Дин Андерссон - Жажда мести

Дин Андерссон

«Жажда мести»

Посвящается Брайану, Борису и Песни Крови

ПРОЛОГ

На вершине горы, чьи покрытые местами клубящимися облаками склоны острыми зубцами поднимаются к самому поднебесью, среди льдов и снегов, возвышается замок волшебницы Тёкк. И она сама, и ее колдовская сила принадлежат богине Хель.

Застывшие, словно в полудреме, могучие башни с дощатыми кровлями и массивные стены крепости сложены из черного с алыми прожилками камня. Высоко вздымаются они над вершиной горы и на столько же уходят в глубь подвалы ее омертвелого, схваченного льдом обиталища. В это мрачное, заполненное тьмой подземелье как раз и начала спускаться хозяйка этих мест.

Вот она ступила на первую ступеньку, — затем на вторую… Неровный свет факела у нее в руке осветил заиндевелые стены колодца.

Змееподобные локоны ее густых и темных волос, поблескивая, свободно струятся по высокой с царственной осанкой фигуре. За сотню лет, проведенных ею в вечном холоде, черты демонически красивого лица ничуть не исказились. Она все так же стройна и прекрасна. Разве что губы и ногти подернула сизо-голубая мертвенная бледность, однако на щеках еще видны следы румянца. Не потускнела смоль ресниц, зловоние могилы до сих пор не смогло побороть исходящий от нее дурманящий аромат колдовских трав. Непобедимой оказалась и сладость ее едва заметного дыхания, каким она славилась в ту пору, когда поклонялась и верно служила Великой Хель, Властительнице Смерти, повелительнице Тьмы и Тлена.

Тёкк добралась до площадки, перехватившей горло исполинского колодца, затем приблизилась к следующему проему, откуда ступени, резко сужаясь, вели к самому дну. Но она как бы не замечала их узости. На лице у нее читалось едва различимое ожидание, плохо скрываемое нетерпение — колдунья все сильнее предвкушала радость долгожданной встречи. Небрежными движениями левой руки она сметала перекрывавшую проход паутину. Копошившиеся на ступенях склизкие твари, то и дело переползавшие через ее босые ноги, тоже не очень-то беспокоили колдунью.

Ее дыхание участилось, заметнее заалели щеки. Она вся была нетерпение — ее неудержимо тянуло все ниже и ниже. Свет факела теперь веселее подпрыгивал и дробился на гладкой заиндевелой поверхности камня, клочья тумана таяли у нее под ногами.

Наконец Тёкк добралась до самой нижней площадки и приблизилась к тяжелой, усиленной шляпками сотен вбитых в нее гвоздей деревянной двери. Распахнув ее, ведьма вошла в маленькое помещение и тут же притворила за собой дверь.

Посередине комнаты возвышался помост, сложенный из искусно обработанного черного камня. По боковым стенкам были вырезаны древние руны. Но самое удивительное заключалось в том, что на помосте лежало обнаженное тело молодого высокого мужчины со светлыми волосами.

Волшебница вставила факел в одно из колец, намертво вбитых в стену, затем не спеша приблизилась к возвышению. В ее огромных широко посаженных глазах цвета смарагда вспыхнул огонек. Оживший взгляд колдуньи, привороженный видом мужского тела, наполнялся страстью и неутолимым желанием. На лице юноши кое-где различались следы трупного разложения, однако дыхание смерти еще не коснулась прекрасного тела. Скорее красавец спал, тяжело, мучительно, но все же это был сон живого, еще не погибшего, пусть даже крепко обнявшегося со смертью человека.

Вот и пришел момент, о котором Тёкк так долго мечтала, столько лет лелеяла его в сердце.

Служительница Хель приблизилась к молодому мужчине, встала возле него на колени, шепнула:

— Теперь уже скоро, Локит. — Она провела рукой по его волосам, словно хотела успокоить спящего, затем все так же шепотом, но уже чуть-чуть громче, добавила:

— Скоро твое тело вновь станет гибким и сильным. Я приведу к тебе твою сестру, хлынет первая женская кровь, осуществится задумка Хель, и мы начнем наступление. Скоро, очень скоро…

Не договорив, она умолкла, и на ее лице вдруг застыла усмешка.

Все так же завораживающе неторопливо ведьма вскинула руки и расстегнула застежку, освобождаясь от черной накидки на плечах. Ткань цвета беспросветной ночи беззвучно скользнула на пол. Теперь Тёкк была полностью обнажена. Она сконцентрировалась и произнесла первое заклятье. Пламя факела лихорадочно дернулось и в следующий миг погасло. Теперь в подземелье воцарилась кромешная тьма.

Склонившись над распростертым юношей, служительница Хель долго вглядывалась в черты мужественного лица — темнота ей ничуть не мешала, — затем накрыла его холодное тело своим, полным жизни, горячим.

Несколько мгновений во мраке не было слышно ничего, кроме учащенного женского дыхания. Наконец Тёкк, полностью погрузившись в сладостное забвение, вновь принялась нашептывать нараспев заклинания. Все громче и громче становился ее голос, скоро исполненные волшебной силой звуки начали эхом отражаться от стен подземелья. Наконец они слились в настоящую бурю — только они одни, взывающие к силе Тьмы и возвращающие к жизни, звучали в подземелье.

Юноша неожиданно пошевелился, озноб волнами побежал по прекрасным рукам и ногам. Вдруг нестерпимый рев боли потряс холодный камень подземелья. Голоса мужчины и женщины слились в гимне пробуждения плоти, и трудно было понять, чего больше в этой песне — боли или наслаждения. Тёкк все чаще поминала имя той, кто владеет Смертью. Распалившись, она дарила ему поток любви и страсти, неудержимо хлынувший и затопивший его, пробуждая желание.

Через несколько мгновений боль ушла — только радость обладания, возвращение к жизни, песнь темной любви торжествовали во мраке.

Глава первая. ПЕРВОЕ УБИЙСТВО

В единственной тесной комнатенке убогой хижины спали три женщины. Ближе всех к очагу расположилась пожилая женщина, ее посеребренные годами волосы малиново поблескивали в отсветах пламени очага. Хотя ночь и выдалась теплой, Норда не сняла толстого серого платья, при этом еще и куталась в одеяло, стараясь подоткнуть его под себя. С возрастом, к сожалению, люди сильнее зябнут, и ей, старухе, уже трудно было согреться. Лежала она в полудреме, беззаботный и глубокий сон давным-давно оставил ее. Губы ее беззвучно шевелились, время от времени она хмурилась, черты лица искажались, словно она боролась с кошмарами, досаждавшими ей.

Поодаль возле стены, по левую сторону от двери под желтым одеялом лежала Хальд, спавшая обнаженной. Ее фигура была под стать эльфам и волосы такие же — длинные и золотистые. Сон ей выдался тревожный, беспокойный — по лицу пробегали тени, брови подергивались, капельки пота выступили на коже.