Свадебный переполох (СИ) - Ольга Ружникова
…Вчера, когда гладиаторов несли на опостылевших носилках под вой опостылевшей толпы плебеев, к ним сквозь людское болото пробилась старуха. Чисто одетая, с убранными под платок волосами. В руках — цветы. Пунцовые розы.
Только потому стража и пропустила, иначе бы… Серж слышал, какие ругательства изрыгал потом центурион — тот самый.
Потому что старая мегера вместо того, чтобы увенчать героев дня розами, с яростью швырнула злополучный букет в лицо Тенмару. Оглашая площадь воплем:
— Проклятый убийца!
Тот привычным движением фехтовальщика увернулся. Лишь один цветок задел по виску — мгновенно выступила кровь…
Сидевший рядом Кридель успел это заметить — прежде чем несчастная роза отлетела уже в него. И намертво вцепилась в край позолоченного плаща. Растерянно отдирая ее, Серж с непонятной обидой ощутил боль сразу нескольких уколов. Не цветок — зверь! Под стать хозяйке.
Старуху уже волокут прочь крепкие руки стражников. Под ее отчаянные вопли:
— Мерзавец! Подонок! Ты убил моего сына, ты! Будь проклят, умри сотню раз! Пусть тебя предадут все! Пусть тебя зарежет твоя шлюха — если она у тебя есть! Пусть ты увидишь смерть своего отродья! Пусть гиены, что породили тебя, умр…
Молодой страж замахнулся на сумасшедшую копьем. И только тут белый как смерть Анри рявкнул:
— Отпустите ее!
— Господин гладиатор, она пыталась вас убить, — неуверенно возразил тот. — И потом, проклятие…
— Чем убить — цветами? — Тенмар, соскочил с помоста. Перешагнул через жалкий ковер умирающих роз. — А в проклятия я не верю. Отпустите ее!
Старуху аж затрясло:
— Мною от грехов откупаешься⁈ Не выйдет! — Едва выскользнув из солдатских рук, она отступила к толпе на три шатающихся шага. — Не выйдет!
Миг — и выхватила из-под ворота белоснежной туники кинжал. И — себе в грудь. По самую рукоять.
Анри опоздал на долю мгновения. И теперь старуха оседает ему на руки, пятная их кровью:
— Будь проклят!.. — кровь пузырится и на губах… — Пусть и твоя мать… не дождется тебя. Пусть тебя убьет… та, кого ты полюбишь, а ты — ее!..
— Анри не виноват! — Серж наконец понял, в чём дело. И справился с собственным пересохшим горлом. — Иначе бы твой сын умирал много доль…
Ледяной взгляд центуриона заставил прикусить язык. Змеи! Здесь же могут быть шпионы мерзкого генерала — того, что вынудил Анри!..
— Ее есть, кому похоронить?
Кридель, вздрогнув, резко вскинул голову. Подполковник Тенмар с мертвой женщиной на руках в упор смотрит на центуриона. И лица Анри — не видно.
— Похоронят рядом с сыном — если вы этого хотите, полковник, — склонил голову квиринский офицер.
Какой страшной казалась она, когда выкрикивала проклятия. И какая маленькая и хрупкая сейчас…
— Даже не прошу — настаиваю. — Тенмар осторожно передал ношу одному из солдат. И туника того тоже окрасилась тёмно-багровым.
Внезапно закружилась голова. Один из полузнакомых товарищей по помосту — кажется, Сэмюэль — едва успел поддержать. Теплые руки подхватили… прежде чем накрыла спасительная мгла.
Потом Сержу рассказали, что Анри вернулся обратно на помост. И носилки вновь тронулись к амфитеатру. Под те же ликующие вопли. Будто ничего и не случилось. Будто не было ни старухи, ни криков, ни роз, ни проклятий…
В себя юноша пришел по дороге. От криков толпы мутило. А ей всё равно. Чем больше крови — тем лучше!
Но Серж не сможет сегодня взять в руки оружие. Не сможет! Как он сейчас понимает Роджера…
Сильная, загорелая рука сжала его запястье. Окровавленная рука.
— Ты — в паре со мной, — ободрил подполковник. — Отменить твой бой я не могу. Так что тебе придется взять в руку меч. И выйти на арену. Я помогу. Главное — держись.
Юноша вымученно кивнул.
Когда вдали показались старые стены амфитеатра — возведен в прошлом веке одним из самых любимых в народе императоров — Кридель уже более-менее пришел в себя.
— Господин гладиатор! — один из служителей мигом подскочил к Тенмару. С ведром воды и куском светлой ткани — уже мокрой.
— Ах да! — кривая усмешка заиграла на лице Анри. Волчья. И Сержу очень не хотелось, чтобы подполковник когда-нибудь так же взглянул на него. ОЧЕНЬ. — Гладиатор должен быть в крови ПОСЛЕ арены, а не ДО.
Служитель едва не запнулся о ведро. Слишком резко отступил назад.
— Делай свою работу, — вздохнул Тенмар.
Слуга с опаской покосился на него. Зачем-то вновь окунул в ведро несчастную тряпицу. Робко коснулся ею плеча пленного офицера…
У Сержа сработала истерика — едва не расхохотался.
— Отойди! — Тенмар забрал у слуги ведро и насквозь мокрый лоскут. — Я уж как-нибудь сам…
Глава 5
Квирина, Сантэя.
1
Те розы отправились на могилы старой квиринки и ее сына. И наверняка станут первыми и последними — на двух сухих холмиках жертв сантэйской жажды крови. Если друзья или родственники несчастных — такие же бедняки — и принесут цветы, то уж точно не столь дорогие.
Где мать невезучего мальчишки их взяла? Купила на последние деньги? Возможно, откладывала себе на похороны. А после смерти единственного сына (называй «убийства», Тенмар, не лги себе!) осиротевшей женщине стало всё равно, где и как бросят ее прах.
Анри и самому было бы всё равно…
А принесла она их — потому что они кровавого цвета.
Вряд ли Тенмар еще когда-нибудь подарит розы — хоть одной женщине. Даже банджаронкам, что так их любят…
Что дальше? Зачем они все понадобились генералу Кровавому Псу? Ведь не по доброте же душевной и заботе о ближних он не отдал их Эвитану.
Поппей Август воздвиг на восточной границе курган из отрубленных голов. Они принадлежали сдавшимся в плен вражеским воинам, что поверили на слово Кровавому Псу. Так какое, к змеям, благородство с его стороны? И Тенмару ли говорить теперь о благородстве?
Чернильная мгла неба Сантэи озарилась яркой кометой. Анри изумленно вскинул взгляд в вышину.
Крылатая огненная тень мчится по небу, описывает стремительные круги. Сначала гигантские — чуть ли не у линии горизонта. Но с каждым оборотом — всё меньше и меньше, у же иу́же…
Пока не замерла в центре. Можно решить, что прямо над головой. Только то же видит сейчас и вся Сантэя. Все, кто в этот час не спит.
А сердце всё равно колотится, как после бешеной скачки…
Колесница! Вот на что похожа огненная гостья.
Яростно ржут пламенные скакуны. Взвиваются на дыбы.
Крутится обод колеса.
Выпрямившись во весь рост, колесницей правит всадник-гигант. Развеваются одежды, надвое рубит небо пылающий меч.
Алое на
