Смерть во имя истины - Анна Велес
— Здравствуй, Саймей-Тень, — сказал, улыбаясь, брат Беньямин.
— Слишком позднее время для прогулок ты выбрал, — холодно ответил ему Посланник.
— Разве? — усмехнулся казначей.
Он не обратил не малейшего внимания на клинок, который Саймей сжимал в руке, на угрозу, которая звучала в его голосе. Казначей спокойно обошел Посланника, поставил на стол кувшин и пиалу.
— Я не ждал тебя сегодня, — буднично известил он. — Мне казалось, что эту ночь ты пожелаешь провести с женою. Перед самым страшным своим испытанием…
Посланник молчал, ожидая, что скажет казначей дальше.
— И я хотел провести это время один, — говорил тот. — Со своими сокровищами.
— Сокровищами? — переспросил чуть насмешливо Саймей. — Ты так называешь эти свитки?
— Да, — уже серьезно и с нотами какого-то превосходства подтвердил казначей. — Это мои сокровища, Саймей. Мое наследство. Которое хранить могу только я.
— А ты ли последний? — удивился Посланник картинно.
— Это не имеет значения, — жестко отозвался старейшина, и его лицо вдруг исказилось злостью. — Наследство принадлежит мне по праву. И не тебе, потомку Айры, отнимать его у меня.
Саймей отложил клинок подальше, чтобы Беньямин не смог дотянуться до него. Теперь он начинал понимать, зачем понадобились казначею эти смерти. Но он не мог понять, как могло возникнуть такое положение.
— О каком праве ты говоришь? — осторожно спросил он.
— О праве моего рода, — сделав ударение на слове «моего» веско отвечал старейшина. — Айра верный и любимый сын отплыл от наших берегов, забыв отца, оставив его, зная, что тому предначертано умереть.
— Но ему велел отец, — напомнил Саймей. — Иначе замысел его потерял бы смысл.
— Нет, — живо возразил Беньямин с неприятной улыбкой. — Неужели ты считаешь, что мы не смогли бы сохранить его тайну, спасти его замысел? Только мы и сделали это!
— Мы? — переспросил Посланник.
— Мы, — подтвердил старейшина с превосходством. — Потомки Аврелия. Того, кто остался с Магом до конца. Кто вынес его тело с поля битвы, кто хоронил его. Кто слышал его последнюю волю. И это все наше по праву! Только мы можем быть его истинными хранителями.
— И ты считаешь, потомок Аврелия, что это право позволяет тебе убивать? — холодно спросил Посланник. — Как же ты хранишь верность роду, если погружаешься во тьму, уничтожая Свет в себе?
— Того требует служение, и я получу за него награду перед лицом истинного бога нашего Маитана Непобежденного! — воскликнул Беньямин.
Саймей понял окончательно, что перед ним сумасшедший, безумец-фанатик, способный только желать своего превосходства.
— Ты болен и несчастен, — сказал он Беньямину. — Ты перечитываешь эти свитки, но совершенно не видишь их смысл. Это просто сокровище так? Наследство? … Жаль.
— О чем ты жалеешь? — подозрительно спросил казначей.
— О тебе, — пожал тот плечами с напускным сочувствием. — Ты так и не сохранил доверенное тебе, потому что не понял той истины, что скрыта в твоем сокровище.
— И это говоришь мне ты? — презрительно отозвался старейшина. — Ты! пришедший с тем, чтобы уничтожить все, что сделал Маг?
— Уничтожить?! — и тут Саймей понял, что слова, которые он собирается произнести, будут правдой, которую он сам только что осознал. — Нет, брат. Я никогда не смог бы это уничтожить. Эта истина настолько ценна, что никто не может сокрушить ее.
Беньямин долго смотрел на него в молчании, потом вдруг улыбнулся.
— Тогда я доволен, — царственно возвестил он. — Понимаешь ли ты, Последний, что с того момента, как ты вступил на нашу землю, твоя жизнь и твой путь полностью были в моих руках? Понимаешь ли ты, как тонко подводил я тебя к этому решению?
Саймей так не считал. Теперь, когда у него в голове сложилась вся картина происходящего в последние дни в общине, он мог многое бы возразить Беньямину. Но он не стал этого делать. Он просто смотрел на этого больного и опасного человека и думал, что сам держит его жизнь в руках. Посланник хотел дать ему выговориться, а потом разрушить тот миф, который создал себе казначей. И еще его радовало, что Беньямин ничего не знает, о принятом Саймеем решении. А ведь свой выбор он уже сделал.
— Я доставлю тебе удовольствие рассказать мне об этом, — надменно сказал он старейшине. — Начни со своей истории. Ведь нет никакого сына, кто мог удержать бы тебя от вступления в должность настоятеля? Тебе просто не нужна власть номинальная, когда ты имеешь реальную, так? Власть и над братьями этой обители, и над маитанами, что живут в Лехеме и Шалеме?
— Ты умен, — довольно ответил Беньямин. — Я вижу, император потратил много сил, чтобы воспитать тебя, как истинного потомка Мага. Да. Все это ложь, на создание которой я потратил годы. Я родился в Шалеме, в богатой и знатной семье. Семье потерявшей свои корни. Мой отец видел счастье только в приумножении своего богатства. Он забыл свое предназначение. Как и свою веру. Но я вернул честь в семью. Я мог бы вернуть верность Непобежденному и в диаспору, где меня воспитывали и откуда я был изгнан.
— Неужели Лукреций изгнал тебя? — чуть усмехаясь уголками губ, наигранно удивился Саймей.
— Они не понимали! — Беньямин будто и не слышал его. Его глаза затуманились, он смотрел мимо Посланника, будто на стене за его спиной проплывали картины прошлого. — Лукреций не был тогда еще Главою. Его только посвятили в Львы. Я же был всего лишь Вороном. Но они открыли мне, кто я! Они дали мне ключ! … Я помню ту ночь, когда я впервые пробрался сюда. Помню, как сидел здесь, жадно читая эти свитки. Как поглотило меня прошлое моего рода, как открывало оно мне мое предназначение. Ты испытал это, Саймей-Тень?
— Да, — это простое слово выражало слишком многое. Но казначей не мог понять его смысла. Посланник тоже жадно читал рукописи всего несколько минут назад. И ему тоже открылось многое. Намного большее, чем Беньямину. Но Саймей понимал, что никогда бы он не смог раскрыть эту истину своему дальнему родственнику, который выбрал для себя другую дорогу.
— Теперь ты можешь понять, как возненавидел я отца своего, — продолжил старейшина. — Ненавидел я и своих братьев по вере, что они так дешево платят долги Магу. Они могли бы и вовсе уничтожить данное им! И я не желал этого допустить.
— И ты убил
