Поймать хамелеона (СИ) - Юлия Цыпленкова
— Верно, — кивнул Бакалейщик. Он уселся в кресло, положил на стол счеты и поправил нарукавники. — Извелся я, ваше благородие, пока дожидался вас. От нервов даже за прилавок встал, торговля меня успокаивает. Что это за чертовщина?
Олег приподнял в изумлении брови. Он уселся на стул и попросил:
— Будьте последовательны и расскажите, что вас взволновало? Иначе я не только не пойму, но и не смогу ответить. Если, конечно, у меня есть ответ. Так о чем вы?
Кондратий Евстафьевич кивнул, признавая правоту нанимателя, после вздохнул и, поднявшись из-за стола, поманил Котова за собой.
— Идемте, Роман Андреич, вы скоро сами всё увидите.
Они покинули лавку через дверь, которая вела на набережную Обводного канала. Там стояла пролетка без номера, и на козлах сидел мужик, не являвшийся извозчиком. Одет он был в серую линялую косоворотку и такого же цвета штаны. На голове его, заломленным набекрень, красовался потрепанный картуз. Молодчик, одним словом.
— Мы куда-то едем? — уточнил Олег.
— Да, Роман Андреич, — ответил Кондратий Евстафьевич, — уж не откажите, поедемте. Вы должны видеть.
— Хорошо, — кивнул Котов.
Впрочем, спорить он не собирался, лишь уточнил, потому сел в пролетку без сомнений. Подвоха от этих людей розыскник не ждал, для него попросту не было повода. Да и не в силах они были навредить магу, если, конечно, тот не был беспечен. А Олег таковым не являлся… особенно после ночного провала. Бэла и ее люди недурно его встряхнули и напомнили, сколь губительны бывают самоуверенность и недооценка противника.
Впрочем, Котов был и вправду заинтригован. По сути, Кондратий Евстафьевич ответил на все поставленные вопросы еще в отчете. Однако, видя напряженность хозяина бакалейной лавки, да и попросту желая услышать подробности, которые не были отражены на бумаге, Олег попросил:
— Любезный Кондратий Евстафьевич, а расскажите еще раз о том, что удалось узнать вашим людям.
Тот ответил удивлением во взгляде:
— Думаете, я что-то вам наврал? Проверяете?
— Вовсе нет, Кондратий Евстафьевич, — заверил Котов. — Я вам полностью доверяю и отчет прочел внимательно. Но когда человек пересказывает некие подробности в письме, особенно если это доклад, то излагаются сухие факты, идет обобщение, дабы избежать бесконечной писанины. А живой разговор способен передать больше сведений, добавляет чувств. К тому же, что-то, что показалось вам неважным, и вы это не упомянули, таковым не является для меня.
Кондратий Евстафьевич, внимательно слушавший мага, усмехнулся и кивнул:
— Верно говорите, Роман Андреич. Уж простите, что ворчу, на душе муторно.
Пролетка переехала мост и покатила по другой стороне Обводного канала.
— Стало быть, ребятушки мои пошли в Лесной. Троих отправил, как вы велели. Ну вот, значится, пока в дом не сунулись, разошлись с людьми поговорить. Больше всего Василий, балабол наш, узнал. Его так и прозывают за бойкий язык — Цеп. Молотить умеет. Ну так вот, увидал он сторожа, это который приют там сторожит. Подошел, мол, дай воды, добрый человек, в горле пересохло.
Ну сторожу-то скучно, видать, так воды принес и сам разговор начал, а Ваське того и надобно. Воды попил, потом папироску достал, ну и сторожу предложил. Поговорили о том, о сем, а потом Вася-то и спрашивает, чего, мол, за дом такой странный? Ни дача, ни учреждение, а не пойми что. Стоит, как бельмо.
Сторож и рассказал, что дом брошенный, хозяев он не знает. Еще, говорит, несколько лет назад кто-то селился на лето, а потом совсем пропали. Только вот в этом годе жильцы мелькать стали. Что-то из мебели завезли, вроде хлама старого. Он от любопытства нос сунул.
А потом и говорит, мол, недавно наша кухарка туда ушла, Дарьей кличут. Тут Васька-то уши и растопырил. Спрашивает, а чего ушла? Сторож говорит, мол, сказала, что жалования больше положили. Хозяева, говорит, хорошие. Цеп мой удивляется, да какие же хозяева? Дом кажись пустой!
Пролетка свернула на Забалканский проспект, который продолжался и по эту сторону Обводного канала. Проехали мимо Скотопригонного двора и продолжили путь вдоль новой городской скотобойни.
— Сторож Ваське говорит, — продолжал Кондратий Евстафьевич, — что толком-то и не понял. То мужик уже в летах придет. Одет хорошо, пухлый, волосья кучерявые, и седина уже видна… — Эти приметы были в отчете, и Глашенька опознала по ним Мефодия Парамоновича: — А то парень молодой. Потом еще один такой же появился, только с барышней. Сторож, стало быть, так сказывал: «Думал, что это тот, первый, сестру или жену привел, а потом пригляделся, нет, другой. Первый выше и худощавый такой, еще и сутулится маленько. А второй-то более представительный, хоть и одет не так франтовато. Первый, видать, из небогатых. Может, и палихмахер какой. Знаешь, кто из простого сословия да при деньгах, любят принарядиться, чтоб, значится, себя показать лучше, чем есть. А второй, вот видно сразу, дворянин. Такой… себе цену знает. Важный господин, хоть и молодой».
А вот этого в отчете не было, только перечисление жильцов и их короткое описание. Но, стоит признать, замечание сторожа дает определенное направление для поисков этой личины хамелеона. Может, и не парикмахер, возможно, коридорный, официант в ресторане или служащий какого-нибудь модного магазина… Хм.
Олег почти перестал слушать своего собеседника. Его вдруг посетила мысль, которая показалась здравой. Хамелеон подсел к Румпфу в пролетку с порезанной щекой. А такой нюанс о внешности Михаила он мог знать лишь в одном случае, наблюдая за Воронецкими. Уж не в «Фениксе» ли служил сей блондин? Может, не в гостинице, а в ресторане, куда брат с сестрой приходили на завтрак, обед и ужин.
Котов кивнул своему подозрению. Его надо было проверить. Возможно, удастся обнаружить еще одно логово поглотителя.
— Ну вот, Вася-то мой и говорит, чего это, мол, если Дарья ваша там работает, то не видать ни дымка из трубы, ни возни какой у дома, будто там и нет никого. Сторож и отвечает, что вчера заявилась Дарья, присела поговорить. Сказала, что к хозяйке знакомец пришел, вот и велели уйти. Видать, дружок сердечный.
Ну и пока они языками-то чесали, понаехала полиция. Дарья шею вытянула, смотрит, ну и сторож с ней. Вывели того блондина, который на парикмахера похожий. В карету арестантскую посадили и уехали. Собеседник Цепа моего говорит, что Дарья задумчивой сделалась, сидит, подбородок трет. А как через какое-то время барышня с гостем своим вышли, так сплюнула и ушла.
Котов хмыкнул. Выходит, хамелеон остался наблюдать за тем, что будет дальше, но явно не за арестом. Его интересовало отравление. А тут еще так удачно сложилось, что
