Дэн Симмонс - Пятое сердце
Лица собравшихся, вне зависимости от принадлежности к той или иной группе, были обращены в сторону помоста. В дальнем конце помоста Джеймс различил металлические весы, понял, что «снег» на застланной картоном сетке – куриные перья, и догадался, что склад некогда служил последним местопребыванием тысяч кур, предназначенных на убой. Этим же объяснялась вонь, которую он поначалу приписал толпе немытых людей внизу.
На помосте находились двое. Профессор Джеймс Мориарти расположился в глубине импровизированной сцены, на стуле с высокой спинкой. Второй мужчина, здоровяк в котелке, заломленном на бандитский манер, и с сигарой во рту, криками требовал тишины – его-то голос Генри Джеймс и слышал в самом начале.
Наконец толпа утихомирилась и устремила взгляды на оратора.
– Что ж, все главные шайки здесь, и еще никто никого не убил, – громогласно произнес тот. – Это уже что-то. Налицо явный прогресс.
Никто не рассмеялся. В группе немецких рабочих кто-то переводил остальным.
– Кулпеппера нет! – крикнули из толпы.
– Кулпеппер сыграл в ящик! – отозвался другой голос. – Кто-то сбросил его с тридцати футов жирной башкой вниз!
Слова эти вызвали смех. Оратор на помосте вновь замахал руками, требуя тишины:
– Пока люди Кулпеппера решают, кто займет его место, мы приступим к нашему проекту, а им скажем позже.
– Какому проекту? – выкрикнул толстяк из первых рядов. – Пока мы слышим только разговоры про груды зелени, и никаких, на хер, подробностей.
Прежде чем человек на помосте успел заговорить снова, голос подал один из немцев:
– Зачем нас позвали сюда, к этим… преступникам?
Остальные человек сто расхохотались; некоторые, обратясь к немцам, принялись глумливо повторять «к этим… преступникам». Другие щелчком раскрыли пружинные ножи, которые тут были, кажется, у всех.
Оратор снова замахал, успокаивая собравшихся:
– Как вы услышите через минуту, анархисты нужны нам…
– Социалисты! – перебил тот же немецкий рабочий, что говорил раньше.
– Социалисты-анархисты, – поправился человек на платформе, – нужны для осуществления нашего плана. Они необходимы. Профессор Джеймс Мориарти объяснит.
Здоровяк кивнул в сторону Мориарти и сел, а профессор неторопливо встал и размеренным шагом вышел вперед.
– Господа, – начал Мориарти, и что-то в его скелетоподобном облике заставило притихнуть полный зал слушателей, – никто из вас раньше меня не видел, но все обо мне слышали. В последние два с половиной года мои планы принесли каждой из ваших… организаций больше… денег, чем вы добывали когда-либо в прошлом.
По толпе пробежал тихий гул согласия и одобрения.
Мориарти поднял два пальца. Тишина упала, как занавес.
– В следующем месяце, – профессор говорил спокойно, но его тихий голос разносился по всему помещению до самых дальних углов, – мы с вами заработаем больше денег, чем кто-либо мог вообразить за всю историю криминальной профессии.
Тишина длилась. Наконец пронзительный голос выкрикнул скептически:
– Как?
– Ровно в полдень первого мая, – ответил Мориарти, – президент Соединенных Штатов нажмет кнопку, которая включит все электрические устройства на Колумбовой выставке в Чикаго. Смотреть на него будет сто тысяч человек. В следующую секунду президента убьют. Его застрелит из снайперской винтовки величайший убийца мира.
Гробовая тишина сгустилась.
– В следующие пятнадцать минут, – продолжал Мориарти, – будут убиты вице-президент, государственный секретарь и генеральный прокурор Соединенных Штатов. Операция тщательно спланирована. В течение следующего часа будут убиты мэры и начальники полиции Чикаго, Вашингтона, Нью-Йорка, Балтимора, Филадельфии, Бостона, Цинциннати и не менее восьми европейских столиц.
– Каким образом это принесет нам хоть один цент? – выкрикнул кто-то из дальних рядов.
Мориарти улыбнулся. Даже сверху, в неудобном ракурсе, Генри Джеймс увидел его улыбку и, задрожав, крепче вцепился в брус.
– Наши друзья-анархисты… социалисты… здесь и в Европе, – Мориарти указал на немецких рабочих, – по сигналу нападут на полицейские силы в Чикаго, Вашингтоне, Бостоне, Берлине… во всех перечисленных ранее городах, и не только. Полицейские попадут в тщательно организованные засады. Наши друзья-анархисты будут вооружены лучше прежнего – винтовками, пистолетами, гранатами и большим количеством динамита. Операция пройдет строго по графику. После того, что произойдет за один час первого мая, бойню на Хеймаркет-сквер станут вспоминать как жалкую, незначительную репетицию.
