заинтересованным взглядом. Дремлющая в тени забора свинья покосилась на чужаков, и приветственно хрюкнула.

— Так все мирно, — сказал Олен, вслушиваясь в полные злости крики. — Чего же местные не поделили?

— Потерпи. Скоро узнаем, — ответила Саттия.