Четыре партии в шатрандж (СИ) - Райт Дамина
— Моя мать — королева Агрей! И другая мать мне не нужна, даже если она — богиня!
Амарель присвистнул.
— Ого! Я слышал, как Мэриэн звала тебя принцессой… вас, Ваше Высочество… но подумал, что просто так…
Эсфи почувствовала, как Мэриэн сжала её плечи. Уже не вырвешься.
— Агрей… принцесса Эсферета… да, я что-то такое слышал в Гафарса! — оживлённо продолжал Амарель. — Вы что, бежали? Почему?
— Многие знания — многие печали, — отрезала Мэриэн. Эсфи молчала — и так сболтнула больше, чем надо. Голос Амареля сделался обиженным:
— Если ты думаешь, что я кому-то выдам тайну Избранной…
— Я ничего не думаю, — прервала его Мэриэн, отпустила Эсфи и села обратно на землю. — Давай огонь добывать.
Огонь развести удалось, освежевать зверька — тоже. Эсфи слышала, как Амарель и Мэриэн занимались этим, иногда перебрасываясь парой слов. К тому времени стемнело и стало холоднее; Эсфи подтянулась поближе к костру, надеясь, что не обожжётся.
— Смотри, принцесса, чтоб искра на платье не попала, — прозвучал сбоку голос Амареля. Эсфи дёрнулась, посмотрела вокруг, прислушалась. Мэриэн не было.
— Мэриэн решила поискать воду. А меня оставила с тобой, — сказал Амарель.
Эсфи напряжённо посмотрела на него снизу вверх — почти сплошное чёрное пятно, и чуть-чуть белого — лицо и руки.
— Я сначала удивился: неужели доверяет? Потом понял — если по глупости попытаюсь тебя похитить, Мэриэн тут же вернётся. С мечом наперевес. Как тебе такой план?
— Никак, — угрюмо выдавила из себя Эсфи.
— Я тут посижу. Можно?
— А в чём Мэриэн принесёт воду, если у нас нет котелков? — спросила Эсфи, которая помнила истории в книгах: подвешенный над костром котелок, булькающее в нём варево, путники, занятые мирной беседой…
Амарель тоже, как видно, хотел занять её беседой.
— Мэриэн неоткуда доставать котелок. Она позовёт нас туда, только и всего. А ещё нам надо, наконец, пожарить это мясо.
— Угу, — пробурчала Эсфи. Хорошо, что она не видела освежёванную тушку — это сильно испортило бы ей аппетит.
— Я хотел спросить… Ты правда хотела бы стать обычным человеком? Променять свой дар на… хорошее зрение?
Эсфи помолчала, прежде чем опять буркнуть:
— Угу.
— А я — наоборот, — Амарель коснулся её руки своей, и Эсфи разрешила ему это сделать — от удивления.
— Правда?
— Нет ничего лучше волшебства. Волшебство — это… это же сила! — В голосе Амареля был почти такой же восторг, как тогда, когда он говорил о Кальфандре. — С ним можно стать могущественным.
— А потом сделать так, чтобы везде была вера в твою богиню? — прямо спросила Эсфи.
Амарель ответил не сразу и неуверенным тоном:
— Я… я бы никого заставлять не стал.
— Ты согласился бы ходить без руки или ноги? Или не слышать, не видеть?
— Да, в обмен на волшебство, — поколебавшись, отозвался Амарель.
Эсфи отодвинулась от него и стала нащупывать на земле травинки, потихоньку вырывая их одну за другой.
— Один раз я слышала, как говорили Мэриэн… и мама, — вспоминать о матери было больно. — Про родителей, которые очень сильно хотели, чтобы у них был ребёнок-дэйя. Но этого не вышло. И тогда эти родители решили… что просто нужно искалечить ребёнка. Пока он маленький. И он станет дэйя, боги его благословят... И его дар принесёт много денег, много богатства.
Слёзы потекли у Эсфи из глаз.
— Мама и Мэриэн… они не знали, что я их слышала. Они говорили об этом, а я не могла уйти. Но потом я всё-таки убежала.
Амарель молчал — наверное, слов не мог найти, или понял, какую сейчас глупость сказал. Из-за него Эсфи вспомнила про этого несчастного ребёнка и как она плакала всю ночь напролёт, а когда успокоилась, решила никому не говорить об этом…
До них донёсся весёлый голос Мэриэн:
— Эй! Я нашла замечательный ручей!
VIII
Мэриэн то засыпала, то просыпалась. Когда время приблизилось к рассвету, она привстала, протёрла глаза кулаками и обнаружила, что Амарель куда-то пропал.
