Мы лучше-3. Обман развития - Никита Владимирович Чирков
Внезапно на экране появились четыре человека, у каждого свое «окно»: две женщины – Амара и Виктория и двое мужчин – Бертран и Грегор. Благодаря людям он сразу узнал: это – великая Четверка космонавтов. Они уже в космосе, на той базе, куда Итан отправится после Кесслера. Приятные лица по очереди делились с журналисткой информацией о подготовке организма Итана и причинах отсутствия его на экране, о стремлении создать новый двигатель на чистой энергии под названием «Звено», чем он займется в безопасном для человечества месте. Удивление перемешивалось с восторгом, даря девственно фантастическое возбуждение перед неизведанным, чарующим своей таинственностью. Как и полагается, время – это первое, что поддается искажению. Отсчет полета был им встречен удивлением скоротечности, сразу же подключилась паника из-за невозможности вживую увидеть запуск человека в космос. Хаотично оглядываясь, ища шанс лицезреть самолично, он подметил синхронность подобной реакции у других людей. Чуть пройдя вперед и свернув налево, на другую длинную улицу, вдалеке, там, где опускалось солнце, ракетоноситель начал плавный подъем. Сотни людей наблюдали этот красивейший момент благодаря архитектуре Мегаполиса, позволявшей лицезреть пересечение космической силы и тяги человека освоить эту силу. Последние лучи солнца накрыли его вместе со всеми через остаточный след двигателей сразу же, как Итан Майерс – герой в юных глазах – расставался с планетой.
Разделившие с ним это событие люди растворились в толпе под самые разные причитания, что, несомненно, могло привести к ненужному вниманию в адрес худого мальчишки, прятавшего лицо под капюшоном, сгорбившегося и совсем уж жалкого на вид. К сожалению, подобный мрачный фон этого места послужил развитию крайне неожиданного для него сценария, участие в котором виделось ему немыслимым, но что-то маленькое, но очень сильное внутри него не позволило игнорировать совершенно неожиданные события с одной несчастной женщиной. Она пыталась пробраться на ту же стройку, куда он сам держал путь. Думается, и проблем быть от этого не должно, но тут он со стороны услышал крик двух мужчин, переговаривающихся о местонахождении этой самой женщины, чью панику видно невооруженным глазом. Не желая встревать в пугающий своей непредсказуемостью конфликт, он очень хотел пройти мимо ровно до момента, как увидел грудного ребенка на ее руках.
Подбежав к робкому подростку с обернутым в пеленки грудным ребенком, полными слез глазами и невероятным стрессом, она жалостливо просила помощи. Вот-вот, казалось, и взвизгнет в отчаянии, лишь бы хоть как-то убедить его в сочувствии к матери новорожденного, боявшейся встретить худший кошмар в своей жизни. Растерянность сменилась неким интуитивным порывом в свершении правильного поступка сразу же, как крики враждебно настроенного мужчины заметно приблизились. Кое-как сориентировавшись, новоиспеченный спаситель кивком головы указал идти за ним. Довольно быстро оказавшись на углу бетонного ограждения, перед которым на небольшой парковке размещены мусорные контейнеры, он указал ей на спасительный проход. Из-за повреждения стыка двух плит часть бетона обвалилась, оголив арматурную сетку, которую ему удалось разогнуть одной левой, правда, сам процесс оказался крайне неприятным и даже болезненным. Мать всерьез удивилась его необъяснимой силе, но крики преследователей вынудили отложить сомнения на потом. Общее напряжение стало стихать, лишь когда они спрятались на первом этаже так, чтобы была видна лазейка. Но все еще был риск выдать свою позицию самым важным для любящих матери и отца звуком – криком ребенка. К счастью, сейчас он крепко спал, о чем отдельно беспокоилась мама, подбирая слова благодарности да боясь что-то сказать из-за все тех же опасений быть обнаруженными.
– Все хорошо, – постарался шепотом успокоить ее подросток, аккуратно выглядывая из-под капюшона, – тут вряд ли вас найдут.
– Спасибо тебе, правда, спасибо большое! Они хотели украсть моего ребенка! – в слезах выговорила она, прижав младенца ближе к груди. – Они плохие люди, обманывают таких, как я, пользуются нашим положением.
Подросток всем своим видом выдавал непонимание картины происходящего.
– Ты еще явно юн, чтобы знать, о чем я говорю. – Она замешкалась, думая, стоит ли рассказать ему разочаровывающую правду, но лицо его жаждало знаний. – Смотри, есть благотворительные организации, которые помогают родителям-одиночкам и малоимущим: деньгами, жильем, едой и даже работой. Там своя система – сложная, но она работает, да и выбирать не приходится. Брать обычно с нас нечего, но… Не знаю, как ты тут давно и многое ли знаешь, но с детьми… в общем, многие не могут их иметь.
– Они их отбирают? – не веря в свои же слова, спросил он.
– Да. Очень жаль, что люди способны на такое в отчаянии.
– Вы не злитесь на них?
– Злюсь, конечно. Но… я знаю, что люди неплохие сами по себе, просто сейчас такое время. Никогда не знаешь, куда заведет тебя жизнь. А родитель, который не может быть родителем… нельзя такое судить и осуждать.
– Но вы можете пострадать! Почему не сказать полиции?
– Я хотела. Но как только представлю, что сама лишусь своей дочери, то… смогу ли я не совершить ужасного, чтобы…
– Но это же неправильно! – Подросток всерьез не понимал, она это видела, даже умилялась его до сих пор наивному уму.
– Ты прав. Но такова жизнь. Она не состоит из правильного и неправильного. Все очень сложно. Если я начну делать плохое в адрес тех людей, то разве буду я лучше их?
– Но это они вам угрожают!
– И это мой выбор: ненавидеть или простить. Пока они еще ничего не сделали, и я думаю, что пока плохое дело не совершено, нельзя обвинять человека. Да и посмотри сам, разве ты не дал