Внезапно Джеймсу ужасно захотелось чихнуть. Куриные перья лежали на холстине позади него, на балках сверху и сбоку. Он зажал пальцами нос и взмолился к Небесам.
– А в чем… – неуверенно начал кто-то в толпе.
– В чем будет наша роль? – закончил за него Мориарти. Вновь улыбка мертвеца.
Джеймс, по-прежнему зажимавший нос, увидел, как бандиты в первых рядах словно отодвигаются от профессора.
– Как только драконьи головы репрессивных государств будут отсечены… отрублены, – повторил Мориарти для самых тупых слушателей, – без мэров, начальников полиции и федеральных чиновников наступит всеобщий хаос. И вы им воспользуетесь. Вы будете грабить. – Он сделал паузу, и между зубами на долю секунды мелькнул змеиный язык. – Но не наобум, как прежде, а целенаправленно и продуманно. Вы будете грабить лучшие дома в Нью-Йорке, Чикаго, Бостоне, Вашингтоне и других городах. Самые богатые банки. Главные золотохранилища. Вы будете грабить по плану, который я составил и вскоре вам изложу… по плану, в котором предусмотрены любые случайности.
Отдельные шепотки переросли в одобрительный рев.
– Будет как мобилизационные бунты в Нью-Йорке, только без никакой, на хер, армии, чтобы их подавить! – выкрикнул кто-то.
Джеймс помнил бунты 1863 года, вскоре после Геттисберга. Когда в Нью-Йорке началась мобилизация – до того на фронт шли только добровольцы, – уличные банды, по большей части ирландские, затеяли беспорядки, продолжавшиеся четыре дня. Они врывались в богатые нью-йоркские дома, насиловали женщин, похищали деньги, картины, мебель. Целый квартал сгорел. Одна ирландская банда просто ради забавы подожгла приют для чернокожих сирот, и несколько детей погибло.
– Мобилизационные бунты в Нью-Йорке, увеличенные стократ, – сказал Мориарти, перекрывая шум. – И ты прав… на сей раз никто не пришлет армию с полей войны спасать беспомощную местную полицию и народное ополчение. Добыча будет… ваша.
Внезапно средь общего взволнованного гула вскочил человек с охотничьим ружьем и свободной рукой указал вверх, прямо туда, где Генри Джеймс силился сжаться и укрыться за балкой.
– Крыса! – завопил бандит почти упоенно. – Сраная крыса!
Джеймс не успел даже подумать о том, чтобы отползти назад, а бандит уже поднял ружье, прицелился с шестидесяти футов и выстрелил. Пятеро или шестеро его товарищей вскочили и тоже выстрелили прямо в Джеймса.
13
«Я велю Лукану Адлеру убить любого, кто настучит в полицию»
И у Генри Адамса, и у Джона Хэя в домах были установлены телефоны. Хэй пользовался своим постоянно, особенно когда Госдепартаменту требовались консультации. Адамс, хоть и недолюбливал телефон, довольно часто звонил Джону Хэю в соседний дом. По сути, они разговаривали через две стены, и – учитывая вечные помехи, треск и путаницу в соединениях – им, вероятно, проще было бы перекрикиваться в открытые окна.
– Вы пытаетесь отвертеться от сегодняшнего званого обеда, Генри, – сказал Хэй, после того как минуту или две слушал Адамса.
Была уже суббота, вторая половина дня.
– Мне не кажется, что я очень украшал ваш прошлый обед, – ответил Адамс. – Людей, которые постоянно пребывают в упадке духа, не следует приглашать на веселые светские собрания.
– Тогда девяноста трем процентам из нас пришлось бы сидеть по домам, – возразил Хэй.
– И качество разговоров выросло бы тысячекратно, – сказал Адамс.
– Верно, Генри, верно. Но все равно приходите. Будет самый простой обед в чисто мужском обществе.
– А куда исчезли милые дамы, включая вашу дочь Хелен?
– Нанни Лодж, Хелен, Клара и Эдит Рузвельт – она ненадолго приехала в город с мужем – наливают кофе на благотворительном гала-мероприятии, которое «Дочери Американской революции» дают в пользу ветеранов Гражданской войны, – ответил Хэй.
– Где оно проходит в этом году?
– В ротонде Капитолия.
– Они либо замерзнут, либо сварятся, – заметил Адамс.
– Вероятно, и то и то.
– Лиззи Камерон тоже раздает торт старичкам?
– Нет, сегодня она идет в оперу, – ответил Хэй.
– С Доном?
Хэй рассмеялся:
– Когда последний раз Лиззи сопровождал в оперу или на другое культурное мероприятие ее муж Дон?
– Тогда кто ее ведет? – спросил Адамс.
