Павел Корнев - Жнец
— Они своего не упустят, — выбрался из пролётки Джек. — Свисток с собой? Если что — свисти. Мы спасём.
— Как бы вас самих спасать не пришлось.
— Глупости говоришь, — остановился на крыльце доходного дома рыжий пройдоха, дожидаясь меня. — Да ты просто скажи, что Себастьяна Марта знаешь, и все сразу разбегутся.
— Ага, как те в кабаке…
— Хватит трепаться уже. — Я распахнул перекошенную дверь и прошёл внутрь. В нос сразу ударил едкий запах мочи и вонь подгорелой пищи. Ну и свежей блевотиной тоже, если не ошибаюсь, попахивает. Тот ещё букет, в общем.
Дверь комнатушки консьержа оказалась приоткрыта, я подошёл к ней и несколько раз легонько стукнул костяшками пальцев по косяку.
— Чего надо? — дыхнул на меня перегаром выглянувший на стук парень в грязной майке и домашних штанах с вытянутыми коленями. — Комнаты меньше чем на день не сдаём.
— Жиль Закиль у себя? — внимательно приглядываясь к его опухшей физиономии, поинтересовался я.
— А вам-то что? — моментально насторожился консьерж. — Вы шпики, да? Шпикам тут делать нечего!
— Полегче на поворотах, — усмехнулся стоявший у меня за спиной Джек. — Тебе простой вопрос задали…
— Убирайтесь! — ухватил приставленную к стене палку парень и оскалился: — А не то мигом с лестницы спущу!
Я спокойно отвёл дубинку в сторону и резким ударом в подбородок сбил консьержа с ног. Подождал, пока немного очухавшийся парень начнёт, упираясь руками в пол, подниматься на четвереньки, и со всего маху пнул по рёбрам. Консьерж отлетел к незаправленной кровати и ошалело затряс головой.
— Вы чего?! — завопил он, но тут же взвыл от боли, когда Джек врезал ему по ключице поднятой с пола дубинкой. Что-то хрустнуло, парень завалился на спину и заскулил от боли.
— Тебе задали простой вопрос: у себя ли Жиль Закиль? — примерился для нового удара Пратт, но для начала всё же уточнил: — Не хочешь ответить?
— Нету! — взвизгнул консьерж, прикрывая голову левой рукой. Правая рука у него обвисла и не шевелилась. — Нету его, нету!
— А где он?
— В клубе!
— В клубе? Каком клубе?
— Просто клуб. Притон на первом этаже дома напротив.
— Если его там нет, мы вернёмся, — пообещал я и забрал у Джека дубинку. Чувствую, она мне сегодня ещё пригодится. Клуб, ну надо же!
— Мансарду не будем проверять? — уточнил рыжий, когда мы вышли на крыльцо. Какой-то заходивший в дом забулдыга попытался бесцеремонно отодвинуть его в сторону, Джек толчком в грудь столкнул грубияна прямо в помойную канаву. Пьяница выругался, но к крыльцу приближаться больше не рискнул.
— Не думаю, что консьерж врал, — покачал я головой и на всякий случай всё же предупредил так и сидевшего на козлах пролётки Пьера: — Если вдруг увидишь светловолосого толстяка с отрубленным мизинцем на левой руке, пусть он нас подождёт. Хорошо?
— Просто попросить его задержаться?
— Попроси или по башке дай, мне без разницы. Главное, чтобы он никуда не ушёл.
— Понял? — издевательски усмехнулся Пратт. — Исполняй!
— Откуда вы только взялись на мою голову? — не остался в долгу горестно вздохнувший Пьер.
Я на эту сентенцию ничего отвечать не стал и, постаравшись по уши не уделаться в грязи, перебежал через дорогу. Дёрнул ручку той самой двери, из которой выкинули прилично одетого господина, но она оказалась заперта.
— Кто там ещё? — В открывшуюся смотровое окошко на нас глянули два налитых кровью глаза. — Это закрытое заведение!
Вступать в споры с вышибалой я не стал и, прежде чем он успел захлопнуть окошечко, со всей мочи ткнул его в широкую переносицу прихваченной с собой палкой. Громила моментально исчез из виду; мне же, привстав на цыпочки, без особого труда удалось нашарить засов и отодвинуть его в сторону.
— Очень непродуманная система, — вслед за мной проходя в распахнутую дверь, усмехнулся Джек.
— Ничему жизнь людей не учит, — согласился с ним я, переступил через валявшегося в отключке вышибалу и потянул носом воздух. — Опиумная курильня?
— Она самая.
Тут на шум прибежал какой-то хлыщ в надетой прямо на голое тело кожаной жилетке, углядел валявшегося на полу охранника и, ойкнув, попытался исчезнуть в витавших в помещении клубах дыма. Попытался неудачно — моментально нагнавший странного типа Джек ухватил его за ухо и в пол силы стукнул кулаком под рёбра.