Прошлой ночью такого не было, хотя Мэриэн не спала вовсе. Отчего-то у неё появилось дурное предчувствие, а своим предчувствиям Мэриэн доверяла. Она немного поколебалась, слушая сопение Эсфи, а потом встала, стараясь не шуметь, и прошагала через всю поляну, чтобы затем выглянуть из-за деревьев и прислушаться. До Мэриэн донеслось… пение.
Она замерла, нащупывая на поясе рукоять меча. Сделала ещё несколько шагов, силясь разобрать слова песни. И тут же облегчённо выдохнула: это был Амарель.
Вздумал петь перед рассветом, тоже соловей нашёлся! Мэриэн чуть не выбранилась вслух. Оглянулась, чтобы посмотреть, как там Эсфи. Всё было спокойно, так что Мэриэн не удержалась и отошла ещё дальше от поляны, чтобы послушать Амареля. Кажется, у него был вполне приятный голос.
При дворе королевы Агрей было немало певцов и музыкантов, но песня, доносившаяся до Мэриэн, не походила на те, что она слышала раньше. В ней звучала удивительная, искренняя страсть... Зачарованная, Мэриэн подобралась ближе к певцу — теперь она могла его видеть. Амарель стоял на коленях, словно молился, а потом воздел руки… и Мэриэн очнулась. Кальфандра. Это гимн Кальфандре!
Чары рассеялись, как предрассветная дымка. У Мэриэн пропало желание слушать, она развернулась, умудрившись не наступить на обломанную ветку, и хотела уйти. Сзади раздался крик… Мэриэн вздрогнула, с раздражением подумала, что этот фанатик-жрец скоро совсем с ума сойдёт. И решительно пошла прочь, но крик повторился снова. Это был зов на помощь! Мэриэн оглянулась на Амареля — а в следующий миг рванулась к нему, на ходу выхватывая меч из ножен.
Амарель был не один. Эмегены напали с двух сторон — Мэриэн отчётливо разглядела неуклюжие, огромные фигуры.
Она налетела на того, который готов был обрушить свою дубину на Амареля. Ударила мечом, ранив в бок. Эмеген взревел и повернулся к ней, пока Амарель отбивался от его собрата корявым деревцем, которое вчера выкопал из земли. Мэриэн ударила своего противника ещё раз, и клинок глубоко вошёл ему в живот. Эмеген замер, держа дубину в поднятой руке. Мэриэн выдернула из его туши окровавленный клинок, и, уронив своё оружие, эмеген тяжело повалился вперёд. Мэриэн еле отскочила.
Второй эмеген вдруг оказался сзади и обхватил её ручищами так, что стало больно, и Мэриэн вскрикнула. Она успела заметить, что Амареля эмеген обезоружил, но убить не успел — поспешил к ней. Видимо, испугался меча.
Амарель смотрел на них округлившимися от ужаса глазами. Мэриэн едва могла дышать — так стиснул её эмеген. Он задушит её, или меч выкрутит из пальцев. Вспышкой промелькнуло воспоминание о том, как недавно Амарель тоже стоял и ничего не делал, пока Мэриэн и Кебек дрались вдвоём против эмегенов…
Камень просвистел мимо, и хватка эмегена мгновенно ослабела. Мэриэн живо отпрянула, набирая больше воздуха в лёгкие. Раздался шум падающего тела, и, обернувшись, Мэриэн занесла меч, но услышала торопливое:
— Стой!
— Что? — спросила Мэриэн, не глядя.
— Его надо допросить, — надо отметить, Амарель быстро оправился от испуга.
— И то верно, — Мэриэн опустила меч и тут же спохватилась: — Эсфи!
Амарель кинулся на поляну, но скоро вернулся.
— Спит. Только во сне бормочет. Мы же не будем её будить?
— Конечно, нет. А вот этому, — Мэриэн указала клинком на бесчувственного эмегена, — придётся скоро прийти в себя.
Раньше их было трое братьев. И когда эмеген назвал имена — Га-Ар, Саа-Сие, Ша-Ар, и рассказал всю историю, Мэриэн немного пожалела, что не убила его сразу.
Га-Ар вместе со своим братом Саа-Сие побежал за беглецами, когда их настиг каменный ливень. Эсфи постаралась на славу, как помнила Мэриэн, и теперь Га-Ар рассказал, что его брату камень угодил в висок. Эмегенская кость крепка, но даже она не выдержала.
Амарель, переведя эти слова, поднял на Мэриэн свои чёрные глаза:
