Нил Аду - Старгородские Тайны

Нил Аду

Старгородские Тайны

Глава первая,

– Ну, Емеля, теперь на тебя вся надежда! – сказал Некрас, вожак нашей ватаги, передавая мне биту. – Ежели и ты мимо мяча махнёшь – всё, проиграли мы кривопереулочным.

Да то и без его слов понятно было. Седьмой, последний кон, у нас – последняя же рука, и проигрываем мы, ватага с Подъездного двора, один удар. Коли я сейчас мяч далеко за спины супротивников не запущу и круг по полю не сделаю, на том игра и закончится.

Какая игра? Да лапта, конечно же. Старогородские парни других забав не признают. Ещё бы! В городе четыре ватаги лучших во всём Лукоморье игроков. И каждый выходной на Большой поляне у Семиреченских ворот такие состязания устраивают – полгорода сбегается посмотреть. Наши ребята, с Ведьминой слободы всегда за "Сварожичей" стоят. В этой ватаге только свои, лукоморские играют. Не то что "Птенцы Рарога", которых Травничья и Дружинная слобода поддерживают. Те давно уже наполовину из гоблинов состоят. А в этом году они ещё и гнома к себе заманили.

Тут у вас вопрос возникнуть может: что за имена странные такие? Гномы, гоблины? А сам-то ты, уважаемый, из каких будешь? Вот я и объясняю – лукоморские мы. По названию княжества нашего. А те же гномы нас вервольфами кличут. Что на наш язык перевести можно так: "те, кто как волки". Проще говоря – оборотни. Только глупости всё это! Оборотни среди лукоморцев, ясное дело, встречаются, но не чаще, чем у других народов. А путаница приключилась из-за созвучности слов "волк" и "волхв". Вот здесь я отпираться не стану. Волховать, то есть – чародействовать, у нас почти все понемногу умеют. Но волхвами только настоящих чародеев признают, тех, кто испытание прошёл. А остальных прозывают "словенами" – слова потаённые ведающими. Вот, как всё на самом-то деле обстоит! Да разве гномам этим что объяснишь?! Заладили – оборотни, волкодлаки!

Так я вернусь к нашему, лукоморскому гному. Видел я его в игре. Низкорослый, но крепкий. А ручищи такие, что после его ударов мяча в полёте не разглядишь. Но "Сварожичи" всё равно никому не уступают, хоть и не в равных условиях находятся. И мы за них сильно переживаем, а с почитателями других ватаг частенько ссоримся. Не раз дело до драк доходило.

Да вы попробуйте, пройдитесь по Ведьминой слободе с красно-синим, цветов "Птенцов Рарога" платком на шее – сами увидите, что будет. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал. Правда, и нам появляться в городе в красных платках "Сварожичей" не совсем безопасно.

Но сегодня мы состязаемся со своими же, слободскими. И пока уступаем, что тоже неудивительно. Парни из Кривого переулка пригласили в свою ватагу Сысоя Переплута, двадцатилетнего верзилу, уже полгода в княжеской дружине состоящего. Понятное дело, сил у него побольше, чем у любого из нас. И после ударов Сысоя мяч раз за разом перелетал через глубокую канаву за игровым полем, так что этот бугай великовозрастный мог, не торопясь, шагом проделать положенный круг, да ещё и с усмешкой на нас поглядывать.

Между прочим, мяч этот настоящий был, из заморской упругой смолы сделанный. Наша ватага его на свои деньги на торжище покупала. И летел он далеко и быстро, а после ещё и долго прыгал по траве в сторону густого, колючего малинника. А потерять такую ценную вещь мы никак не могли себе позволить. И раз за разом обдирали себе об колючки руки в его поисках, шепча вполголоса проклятия удачливому Сысою. А тот, как ни в чём не бывало, вновь забрасывал мяч в кусты, ещё дальше, чем прежде. Можно сказать, он один всю нашу ватагу и переиграл. А нам оставалось лишь, с трудом сдерживая слёзы, провожать глазами улетающий в облака мяч. Дело в том, что Некрас не догадался перед началом игры обговорить, кто может принимать в ней участие. Обидно, но ничего не поделаешь.

Ну и что ж такого страшного? – спросите вы. – Не корову ведь проигрываете?! А это, знаете ли, как посмотреть! Мы же не просто так, забавы ради играли. Так уж повелось у старогородских парней, что в игре часто решались важные споры. На этот раз победитель получал право всё лето помогать в разгрузке купеческих подвод в Сытном ряду слободского торжища. А это – самое малое полгривны на всех в день. Даже если работать через день – больше двадцати гривен получится. На такие деньги четыре коровы купить можно. А вы говорите…

Я потому так подробно объясняю, чтобы вы мою хитрость не слишком осуждали. Когда бы все по честному было, то и я бы жульничать не стал. Но как только Сысоя на поле увидел, сразу понял, что не дождаться нам сегодня победы. И едва первый спор в игре возник, взял потихоньку мяч и наговор над ним нашептал. По правде сказать, какого-то подвоха от кривопереулочных я ожидал, и всё необходимое приготовил заранее. Уж что-что, а волховать-то я получше многих умею! Для того и в Старгород приехал, чтобы на настоящего волхва выучиться. Только вот не сложилось у меня с обучением. Но об этом после. Сейчас важно, что после моего наговора мяч один раз за игру полетит так, как мне надобно будет.

И вот теперь этот решающий миг настал. Подавать противник поручил, конечно же, Сысою. Уж этот так мяч подкинет, что мало не покажется, выше терема княжеского. Но я-то не сильно волновался. Стоит мне пару слов прошептать, мяч сам мне на биту упадёт и отлетит, куда мне захочется. Я успокаивающе подмигнул Некрасу и даже позволил себе оглянуться вокруг.

Ох, зря я это сделал! Как раз в это мгновенье мимо игрового поля в сторону торжища неспешно следовал мой злейший враг – Любомудр Звениславич Синица. Известный в городе волхв, за своё искусство непонятным, но почётным званием "профессор" отмеченный. Это он, змей лютый, меня в волховское училище (по-иноземному – Академию) не принял. Идёт себе, в дорогой, гномьего покроя кафтан наряженный, и шёлковым платочком свой прибор, зрение улучшающий, протирает. Во всём городе такая диковинка, "пенсне" именуемая, у одного Синицы имеется. Залепить бы ему со всей силы мячом по затылку, так чтобы пенсне это из рук его выскочило, да и в грязь упало. А ещё лучше – чтобы вовсе разбилось.

И только я об этом подумал, как Сысой мне мяч бросил. И не в высоту, как обычно, а прямо передо мной. Заметил, наверное, что я на профессора загляделся. Едва успел я неуклюже битой отмахнуться. Но по мячу всё ж попал. И тот с неожиданной скоростью низко над землёй в сторону Любомудра Звениславича полетел.

Я даже не сразу понял, в чём дело. Хотя, чего уж тут гадать-то?! Да и поздно уже. Услыхал мяч моё желание и выполнил его в лучшем виде. Растянулся профессор, ударом в затылок с ног сбитый, во весь рост в луже. Кафтан нарядный в грязи измазал и прибор иноземный поломал. Последнее очень даже кстати пришлось, поскольку обидчиков своих Любомудр без пенсне разглядеть не смог. А значит, и наказать их волховским способом у него никак не получится. Мы же благополучно за сараем спрятались и долго ещё там от смеха корчились.