Константин Соловьёв - "Нантская история"

— Я оказался даже хитрее, — улыбнулся Ламберт, — Потому что на следующий день я пришел сюда, и выложил вам и Бальдульфу все, что знал. Согласитесь, с моей стороны это было настоящее коварство.

— Нелогично, — кивнул отец Гидеон, — Он бы не стал болтать языком почем зря.

— О, вы слишком низкого мнения о нашем бароне. Он куда умнее, чем хочет выглядеть. Надо сказать, это легко ему удается. Я сейчас объясню это. Клаудо, вина! Ничто так не вызывает жажду, как эти разоблачения…

— Слушаю вас, госпожа Альберка. Моему самолюбию будет приятно, если я окажусь еще хитрее, чем думаю.

— Итак… — я перевела дыхание, сделав глоток, — После первого провала капитан Ламберт был несколько обескуражен. Ошибка была мелкой, но в ней было столько нелепостей, что он не без оснований предполагал, что кто-то может за нее уцепиться. Честно говоря, он перестарался, этому городу плевать на такие вещи, но он, видимо, перфекционист по своей натуре. Он решил провести тест. Рассказать постороннему человеку историю в таком виде, в каком она была известна среди стражи, чтобы оценить реакцию незамыленного свежего взгляда. Достаточно умное решение, на самом деле. Он не хотел оставлять после себя ошибок, за которые граф отправит его самого на дыбу. Почему именно Бальдульф? О, очень просто. Они с Бальдульфом служили вместе не один год, и капитан Ламберт знал, что может на него рассчитывать. Бальдульф искренне уважал своего префектуса и, конечно, не выдал бы его, если бы история показалась ему мутной. Но ему не показалась. Тест был пройден на «отлично». Как и положено типичному стражнику, Бальдульф решил, что мы имеем дело с сумасшедшим воришкой. Здесь была допущена вторая ошибка — он не знал, что встретит меня.

Ламберт шевельнулся. Ствол пистолета в руках Бальдульфа мгновенно качнулся в сторону, следя за его головой. Но капитан лишь взял со стола оливку и бросил ее в рот.

— Занятно, — сказал он, прожевав, — В этом есть смысл.

— Рада, что вы это признали. Но дальше будет еще интереснее. Следующий прокол был куда серьезнее — исполнитель, посланный чтобы похитить отца Гидеона, не справился с задачей. Конечно, у него с собой было снотворное или что-то в этом роде, но услышав, что на улице всполошилась стража, он понял, что не сможет выполнить свою задачу. Убить отца Гидеона он не имел права. Поэтому он предпочел свести счеты с жизнью, бросив под ноги термо-гранату. После этого начались проблемы. Сам отец Гидеон был слишком рассеян и добродушен чтобы предполагать заговор, кроме того, как и все клирики, он считал, что Господь прикрывает его своей дланью. Но тут некстати явилась я. О, путать карты другим — мое любимое развлечение, в котором я немало преуспела. Я заявилась без приглашения и, ведомая своим нетрезвым воображением, развернула перед отцом Гидеоном, уже немного струхнувшим, страшную картину Темного культа, который поставил целью добраться до него. Это, конечно, был полный бред, но, к несчастью, я умею быть убедительной. Впрочем, погубив вашу затею, я внезапно оказала вам неоценимую помощь. Догадываетесь? Ну да, я предложила дать убежище отцу Гидеону в нашем доме. Это помогло ему убраться от всевидящих глаз Церкви. Туда, где ваша власть была не в пример ощутимее.

Ламберт слушал внимательно, немного наклонив голову. Броневые пластины, из которых состояло его лицо, были лишены какого-либо выражения кроме легкого вежливого любопытства. С таким же лицом капитан Ламберт мог слушать об урожае проса в западных графствах.

«Ты хитер, — сказала я ему мысленно, — Ты до чертиков хитрый зверь, капитан, и твоя маскировка безупречна. Твоей единственной настоящей ошибкой была я».

— Таким образом отец Гидеон оказался в руках Ламберта. Дом на окраине города, где живут старый, бросивший службу, стражник, и его парализованная воспитанница. Даже если он сгорит, на него не обратят внимания. Но, обжегшись на предыдущих ошибках, Ламберт теперь не стремился действовать, напротив, следующий удар он решил подготовить тщательнее и вернее. Для этого у него были все возможности — ведь мы сами приняли его в круг и посвящали во все тонкости расследования. Он охотно помогал нам идти по следу никогда не существовавшего Темного культа, мягко подталкивая нас в этом направлении. Он не спешил, предпочитая держать руку на пульсе вместо того чтобы рубить с плеча. Вдруг нам взбрело бы в голову сообщить о наших открытиях епископу?.. При мысли о Темных культах тот бы подскочил на своей преосвященной заднице, и вокруг отца Гидеона закрутилось бы столько всего, что устранить его было бы уже невозможно. Поэтому на некоторое время он сосредоточился на пассивных действиях. Например, он ловко заложил зажигательную гранату в нутро Геномера. Он думал, что это позволит избавиться от меня, не правда ли, капитан? Конечно, я постоянно несла всякий вздор и воевала с несуществующими культами, как с ветряными мельницами, но он уже успел понять, что моя странно устроенная голова совершенно непредсказуема и слишком скора на решения. Все выглядело бы естественно — неосторожное вскрытие адепта, огненная ловушка, и одна маленькая парализованная девчонка наконец прекращает мозолить глаза на этом свете.

Бальдульф ничего не сказал, но судя по тому, как тяжело он дышал, ему сейчас приходилось прилагать некоторое усилие для того чтобы не спустить спусковой крючок, запачкав содержимым капитанской головы и без того грязную стену. Я не хотела давать ему такой возможности, поэтому все зависело от самого капитана. Тот, против опасений, вел себя спокойно, едва ли не расслабленно. Как боевой механизм с отключенным питанием, находящийся в режиме наблюдения. Это мне не понравилось. Слишком уж расслабленный. Одно из двух. Или настолько превосходно скрывает свои чувства, что затруднительно даже с его недюжинными умениями, или на что-то рассчитывает.

На что?..

— Судьба не смилостивилась над ним, она спешила нанести очередной удар — я обнаружила след, который вывел нас на «Хильду» и прошлое Геномера, а также — какова неожиданность! — на покойного отца Каинана.

— Но Альберка, ведь он сам дал нам этот след! — подал голос отец Гидеон, — Он сам привел мемория, который и упомянул впервые отца Каинана. Согласитесь, это очень… странный ход.

— Для обычного человека. Но не для такого хитреца, как наш капитан. Я уже говорила, он чертовски хитер и сообразителен, лишь прячет эти качества за маской тупого солдафона.

— Польщен, — Ламберт изобразил короткий поклон. Достаточно короткий чтобы Бальдульф не счел его основанием продырявить ему голову, — Признаться, я получаю искреннее удовольствие от этого рассказа. Не каждый день поражаешься собственной хитроумности.