Джеффри Лорд - Вампир на плече

Джеффри Лорд

Вампир на плече

Август — ноябрь 1993 по времени Земли

Глава 1

Ричард Блейд, пэр империи, владелец огромных земельных угодий, поместий и замков, обладатель несчетных богатств, обретший здесь, на земле Айдена, вторую родину, сидел один в своем кабинете. В роскошном покое своего родового замка в златосияющей имперской столице Айд-эн-Тагре.

Стояла тихая прекрасная ночь. Дневная жара спала; с моря налетел легкий ветер. Окна кабинета были широко распахнуты, и с высоты открывался прекрасный вид на благоухающий парк. В ночной темноте цветы и деревья жили своей особой жизнью, голоса ночных насекомых, беззаботно распевающих свои немудреные любовные серенады, доносились даже до высоких окон покоя странника.

Он давно уже стал другим. Давно уже его душа удивительным образом изменила доставшееся в этом мире чужое тело. Ричард Блейд теперь вновь был похож на самого себя в пору своего двадцативосьмилетия. Здесь, в Айдене, он чувствовал себя свободным. Он мог удовлетворить почти любое свое желание; мог двинуться на восток, на запад и север, к побратиму и родичам, погостить, поохотиться… Мог, в конце концов, вновь совершить паломничество на юг.

А мог найти тихую гавань в кругу семьи и друзей. Мог обзавестись детьми, радуясь первой их улыбке, первому шагу и первому слову…

Но этого было уже мало; Ричард Блейд навсегда оказался отравленным сладким ядом Измерения Икс. И сколь бы ни был прекрасен приютивший его мир, странник все равно желал в свой черед оказаться в новом. Это «новое» влекло его неизбывно; что бы он ни делал, Блейд не мог заставить умолкнуть голос Великой Ночи, что лежит, подобно дремлющему зверю, между пространствами. Все дальше, и дальше, и дальше, по бесконечному кольцу миров — иначе жить он уже не мог.

Но не мог он просто так и бросить тех, кто в этой реальности, в мире Айдена, зависел от него, верил в него, жил под его защитой и охраной. «Мы в ответе за тех, кого приручили», — невольно вспомнил он слова из «Маленького Принца» Сент-Экзюпери. Раньше эта книга казалась страннику слащавой и сентиментальной; теперь, с годами, он чувствовал, что с ее страниц нисходит дыхание суровой правды, замаскированной под детскую сказку. Он приручил слишком многих здесь, в Айдене… И если он произнесет пароль и исчезнет из этой реальности — кто знает, ненадолго или же навсегда? — что будет с теми, кого судьба прилепила к нему?..

В былые годы он едва ли стал бы раздумывать на подобные темы. Красотка надоела, и жизнь стала приобретать черты ненавистной размеренности — значит, пора в путь! Пусть она плачет — мы отправляемся завоевывать новую!

«Видно, ты все-таки стареешь, — странник усмехнулся собственным мыслям. — Становишься чувствителен, словно старая дева, заботящаяся о бездомных кошках… Но, как ни крути, ты засиделся на месте, Дик, старина. Пора встряхнуться. Или… или, черт возьми, объявить войну всему этому миру! Стать императором, объединить под своей властью весь Айден… Пожалуй, на какое-то время меня бы это развлекло…»

Но ведь еще остается Лондон, напомнил он себе. Мглистый и дождливый Лондон, где над Темзой по-прежнему перекликаются снующие вверх-вниз суда, где мерно отбивает положенные часы старина Биг Бен; где возле Букингемского дворца продолжают нести свою службу гвардейцы в медвежьих шапках… И там, в старой доброй Англии, остались те, кого он привык считать своей семьей — Дж. прежде всего. Раньше был еще Лейтон, но вот старика не стало, его заменил Хейдж… Заменил в Проекте, но не в сердце Блейда, хотя они стали если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми приятелями…

Но жизнь неудержимо текла и здесь, в прекрасном Айдене. Замок постепенно признавал власть нового хозяина.

В кабинете старого бар Ригона со временем стали мало-помалу появляться и новые вещицы. Ваза в форме шипастой раковины; древний фран, подарок Азасты Райсен; еще несколько изящных вещиц из Ксама, Сайлора и Катрамы — статуэтки, кубки, гобелены; а в дальнем темном углу на стене примостился настоящий сук тропического дерева с непроизносимым двадцатичетырехсложным названием. Толстенная ветвь в ногу взрослого человека была намертво прикреплена к поверхности каменной стены; вниз, к широкой деревянной кадке, до краев заполненной землей, тянулись белесые воздушные корни. Ветвь обильно зеленела и, судя по всему, чувствовала себя преотлично.

Преотлично чувствовало себя и странное существо, похожее на мохнатую детскую игрушку — нечто среднее между медведем коалой и ленивцем. Мордочка его казалась лукавой и отнюдь не сонной; цепкие лапки охватывали сук, упругий хвост, на котором существо могло раскачиваться, словно на лиане, был аккуратно свернут. Сей обитатель кинтанских лесов прекрасно умещался на плече Блейда, ловко сворачивась в плотный комок так, что наружу торчали одни только кончики лап.

Он носил выразительное имя Дракула и, надо сказать, вполне его оправдывал. О том, как он попал к Блейду, можно было бы написать целый роман; Дракула пользовался в замке неограниченной свободой, никогда не пытаясь сбежать или причинить какие-либо неприятности. Даже свое любопытство он умел удовлетворить так, что это не влекло никаких убытков.

Сейчас Дракула спокойно спал. Зверек мог бодрствовать и днем и ночью; его глаза позволяли видеть в темноте, и вместе с тем особое строение век и зрачков не вынуждало его прятаться от солнечного света, подобно совам и прочим ночным обитателям.

Ночной ветер колыхнул занавеси. Небо совсем очистилось; свет двух лун превратил старый замковый парк в сказочный лес из старинной сказки. Блейд поднялся из-за стола. Его потянуло взглянуть на город сверху. И еще — ему хотелось увидеть море.

По пустынным, богато убранным переходам он дошел до ведущей вверх спиральной лестницы. Ступени, стертые каменные ступени… один виток, другой, третий… И вот, наконец, вершина.

Ветер дул здесь заметно сильнее, и Блейд с удовольствием подставил лицо его прохладным струям. На востоке, вольно разметавшись во тьме невиданным сказочным зверем, мирно спал город, и только воров да ночную стражу можно было встретить в эти часы на пустынных улицах.

Взгляд его скользнул вдоль темного горизонта к северу. Черные прямоугольники кварталов обрывались у широкой площади, залитой сейчас светом сразу двух лун. За площадью, на которой обычно разворачивались при погрузке или выгрузке войска, раскинулась просторная военная гавань. Вода тускло поблескивала в скупом лунном свете; неподвижно застыли плавучие громады садр.

А рядом, в гавани торговой, несмотря на ночное время, по-прежнему кипела жизнь. Перемигивались огоньки факелов и фонарей; там, нещадно подгоняя носильщиков, торопились опорожнить трюмы пузатые купеческие каравеллы. Скоро, совсем скоро, когда восход позолотит небо, к пирсам двинутся рыбачьи скорлупки — вывалить на причалы бьющееся серебро свежего улова. Там их уже будут ждать торговцы, и набитые еще живой рыбой бочки поедут по лавкам и городским рынкам…