Джей Бонансинга - Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая

– Именно об этом я и говорю, – проворчал Брюс, встретившись взглядом с Гейбом.

– Ладно, давайте успокоимся. Я никому не скажу. Довольны? Спокойнее.

Она по очереди посмотрела на каждого из мужчин, и Гейб молча опустил глаза. Брюс, тяжело дыша, провел ладонью по лицу, и осмотрелся по сторонам, словно решение их проблем было скрыто в этих стенах.

– Будем продвигаться небольшими шагами, – Лилли взглянула на Гейба. – Просто ответьте мне на вопрос. Слухи о Мартинесе… правда? – Гейб не отвечал. – Гейб? Мартинес сбежал вместе с теми козлами из другого лагеря? – она повернулась к Брюсу. – Да?

Брюс опустил голову, тяжело вздохнул и кивнул.

– Этот гад помог им сбежать.

– И откуда нам это известно?

Брюс посмотрел на нее.

– Есть свидетели. Они видели, как этот ублюдок помог им перелезть через стену в тупике на Дюран-стрит.

– Какие свидетели?

Брюс пожал плечами.

– Женщина с больным ребенком – как там ее? – и Кертис, он той ночью стоял на посту в тупике. Говорит, Мартинес отпустил его, но он не ушел и увидел, как они выбрались… А еще увидел, что черная баба откололась от группы. И через несколько минут напала на Губернатора.

– Где?

– В его квартире – прямо у него дома! Эта стерва подкараулила его.

– Так… Давайте придерживаться фактов, – Лилли принялась нервно ходить из стороны в сторону, то и дело бросая взгляд на Губернатора. Его лицо было в кровоподтеках, на месте левого глаза белела марля. – Откуда нам знать, что эти уроды не наставили на Мартинеса пистолет?

Брюс переглянулся с Гейбом, который скептически посмотрел на Лилли и сказал:

– Я бы так не думал, Лилли.

– Почему?

– Что ж… давай подумаем, – произнес он, не отводя глаз. – Как насчет того, что Мартинес – лживая скотина и понятия не имеет, что такое верность Губернатору?

– Почему ты так считаешь?

Гейб презрительно хмыкнул и чуть не рассмеялся.

– Дай-ка поразмыслить, – он показал на длинный синяк у себя на горле. – Начнем с того, что он выставил меня из камеры, где держали эту бабу, едва не размозжив мне голову, – Гейб посмотрел на Лилли. – Кроме того, разве он в прошлом году не входил в вашу подпольную группу и не пытался вместе с вами свергнуть Губернатора?

Лилли выдержала его взгляд, даже не дрогнув, и сказала:

– Все меняется. Мы совершили ошибку, – она посмотрела на Брюса, затем на Гейба. – За Мартинеса не скажу, но я теперь с Губернатором на все сто процентов – даже на тысячу процентов.

Никто из мужчин не ответил. Оба они опустили головы и уставились в пол, как наказанные мальчишки.

Лилли повернулась к раненому.

– Полагаю, не стоит удивляться, что Стивенс и Элис сбежали вместе с незнакомцами. Они всегда недолюбливали Губернатора.

– Это еще слабо сказано, – фыркнул Гейб.

– Пожалуй, это заботит меня больше всего, – задумчиво произнесла Лилли, шагая по комнате.

– Почему это? – спросил Брюс. – Потому что теперь у нас нет врача?

– Нет, – ответила Лилли, посмотрев на него. – Я не об этом, – она махнула рукой в сторону Боба. – Похоже, по этой части у нас нет проблем, – она снова повернулась к Брюсу. – Я переживаю, что теперь на стороне этих гадов есть люди из нашего города.

Брюс и Гейб снова многозначительно переглянулись.

– И что? – спросил Гейб.

– И что?

Лилли подошла к кушетке и посмотрела на Губернатора. Он цеплялся за жизнь – в просвет между бинтами виднелся единственный заплывший глаз, который слегка подергивался под веком. Может, он спал? А может, его мозг был поврежден? Сможет ли он когда-нибудь выкарабкаться из этого плачевного состояния? Лилли смотрела на то, как медленно поднимается и опускается грудь Губернатора, и думала.

– Мартинес, Элис и доктор Стивенс знают город лучше всех, – наконец пробормотала она, не отводя глаз от больного. – Они знают все слабые места, знают, в чем мы уязвимы.

После этих слов в провонявшей насквозь комнате воцарилось гробовое молчание. Все смотрели на Лилли, словно ожидая, что она даст ответ на все вопросы. Она еще несколько секунд изучала истерзанное тело Губернатора.

В итоге она повернулась к Бобу и сказала непривычно властным тоном:

– Боб, какой прогноз?

Первые сутки никто не мог ничего сказать наверняка. Когда израненного Губернатора принесли в госпиталь, главным было поддержать его сердцебиение и остановить потерю крови. Несмотря на то что идеально ровный – спасибо катане – срез отрубленной в районе плеча правой руки был наскоро прижжен огнем, что замедлило кровотечение, другие раны, особенно в паху, обильно кровоточили. Боб наскоро заштопал их, воспользовавшись нитями из запасов доктора Стивенса, аккуратно сложенных в шкафу, и дрожащими руками пришил на место отсеченный пенис. Когда хирургические нити закончились, он перешел на обычные нитки из магазина на Мейн-стрит.

Старые знания волнами возвращались к нему. Он вспомнил четыре стадии гиповолемического шока – полевые медики называли их «игрой в теннис», так как этапы потери крови совпадали с количеством очков, начисляемых по ходу гейма: потеря пятнадцати процентов считалась минимальной, потеря от пятнадцати до тридцати процентов – серьезной, приводящей к резкому понижению кровяного давления и тахикардии, потеря от тридцати до сорока процентов угрожала жизни и могла вызвать остановку сердца, а потеря сорока процентов и больше была смертельной.

Губернатор несколько часов пребывал между второй и третьей стадией, и Бобу пришлось дважды проводить сердечно-легочную реанимацию, чтобы сердце мужчины не остановилось. К счастью, на складе у Стивенса нашлось достаточно электролитов, чтобы поставить капельницу, к тому же Боб обнаружил полдюжины единиц цельной крови. Он не знал, как выяснить группу крови Губернатора, – этому его не обучили в армии, – но понимал, что нужно как можно скорее влить ему плазму. Организм Губернатора не отверг переливание, и через шесть часов его состояние более или менее стабилизировалось. Боб даже нашел наполовину полный кислородный баллон и понемногу давал Губернатору кислород, пока тот не начал дышать сам. Дыхание вскоре полностью восстановилось, синусовый ритм вернулся в нормальное состояние. Губернатор стоял на пороге комы.

Позднее Боб с дотошностью страхового следователя восстановил хронологию жуткого события и схематично зарисовал в блокноте орудия пыток, оставшиеся в гостиной Губернатора (а также вероятные точки входа). Глубокая рана, оставленная дрелью, была особенно сложной, хотя она, судя по всему, и не задела ни одну из главных артерий. Она прошла в двух сантиметрах от ответвления сонной артерии, и Бобу потребовался почти час на ее очистку. У него закончилась марля, закончился пластырь, закончилась перекись водорода, закончился «Бетадин» и закончилась глюкоза. Другой проблемой было внутреннее кровотечение, лечение которого было тоже не под силу Бобу, но на второй день Боб пришел к заключению, что воздействие на прямую кишку Губернатора и удары тупым предметом, следами которых было покрыто семьдесят пять процентов его тела, не привели ко внутренним кровоизлияниям.