Максим Марух - Игра Лазаря

– Слушайте, если это какой-то психологический эксперимент Мецената по усмирению моего эго, то он успешно завершён. Я уже признал, что мне нужна команда. Помощь, надзор, контроль – называйте, как хотите. Но если он ждёт, что в придачу ко всему я стану умалять свои заслуги – пусть готовит эксперимент номер два.

Какое-то время Симон задумчиво потягивал яблочно-банановую дрянь из остывающего наргиле. Потом наклонился вперёд и сделал нечто такое, чего никогда не делал прежде.

– Будешь? – предложил он, протягивая Лазарю матерчатый рукав с деревянной трубкой на конце.

– Нет, спасибо. За прошедшую неделю мне хватило суицидальных актов.

– Как хочешь, – пожал плечами Симон и вернул трубку в рот. Наргиле снова забулькало, хотя угли окончательно потухли. – Поверь, Лазарь, у Мецената и в мыслях не было умалять твои заслуги.

Лазарь сделал страшные глаза:

– И вы так хорошо это знаете потому, что сейчас объявите Меценатом себя?

Симон Петрович запрокинул назад голову и хрипло расхохотался.

– Скорее ты, чем я, Лазарь, – сказал он, отсмеявшись. – Но ты прав насчёт эксперимента. И, да – дело вовсе не в деньгах, жилплощади или ещё какой бытовухе. В одном ты ошибся. Никто не знает, когда эксперимент начался, и, тем более, когда ему суждено закончиться. Даже я.

Лазарь привстал в кресле:

– Это что – «да»? В смысле, Меценат даёт добро?

На пористом лице Симона мелькнул полумесяц улыбки:

– Окончательный вердикт будет завтра. Я сообщу по телефону. А теперь выметайся отсюда. Я же вижу, у тебя глаза на лоб лезут.

Лазарь подскочил на ноги.

– Ну, наконец-то! То есть... я про глаза, конечно. Спасибо.

– Не за что, – прищурился Симон. – И это не политес. Я здесь действительно ни при чём.

– Ну, конечно. Просто по соседству горит склад яблоко-бананов, а дым в форточку надуло, – усмехнулся Лазарь уже у двери.

Потом он открыл её, подмигнул Симону на прощанье и выскочил вон.

9

Лазарь вышел на балкон глотнуть свежего воздуха перед сном, а заодно проветрить комнату. На улице совсем стемнело. Жёлтый свет из соседских окон посверкивал золотыми бликами на разноцветной мишуре, которой некоторые жильцы украсили свои заборы и деревья в преддверии нового года. Лазарь посмотрел через дорогу. Напротив коттеджа жила баба Ната – грузная восьмидесятилетняя бабка удивительно трезвого ума, чего, по мнению Лазаря, уже было достаточно, чтобы внести её в красную книгу. К молодёжи, как она называла их «секту», баба Ната относилась весьма лояльно, а в Даре и Айме, часто помогавших ей с покупками, души не чаяла. Внуки бабы Наты – двое мальчишек-близнецов, каждый год приезжавших к бабке на зимние каникулы, нарядили разлапистую восточную ель, росшую во дворе. Пластиковые шары и шишки, покрытые сусальным золотом, продирались сквозь завесу серебряного дождика, светясь отражённым светом фонарей и луны не хуже электрической гирлянды. К тому же, гораздо естественней и как-то волшебней. Лазарь подумал, что самая навороченная японская гирлянда будет выглядеть мишурно по сравнению с этой дешёвой китайской мишурой.

Открылась дверь, и на балконе появился Сенс. Укутанный в красный махровый халат, он был похож на внука Деда Мороза.

– Извини, что отсвечиваю своей сонной рожей, но мне надо проветриться перед сном, – пробормотал он и облокотился на перила рядом с Лазарем.

– Глянь вон на ту ёлку, – Лазарь кивнул на двор бабы Наты. – Будто прямиком из детства, да? Помнишь тот новый год, что мы встречали у твой бабки? У неё такая же была.

Брови Сенса взлетели вверх:

– Ты… ностальгируешь? Не заболел часом?

– Профессиональная деформация, – пожал плечами Лазарь. – Договорился оставить обоих, признал, что нуждаюсь в помощи. Вот что бывает, когда работаешь с эмоциями в чистом виде.

– А всего пару дней назад почти выгнал мальчишку на улицу, и так довёл, что он чуть тебя не прикончил.

Лазарь раздражённо отмахнулся:

– Брось! Никто не собирался никого выгонять. Неужели ты поверил, что мне действительно понадобился его дурацкий совет насчёт вольеров? Я специально попросил Дару позвать его в комнату.

Сенс оторвал созерцающий взгляд от ёлки бабы Наты и повернулся к Лазарю:

– Специально? Зачем?

– Чтобы он «нечаянно» узнал, что у меня неприятности, – нехотя ответил Лазарь.

Сенс смотрел на него проницательным взглядом. Пожалуй, он единственный, кто способен видеть Лазаря насквозь без всяких «контрольных вопросов». Качество, которое Лазарь по-настоящему ценил в людях, а иной раз даже побаивался.

– Ты проверял его на вшивость, – предъявил обвинение Сенс. – Марс, конечно, самородок, но тогда ты ещё не мог знать этого наверняка. Значит, не мог ждать, что он сумеет самостоятельно войти в инсон. Но ты хотел проверить: попытается или нет?

На секунду Лазарь почувствовал себя прозрачным, как аквариум. Казалось, все его мысли плывут внутри разноцветными стайками рыб, сбиваясь в слова и предложения.

– Не-ет, – протянул он тоном капризного ребёнка, – я мог знать, что у него получится. Я мог это предполагать. Мы оба знаем, как минимум, одного человека, которому удавалось это в его возрасте.

– История Лилит здесь не катит, – возразил Сенс. – Она связана с Ведущим. Чёрт его знает, какими допингами он их там пичкает. Но даже если так, ты всё равно не мог знать наверняка. Дара не показывала Марсу инсон, он не мог знать, где именно вы находитесь. То, что его выбросило рядом с вами, а не с Энуо, просто чудо!

– Нет-нет-нет. Если бы ты читал поменьше сказок, ты бы помнил, что чудес не бывает. Малой прекрасно знал, где мы. Он уже бывал там раньше. В игре «Тёмная зона», помнишь? Всё что от него требовалось – стырить локон Энуо, запереться в ванной и поднапрячь память.

Сенсор медленно раскрыл рот, придавленный весьма зыбкими аргументами, на которые всё равно никогда не нашёл бы контраргумента, и ничего не ответил. В противовес своему «суперзрению» он страдал от одного недостатка, которым Лазарь всегда умело и с удовольствием пользовался – податливость. Вся его нутра была как из глины – где надавишь, там прогнётся. Если бы не сенсорные способности, ему бы следовало назваться Големом.

Помолчав, Сенсор с отвращением выдохнул:

– Ты манипулятор. Да похуже Лилит! Выходит, ты осознанно рисковал жизнью мальчика, а сам просто использовал, чтобы…

– ...чтобы он не вернулся обратно к жизни Оливера Твиста! Да я просто монстр! – вспылил Лазарь. Крик ножом вспорол уютную предновогоднюю ночь, похожую на медвяный студень, но разрез тут же склеился обратно без единого следа.