Джей Бонансинга - Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая

Как только состояние Губернатора стабилизировалось, Боб занялся инфекцией. Он знал по собственному опыту, что инфекция – это безмолвный спутник большинства боевых ранений и главный инструмент старухи с косой, когда та хочет забрать жизнь солдата, на первый взгляд находящегося вне опасности. Помня все это, он принялся искать антибиотики, разоряя больничные шкафы. Боб опасался, что раны Губернатора – идеальная среда для развития сепсиса, учитывая, сколь ржавые, грязные и окислившиеся инструменты использовались при пытках, а потому вылил в капельницу весь моксифлоксацин до последнего кубика и ввел подкожно последние капли нетромицина, оставшиеся в Вудбери. К утру третьего дня раны начали затягиваться и заживать.

– Я бы не сказал, что он уже вне опасности, – сказал Боб, обобщая все это, подошел к мусорной корзине в другом конце комнаты и выбросил туда целую пригоршню использованных ватных тампонов. Ему понадобилось примерно десять минут, чтобы вспомнить все по порядку, и теперь он решил налить себе еще немного мутного кофе. – Он, так сказать, балансирует на грани, но держится молодцом. – Повернувшись к Лилли, он поднял чашку. – Хочешь чашечку?

– Давай… – пожала плечами Лилли. – Почему бы и нет? – Она посмотрела на Брюса и Гейба, которые стояли по обе стороны двери. – Я вам не указ, ребята… Но на вашем месте я бы проверила северную стену.

– А ты теперь что, царица Савская? – буркнул Брюс.

– Мартинес сбежал, Губернатора нет – охранники просто не выходят на смену. А сейчас нам никак нельзя вести себя столь беспечно.

Брюс и Гейб переглянулись, проверяя реакцию друг друга на приказ какой-то непонятной девчонки.

– Она дело говорит, – заметил Гейб.

– А, черт с вами… – тихо проворчал Брюс и вышел из комнаты.

Гейб последовал за ним.

Боб подошел к Лилли и протянул ей бумажный стаканчик с кофе. Лилли снова обратила внимание, что руки Боба больше не дрожали. Она сделала глоток.

– Боже, какая гадость, – сказала она, слегка поморщившись.

– Зато с кофеином, – ответил Боб, снова повернувшись к больному. Он вытащил из заднего кармана блокнот, подвинул стул к кушетке, сел и сделал несколько заметок. – Состояние критическое, – бормотал он, водя карандашом по бумаге. – Нужно вести учет «Викодина», который я ему даю. Может, в сочетании все лекарства и вызвали кому.

Лилли подвинула стул ближе к кушетке. Приторно пахло антисептиком и йодом. Из-под простыни выглядывали бледные и неподвижные, как мертвая рыба, босые ноги Губернатора с давно не стриженными ногтями.

На мгновение Лилли захватил странный ураган чувств – мысль о смерти на кресте и жертвенных агнцах пронзила ее, подобно молнии. Внутри у девушки похолодело, она вдруг отвернулась в сторону. Какой человек способен на такое? Кто эта женщина? Откуда она взялась? В голове у Лилли крутился и более страшный вопрос: раз эта женщина способна сотворить такое со столь опасным человеком, как Губернатор, что же ее группа может сотворить с Вудбери?

– Главное сейчас – не допустить распространения инфекции, – сказал Боб, осторожно прощупав кончиками пальцев пульс на шее Губернатора.

– Боб, скажи мне правду, – тихо попросила Лилли, взглянув медику в глаза. Боб недоуменно посмотрел на девушку и отложил блокнот. – Думаешь, он выкарабкается?

Боб задумчиво втянул ноздрями воздух, а затем со вздохом выпустил его.

– Он крепкий парень, – медик взглянул на забинтованное лицо Губернатора. – Если кто-то и может выкарабкаться после такого, так это он.

Левая рука Боба, вся в морщинах и мозолях, легла на плечо больного. Лилли удивилась такой внезапной нежности. Неужели Боб Стуки наконец-то обрел смысл существования – наконец-то нашел выход своей тоске и неразделенной любви? Неужели этот кризис дал Бобу шанс справиться с болью от потери Меган? Неужели в этом и нуждался Боб Стуки – неужели он всегда хотел обрести приемного сына, который нуждался в нем? Губернатор всегда был добр к Бобу – Лилли заметила это практически с первого же дня и теперь видела логическое продолжение этой доброты. Казалось, Боб еще никогда не был таким живым, таким спокойным, таким примирившимся с самим собой.

– Но когда? – наконец спросила Лилли. – Как думаешь, когда он поправится?

Боб покачал головой и вздохнул.

– Я не могу сказать когда. Будь я даже прославленным хирургом-травматологом, я бы не смог оценить это время.

– Мы в ужасном дерьме, Боб, – вздохнув, сказала Лилли. – Нам, черт возьми, нужен лидер. Как никогда. На нас могут напасть в любую минуту, – она с трудом сглотнула, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту. «Проклятье, только не сейчас», – подумала она. – Губернатор не в состоянии действовать, поэтому мы в полной заднице. А нам пора готовиться к войне.

Боб пожал плечами.

– Я могу лишь дежурить возле его постели и надеяться на лучшее.

Лилли прикусила губу.

– Как думаешь, что между ними произошло?

– Между кем?

– Между Губернатором и той женщиной.

Боб снова пожал плечами.

– Я ничего об этом не знаю, – он сделал паузу, задумавшись. – Это не имеет значения. Кто бы это ни сделал, он чокнутый, настоящее животное, его нужно убить, как бешеного пса.

Лилли покачала головой.

– Я знаю, что он держал ее под замком, возможно, допрашивал. Брюс и Гейб ничего об этом не говорили?

– Я не спрашивал, да и знать не хочу, – Боб потер глаза. – Я хочу лишь вернуть его к жизни, снова поставить на ноги… сколько бы времени это ни заняло.

– Не знаю, что нам без него делать, Боб, – еще раз вздохнув, произнесла Лилли. – Нам нужен человек, который бы не дал всем спуску.

Боб немного подумал, а затем застенчиво улыбнулся ей.

– По-моему, ты уже нашла этого человека.

Лилли посмотрела на него.

И вдруг она поняла, что он имеет в виду, и это осознание легло ей на плечи тяжким грузом, едва не лишив ее воздуха. «Черта с два, ни при каком раскладе я на это не подпишусь».

Той ночью Лилли созвала экстренное совещание в муниципалитете. Все собрались в просторной комнате в задней части здания, плотно закрыв двери и не зажигая другого света, кроме пары чадящих керосиновых ламп, установленных на столе для переговоров. Лилли попросила каждого из приглашенных никому не рассказывать о совещании. Их было пятеро. Все пришли в муниципалитет после полуночи, когда город затих, и расселись за большим столом, во главе которого, рядом со сломанной металлической подставкой с истрепанным флагом Джорджии, заняла место Лилли.

Ей казалось, что комната полна призраков ее прошлого, которые просачивались сквозь гипсокартонные стены и забросанный мусором пол, сидели на перевернутых складных стульях, выглядывали из оставленных пулями дыр и высоких заколоченных окон с растрескавшимися стеклами. В простенке между окнами висел портрет давно забытого восемьдесят второго губернатора Джорджии Натана Дила, и отсветы керосиновых ламп плясали на разбитом стекле, забрызганном каплями крови, как живое свидетельство апокалипсиса.