Сергей Бузинин - Часовой Большой медведицы

— Но Ирина… она же не…

— Любовь творит чудеса куда более прихотливые, чем вы можете себе представить, люди, — улыбнулся орк. — В тот ночной час, когда в любви и согласии ты смешал свою кровь с кровью Марины, по древнему обычаю Земли и Плодородия вы стали мужем и женой. И потому Ирина — твоя родственница. Теперь вам нужен лишь старший шаман народа орков, который может провести обряд извлечения зла из тела девочки. И еще одно древнее и таинственное существо, что способно поглотить сгусток зла.

Мишка рассвирепел так, что едва не бросился на орка с кулаками.

— Ну да, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, а сундук хрен его знает где! — зарычал Мишка сквозь зубы. — Где взять этого шамана и это твое существо? А времени у нас… — Мишкин крик погас, потому что силы, подаренные надеждой, враз покинули его. — Нет у нас времени.

— Эх, люди, люди… — вздохнул орк. — Ничего-то вы не понимаете, люди. В ваших руках самое главное волшебство на свете, а вы ничего о нем не знаете. Бьетесь за золото, а ногами топчете по самому драгоценному, что есть на этом свете… Вы думаете, что зло создает энергию, необходимую для питания магии. Но вы не понимаете, что добро не дает энергии, оно само по себе — волшебство. Без всяких ритуалов, без всяких заклинаний и без всяких пассов. Понимаешь меня?

— Не понимаю, — ответил Мишка устало и равнодушно. — Ничего я не понимаю. То есть понимаю, что есть зло, какое можно использовать для магических ритуалов. И знаю, что добро никакой энергии не дает.

— Конечно, не дает. Потому что само по себе добро — энергия. Которое творит чудеса. Иначе как ты объяснишь, Миша, что ты породнился с Мариной и стал членом орочьего племени? Как ты объяснишь, что я — тот самый старший шаман народа орков? И, наконец, как ты сможешь объяснить тот факт, что древнее и таинственное существо, способное поглотить зло без вреда для себя, не только в нашем городе живет — но ты с ним даже знаком? Если хочешь, можешь назвать это случайностью. Но это не случайность, Миша. Ты шел дорогою добра, и добро вернулось к тебе цепью почти волшебных совпадений. Помни это, Миша. И еще помни, что люди однажды пошли не той дорогой, какой им следовало пойти. Когда-то вы делали добро, невзирая ни на что. Вы делали добро, даже тогда, когда это казалось безумным и опасным. Вы были добрыми и становились от этого сильнее. Вы творили добро даже там, где разум призывал творить зло, и перед вами склонили головы и учтиво-холодные лесные эльфы, и их горделивые собратья — подземные эльфы. Вы творили добро, и, глядя на вас, огры прекратили извечную резню с нами, орокуэнами. А вслед за ними к вашему порогу пришли и хитрые лепреконы, и мастеровитые гномы, и мудрые наги… Вы стали сильнее Старших рас именно потому, что однажды поняли — добро и сострадание содержат в себе великую силу. Вы прекратили добивать своих раненых и начали искать способ вылечить даже неизлечимо больных — и это вернулось вам прогрессом всего вашего народа. В минувшую Великую войну вы победили не только силой оружия, но еще и потому что всегда оказывались добрее своих врагов. А сейчас вы начинаете забывать о том, что сделало вас великими. И не думай при этом, что доброта и сострадание — это не переживания перед экраном телевизора, это — работа. Трудная работа. Действие. Поступок.

Наверное, Миша, ты спрашиваешь себя — почему я взялся тебе помочь? Нет, Миша, то, что ты выручил моего соплеменника, вовсе не главная причина. Причина лежит глубже. Сейчас я расскажу тебе, Миша, древнюю притчу нашего рода, а ты поймешь, что я имею в виду. Расскажи эту притчу Ирине. И расскажи ее своим детям.

Храбрый конь убежал от своих хозяев. Он решил стать диким и свободным и пустился в странствия по равнинам.

Однажды на него напала хищная пума. Конь был силен и сбил пуму с ног.

«Почему ты меня не убил?» — спросила пума.

«Зачем? Ведь я тебя победил!» — ответил гордый конь.

«Это странная мысль и странный поступок» — сказала пума задумчиво. — «Я подумаю над ними».

А через несколько дней конь попал в засаду, устроенную стаей шакалов. Конь был смел и силен, но шакалов было слишком много, и после жаркой схватки они сбили коня с ног и обнажили клыки над его яремной веной.

Но в этот момент появилась пума. Она бросилась на шакалов и обратила их в бегство.

«Почему ты мне помогла?» — спросил конь у пумы.

«Я долго думала над твоими словами» — ответила пума. — «И поняла: чтобы выжить, достаточно, если слабый помогает слабому. Но чтобы победить, сильный должен помогать сильному».

Наверное, на Мишкином лице еще угадывались признаки сомнения, потому что орк весело фыркнул и сказал, сменив манеру разговора:

— Говорю тебе, за шаманом бегать не надо, тута я. Тока я эта, ожерелье да пеначо из перьев, по праздникам типа и одеваю. А бубен всегда со мной, ты не сомневайся, вон он под сиденьем валяется. Люблю, понимаешь, на досуге покамлать да в бубен дать…

— А существо твое… древнее и таинственное? — настороженно, но с робкой надеждой в голосе спросил Мишка. — Где нам его взять?

— Тоже мне нашел проблему, понимаешь… — не глядя на собеседника, отмахнулся орк, сражаясь с рычагом переключения передач, словно легендарные богатыри со змеем. — Есть у меня один. Не переживай. Ща я его позову…

— Ритуал будешь творить? — понимающе кивнул головой Мишка. — Колдовство какое-то?

— Ага. Вельми крутое колдовство! — хохотнул орк. — Мобильный телефон называется. — Орк мельком взглянул на Мишку и толкнул его в бок. — Не веришь, что ли?

— Верю, — с нотками сомнения ответил Мишка. — Точнее, очень хочу верить. Ничего другого-то мне не остается. Ты — моя последняя надежда.

Они примчались в больницу незадолго до полуночи.

Их не хотели пускать в отделение. Мишке пришлось звонить Бешеному.

Владимир Викторович встретил их сам. Мишка ничего не стал ему рассказывать. Пожал руку, попросил пропустить еще одного визитера, который подъедет минут через десять, и кинулся в Ришкину палату. Орк и потомок тибетского йети едва за ним поспевали.

Марина сидела у Риши в изголовье. Она не спала, а только раскачивалась взад-вперед и неслышно шептала что-то.

Ришка была без сознания. Белая, как молоко. И холодная, словно рыбья кровь.

Марина подняла глаза на Мишку.

— Уже скоро, — сказала она все тем же мертвым голосом. — Уже совсем скоро…

— Ей не следует наблюдать за процедурой, — сказал орк вкрадчиво.

— Владимир Викторович… помогите! — жалобно посмотрел на Бешеного Мишка.

Врач поднял Марину со стула и вывел в коридор. Она не сопротивлялась. Только не сводила с Мишки глаз.