Ольга Шерстобитова - Русалочья заводь

Я заворожено уставилась на украшения, не понимая, как они тут появились, а потом подошла к кровати, провела по драгоценным цветам пальцами, и, не раздумывая, надела на себя. Вот теперь точно все.

— О, Боги! Неужели все женщины так долго собираются? — спросил Тит внизу, не подозревая, что я спускаюсь.

— Она волнуется, лучше гости подождут, и мы опоздаем, чем она откажется и не пойдет.

А мне можно было отказаться? Как интересно. Даже не знала об этом. Может, это и есть — пресловутая свобода русалок, когда ты можешь отказать королю или принцу, и тебе за это ничего не будет?

Я открыла дверь и шагнула в гостиную. Тит и Глин уставились на меня. Оба судорожно вздохнули.

— Ты прекрасна, — сказал, наконец, Глин, и я вздрогнула от этих слов, вспоминая, что эти же слова мне сказал Лир на балу.

— Пойдемте? — спросила я.

Русалы кивнули. Мы прошли в сад, вышли на пустые улицы.

— Они что, все во дворце? — спросила я русалов.

— Да. Там же ты сегодня будешь, вот и хотят познакомиться и посмотреть, — ответил морской принц.

И я постаралась скрыть нервную дрожь.

К дворцу мы пришли быстро, минут через пятнадцать. Стража распахнула двери, и мы прошли через несколько залов, прежде чем открылись большие витые синие двери в виде ракушек.

Бальная зала была большой, усыпанной жемчугом. Всюду горели свечи, отчего по стенкам скользили блики. Пол был твердый, мраморный. Гости увидели меня, зашептались, расступились, смолкла звучащая легкая музыка, остановились танцоры, чтобы я могла пройти.

Король, красивый русал с черным хвостом и серебряной короной с сапфирами, сидел на троне в виде ракушки, и разговаривал со своей королевой — красивой белокурой русалкой, на которой тоже сияла такая же корона, только чуть поменьше, а хвост отливал синевой, только более яркой, чем моя.

— Мама, папа, это Ариадна, — сказал Глин, прежде чем я сообразила его спросить, какой реверанс я должна сделать.

Королева обернулась первой, улыбнулась мне, собираясь что-то сказать в знак приветствия, потом повернулся король Агрий. Его лицо неожиданно вытянулось, он побледнел, и одними губами прошептал:

— Аврора…

Глава четвертая

Дальше во дворце начался переполох, потому что все зашумели, услышав то, что сказал король Агрий. Тот же смотрел на меня, не зная, что сказать и сделать.

— Меня зовут Ариадна, — сказала я громко.

Король отмер и кивнул.

— Ты знаешь, как выглядела твоя мать? — спросил он спокойно.

В зале воцарилась тишина.

Я зажмурилась, прошептала заклинание и сотворила иллюзию, которую показывал мне Лир. Дважды.

— Это она, Аврора — спокойно сказал морской король.

И тут до меня, наконец, какой-то безумной вспышкой молнии, дошло, кто такая Аврора. Моя мама и родная сестра короля Агрия.

— Глин, мне нехорошо, — прошептала я, чувствуя, как на меня накатывает головокружение.

Принц подхватил меня на руки и куда-то понес. Через несколько минут я почувствовала прохладу, и воду на моих губах. Глотнула. Выдохнула. Выпила еще, а потом открыла глаза и села. Король и королева были рядом.

— Тебе лучше? — обеспокоенно спросила Алона, присаживаясь рядом со мной на кровать.

— Да, просто очень все неожиданно, — сказала я тихо.

— Поговорим? — спросил король, а теперь мой дядя, и мягко улыбаясь, присел на кровать рядом с королевой.

Я рассеянно кивнула.

— Я — твой дядя, Ариадна, — сказал он, смотря на меня своими пронзительными фиалковыми глазами.

Это было итак понятно. Но, видимо, король хотел произнести это вслух.

— У вас глаза, как у мамы, — прошептала я.

— Она же моя сестра, и давай на ты, племянница, — сказал Агрий спокойно.

— Мне сказали, что мама пропала…, - начала, было, я.

— Да, Ариадна, — ответил король. — Моя младшая сестра пропала. Сначала она просто уплывала, мы не интересовались куда, потому что каждый русал и русалка — свободны в своих действиях. Единственный наш закон — не рассказывать никому, кроме русалов про Серебряный город. Потом мы поняли, что она влюбилась. Она не сказала в кого, а затем уплыла и не вернулась. Мы ждали ее долго, потом искали, но не нашли. Мы пошли к предсказателю, а она…

— Она знает о предсказании, — сказал Глин. — Мы сегодня ей утром рассказали. Так вышло.

— Знаю, — согласилась я. — И даже знаю, кто такая дитя небес, — сказала я обреченно.

— И кто же? — спросила королева.

— Аранатариэль, — ответила я, заметив, что правители вздрогнули. — Видите ли, мне тоже было пророчество, только от звезд.

— Какое? — спросил принц, не удивившись, что со мной говорили звезды.

— Случайно примчавшись, с испуга,Кровавый цветок приложи,Из камня — желанного друга,Любовью своей одари.И нужна только капля желанья.И голос девы морской,Чтобы времен стереть расстоянье.И позвать ее всей душой.И свет небес возродится,И смерть откроет ей дверь,И навсегда возвратится

Наша сестра — Аранатариэль, — процитировала я по памяти.

А потом вдруг из глаз полились слезы. От безысходности. Король обнял меня и погладил по голове. И так хорошо и тепло стало от этой простой ласки.

— Вы не знаете, кто был моим отцом? — спросила я тихо, когда успокоилась.

— Нет, Ариадна, — ответила королева.

— Откуда ты знаешь, как выглядела Аврора? — спросил король, разжимая объятья.

Я вздохнула.

— Расскажи, Ариадна. Не бойся. Мы — твоя семья. Мы защитим тебя от зла, хотя судя по пророчеству, это ты все изменишь и восстанешь против тьмы, — улыбнулся Глин.

— Так откуда ты знаешь, как выглядела твоя мама? — спросила королева.

— Мне показал ее тот, кто спас меня, — сказала я тихо.

Все замерли, ожидая продолжения.

— Он — темный маг.

— Даже так, — в задумчивости сказал король.

Я кивнула и рассказала ему то, что знала от Лира о матери.

— Ты скажешь нам его имя? — спросил в итоге король.

Я покачала головой.

— А только мне? — спросил дядя.

В горле снова встал ком горечи.

— Лирантанель Дарсе Винтуриан де Риган, — решилась, наконец, я.

— Принц Ларейи? Сын короля Шерантанеля? — уточнил мой дядя, хотя все итак было понятно.

— Да, Лир спас меня и не один раз.

Принц Глин вздрогнул.

— Это тот самый? — спросил меня он тихо, заметив, что король и королева переглянулись.

— Что значит тот самый? — спросила королева.

— Я люблю его, — прошептала я тихо и снова расплакалась.