Константин Соловьёв - "Нантская история"

— Это звучит очень нелепо. И очень страшно.

— Мы люди, отче, и многое из того, что мы делаем, нелепо и страшно. Уж вам-то стоило к этому привыкнуть.

— Значит, по-вашему, граф Нантский вознамерился избавиться от меня?

— Да, — сказала я просто, — Именно так. Он не мог действовать по официальной, так сказать, линии. Его противоречия с епископом за долгие годы стали слишком серьезны чтобы он мог надавить на вас по церковной линии. Епископ никогда бы не сместил вас, если бы граф его об этом попросил.

— Вполне вероятно. Но это еще не говорит о том, что граф осмелился бы поднимать руку на человека Церкви! Это немыслимое по своей дерзости преступление, и за подобное даже сам граф может быть отлучен от лона Церкви!

Ламберт хмыкнул. То ли сомневался в том, что графа можно отлучить от Церкви, то ли выражал сомнения еще в чем-то. Как бы то ни было, сейчас я не собиралась его спрашивать. Сейчас я собиралась говорить сама. Чтобы освежить горло мне пришлось сделать большой глоток вина. Но даже оно в этот раз не помогло — показалось тяжелым, густым, пресным.

— Граф не собирался убивать вас — своими руками или иным способом, который мог бы бросить на него тень. Кстати, я думаю, что изначально он собирался лишь похитить вас и заточить в какую-нибудь подземную темницу. Возможно, с тем чтобы вы задумались о том, как нехорошо дерзить сеньорам. А может, он просто хотел подвергнуть вас пыткам, мстя за то унижение, которому, как он думал, подвергся. У некоторых сеньоров есть такая привычка — наблюдать за тем, как их обидчик корчится в муках. Так что нет, его не удовлетворял снайпер или какой-нибудь ловкий парень из его собственной тайной дружины, пырнувший бы вас отравленной иглой в толпе. Ему нужно было похитить вас из вашего дома — с минимумом шума.

— Так эти люди… — взгляд отца Гидеона отвлекся от меня и стал блуждать по столу, точно отыскивая жестяную кювету с отрубленной рукой. Но ее не было, еще вчера я попросила Бальдульфа вышвырнуть ее в сточную канаву — от мертвой плоти начало попахивать сильнее, чем от Клаудо, — Все эти люди были не адептами Темного культа, а…

— Верно. Тайными слугами графа. Знаете, у каждого графа, и вообще высокородного сеньора есть… специальные люди для щекотливых дел и поручений. Некоторые довольствуются лишь десятком, а некоторые учреждают едва ли не тайную армию, действующую под покровом ночи. Наш граф с детства привык крутиться в высшем свете, и количество неудачных покушений лишь подтверждает то, что под его флагом в городе действовало немало опытных кинжалов. Неудивительно, что мы спутали их с адептами, в своем роде они и есть адепты, только не Темного культа, а самого графа. Преданные до гроба, нерассуждающие исполнители. Порученцы для черной работы. И именно им граф Нантский поручил разобраться с вами. Поручить это страже, как вы понимаете, было невозможно. Открытые действия были бы для епископа плевком в лицо и, конечно, тот бы не замедлил отреагировать самым решительным и жестким образом. Поэтому — никаких флагов, гербов и боевых труб, напротив — все тайно, быстро и незаметно. Резонно, нет?..

— Полный вздор, — Ламберт мотнул головой, — У графа действительно есть люди для тайных поручений, но вы раздули это дело до каких-то невообразимых размеров. Насколько я понимаю, я оказался в роли тайного порученца? Для меня это излишне высокая честь, госпожа Альберка. Я всего лишь капитан стражи, пешка при дворе. Сорок мечей под моим началом — щепотка песка по сравнению с теми силами, которыми действительно располагает граф.

— Не принижайте собственное достоинство барон, — прервала я его, — Об этом позже. Сейчас же я хочу рассказать отцу Гидеону, как именно было дело.

— Слушаю с превеликим вниманием, дочь моя.

— Итак, граф поручил своим надежным людям разобраться с вами, то есть похитить. Он преследовал сразу две цели. Во-первых, несносный упрямец оказался бы в его руках, и он отвел бы на нем душу. Во-вторых, на ваше место епископ назначил бы нового священника. С которым вы, конечно, сговорились бы куда быстрее, и который не проявлял бы постыдной самовольности относительно графских солидов. Человек всегда делается проще и рассудительнее, если его предшественник пропадает без следа.

— Выходит, первый лазутчик, этот Геномер…

— Он был не более, чем приманкой, святой отец. Он проскользнул в ваш дом с поручением похитить что-либо, изображая из себя уличного воришку. Людям, которые замыслили ваше похищение, хотелось убедиться в том, что вы действительно настолько безоружны, насколько это выглядит. Ведь в вашем доме могли оказаться ловушки, датчики, иные неприятные сюрпризы… Нужен был пробный камень, им-то и послужил Геномер. Но графская затея, мастерски задуманная, с самого начала встретилась с рядом мелких, но досадных ошибок. Во-первых, наш Геномер, видимо, разволновавшись от порученного ему дела, растерялся и схватил первое, что попалось ему под руку. А именно известный нам манипул. Эта самая мелкая ошибка стала и самой неприятной впоследствии. Ведь именно благодаря ей я взялась за это дело. И в итоге наделала в нем столько глупостей, что запутала его совершенно. Ну да все мы крепки задним умом… Во-вторых, стражники капитана Ламберта оказались не в меру поспешны. Нет, сам капитан Ламберт с самого начала был в курсе. Я не знаю, какую именно роль он выполнял, курировал всю затею или же прислуживал кому-то повыше. Вряд ли он правая рука графа, хотя и такое может быть. Чем непримечательнее должность, тем проще за ней укрыться — аксиома шпионского дела.

— Тогда я, наверно, магистр тайных дел самого Императора… — пробормотал Ламберт себе под нос. Я не собирались с ним спорить. По крайней мере, сейчас.

— Его ребята оказались лучше, чем он рассчитывал. Им удалось схватить мелкого приспешника с поличным, пусть и не без жертв. Конечно, он мог бы приказать им отпустить его, но это было бы недопустимым, потому что сразу вызвало бы подозрения. Не так часто капитан стражи приказывает освободить преступника до суда, начались бы пересуды. А их и так уже хватало. Впрочем, эту ошибку он быстро исправил. Просто приказав пыточных дел мастеру не жалеть сил. Геномер, конечно, прошел соответствующую подготовку, но вдруг его язык развязался бы некстати… Поэтому гидравлическая дыба быстро заставила его умолкнуть. Это сошло отлично — сколько преступников складывает голову под пытками?..

— Я оказался даже хитрее, — улыбнулся Ламберт, — Потому что на следующий день я пришел сюда, и выложил вам и Бальдульфу все, что знал. Согласитесь, с моей стороны это было настоящее коварство.

— Нелогично, — кивнул отец Гидеон, — Он бы не стал болтать языком почем зря.