— А жарко тут у вас. — Я расстегнул куртку и окинул внимательным взглядом обстановку притона. Вот именно что обстановку — лежавшие на кушетках опиумные курильщики от мебели сейчас ничем, в общем-то, и не отличались.
— Я не здешний, просто зашёл, — начал юлить хлыщ в жилетке. — Отпустите меня, а?
— Заткнись! — Джек выкрутил ему ухо и парень, закусив губу, привстал на цыпочки.
— Жиль Закиль где? — для убедительности я легонько ткнул содержателя притона дубинкой под дых, а потом похлопал моментально обмякшего парня по щекам. — Ну, ну, не покидай нас. Где Закиль?
— Там, — махнул рукой в сторону одной из дверей тот, безуспешно пытаясь набрать в лёгкие воздуха.
— Показывай, — не особо сдерживаясь, хлопнул его по спине Пратт, и бедняга едва не полетел кубарем, споткнувшись об одну из лежанок.
— Тут он, тут. — Парень провёл нас в комнату, ничем не отличавшуюся от предыдущей. Разве что здесь несколько курильщиков ещё не впали в навеянное дурманом забытьё и лениво наблюдали за поднимавшимися к потолкам струйками дыма.
— Светловолосый толстяк, говоришь? — уставился на меня Джек, когда содержатель притона остановился рядом с лежанкой, на которой валялся худой словно щепка мужчина с осунувшимся лицом и расползшейся на всю голову плешью.
— Угу, — кивнул я мгновенье спустя. Признать в этом задохлике Жиля удалось вовсе не сразу. Все мы меняемся и меняемся далеко не в лучшую сторону, но не настолько же!
Пратт откинул дерюгу и проверил руку:
— Ну надо же! Насчёт мизинца ты угадал!
— Что значит угадал? Я его и отрезал.
При этих словах содержатель притона вздрогнул и вновь попытался удрать, но его опять перехватил Джек:
— Стоять! Часто у вас Жиль появляется?
— Постоянно здесь околачивается, — не стал запираться парень.
— Ладно, пошли, — позвал я приятеля и направился на выход. — Этому даже картофельные очистки из мусорной корзины никто украсть не поручит.
— На площадь Грегора Первого сейчас? Там что?
— Там неподалёку один жулик квартиру снимает. Он это дельце легко провернуть мог, да и охранников на днях подыскивал.
— Охранников? Ну, тогда поехали…
Пока ехали — Джек преспокойно себе дремал. Меня аж зло разобрало. Тут пытаешься выход найти, мысли в голове как очумевшие тараканы носятся, а этот — спит. Вот ведь сволочь!
Я с превеликим трудом удержался от того, чтобы не отвесить ему леща, потом огляделся по сторонам и успокоился: пролётка уже подъезжала к площади Грегора Первого. Впереди замаячила конная статуя основателя правящей династии, и Пьер придержал лошадей, пропуская выехавшую нам навстречу карету.
— Джек! — куда сильней, чем требовалось, ткнул я приятеля локтём в бок, стоило нам свернуть на Янтарную улицу.
— А! Чего?! — встрепенулся тот.
— Приехали. — Я выскочил на мостовую и зашагал к парадному двухэтажного доходного дома.
— Так мы спорим? — нагнал меня Пратт и, прикрыв ладонью рот, широко зевнул.
— Чем ты ночами занимаешься?
— Работаю, — не моргнув глазом, соврал рыжий пройдоха. Или не соврал? Да кто этих рыжих разберёт? Может, и в самом деле вкалывает.
— И как, печень ещё позволяет столько работать? — Я хлопнул приятеля по пояснице и дёрнул ручку входной двери. Заперто.
— По себе людей не судят, — ухмыльнулся Джек и несколько раз стукнул молоточком.
— Тебе видней…
Тут за дверью послышались шаркающие шаги, и старческий голос довольно невежливо поинтересовался, какого беса нам надо.
— Стража! — громогласно рявкнул Пратт. — Отпирайте немедленно!
— Ой, Святые, что ж стряслось-то? — выглянула в приоткрывшуюся дверь сгорбленная старушка.
— Господин Ланц здесь проживает?
— Это Якоб-то? — как завороженная уставилась на предъявленную Джеком бляху старшего дознавателя привратница, а потом судорожно принялась поправлять съехавший на один бок чепец. На мою рассаженную скулу она по счастью внимания не обратила.
— Он самый, — подтвердил Пратт.
— Здесь он живёт, здесь. Третий год уже квартиру снимает…
. — Сейчас у себя?
— Якоб-то? Нет, давненько уже куда-то запропал. С ним бывает.
— Когда последний раз появлялся?
— Да уж несколько дней не было. Несколько, да…
— Когда приходил последний раз?
— Дайте Святые памяти, — затеребила в руках платочек старушка. — Третью ночь он не является. Точно — третью! Плату пять дней назад подняли, и я…
