Инна Кублицкая - На тихом перекрестке

Занни еще раз повела носом вдоль полок. Пустовато. Кофе, правда, имеется. Она подхватила банку и по-хозяйски направилась в кухонный закуток; зажгла газ. Краем глаза она следила за Майком. Вот он подошел к холодильнику, достал початую бутылку анисовой. Отхлебнул, не утруждая себя поисками стакана. Дрожащими руками сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой. Жадно затянулся. Похоже, ему полегчало. Несколько минут он сидел в убогом колченогом кресле, тупо глядя в стену, а за тонкой перегородкой слышалось деловитое постукивание, позвякивание, звуки льющейся воды и шипение закипающего кофейника.

— Ты кофе будешь? — донесся голос Занни.

— Господи! Какой там, к чертям собачьим, кофе, — устало проговорил Майк.

— Ну, как знаешь.

Она появилась из-за перегородки с надтреснутой чашкой в руке. Хлопоты по хозяйству, похоже, несколько привели ее в чувство — во всяком случае, руки у нее не дрожали.

— Детям кофе вреден, — буркнул Майк. — Особенно на ночь.

— Ничего, разок можно, — ответила она. Помешала в чашке ложечкой и отпила глоток. — Расскажи, как все было.

— Что?! — Майка будто током ударило. — Это я тебе должен рассказывать?

Занни пожала плечами.

— Мне-то и вовсе говорить нечего. Я стояла на мосту, смотрела вниз, на огни и воду. И все.

— Все?! — взвился Майк. — Дурочка! Я стащил тебя с перил! Ты же хотела вниз спрыгнуть!

— Нет! — крикнула Занни.

Спокойствие оказалось напускным, хрупким, как стекло. Она резко взмахнула рукой, и кофе выплеснулся на пол и на джинсики. Теперь у нее дрожали и руки и губы.

— Я никуда не хотела прыгать! Я не самоубийца!!!

— Не ори, — резко оборвал ее Майк. — Соседи…

Занни будто поперхнулась криком. Остановилась, сжала в руке уже пустую чашку. Лицо ее было таким бледным, что казалось прозрачным, но глаза блестели.

— Я не хотела прыгать, — уже тихо повторила она и всхлипнула. — Я просто хотела посмотреть, как это: ночь и мост. Ведь ты сам мне рассказывал… Помнишь?

Майк, честно говоря, уже и не помнил, что он плел, когда навещал ее в приюте. Он только сейчас начал толком соображать, что случилось — девчушка с лучистыми глазами опять втравила его в какую-то малоприятную историю. Сам, черт побери, виноват! И надо что-то делать.

— Бывает, — вздохнул Майк. — Это высота виновата. Это как гипноз, понимаешь?

Он начал шарить в карманах, но, как назло, не нашел ни одной мелкой монетки.

— У тебя не будет десяти денье? — спросил он.

Занни послушно пошарила в карманах курточки, потом опомнилась, выпрямилась:

— Зачем тебе?

— Надо позвонить в приют, — объяснил Майк и, подняв глаза, увидел, как мгновенно изменилось ее лицо — оно стало враждебным.

Она молчала.

— Надо же сообщить им… Ну, где ты находишься, — сказал он неуверенно.

Ее проклятые лучистые глаза теперь светились укором.

— Да если я сдохну, они только вздохнут с облегчением, — проговорила она. Как сплюнула.

— Ты что-то не так понимаешь, — покачал головой Майк.

— Я все прекрасно понимаю, — упрямо мотнула головой Занни. — Не могу я больше! Сначала: «Занни ангелочек, Занни куколка»… потом — «Сущий дьявол!»… Характер у меня такой! — сказала она с вызовом. — Мне плохо от него! И другим тоже, — призналась она неожиданно для самой себя. Вздохнула: — Надо бы его поменять… Да только как? Характеры, они так легко не меняются.

Майк потянулся к бутылке, зачем-то взболтал.

В том, что случилось сегодня, было нечто противоестественное. Вроде бы ничего особенного — ну, сбежала девчонка из приюта, ну, гуляла по мосту, ну, голова закружилась. И за что только ему такая напасть! Тогда, в первый-то раз, пять лет назад, когда он нашел ее еле живую в своей, так сказать, «рабочей» квартире, из-за нее была куча неприятностей. И вот сейчас… Вот она стоит перед ним, расписывает свой ужасный характер — а у него по спине холодок: «Опасность! Опасность! Опасность!..» Только вот откуда опасность — непонятно.

Нервы?

— Ты мне кофе не сделаешь? — попросил он, со вздохом ставя бутылку анисовки на столик. Кофе для нервов не лучшее лекарство, но Майк надеялся, что Занни хотя бы на минуту замолчит и немного отвлечется.

Она и в самом деле замолчала на полуслове, глянула на свою пустую чашку, видно, вспомнила, что сама так и не выпила кофе.

— Ладно, — сказала она. — Только… только я что-то посуды у тебя не нашла. Есть еще чашка, но в ней окурки.

Она пошла за перегородку, стукнула дверцами кухонного шкафчика.

— О! Тут есть еще банка из-под джема, — послышался ее голос. — Ты в ней ничего ядовитого не держал? Я тебе в нее налью, а?

— Ладно, — с облегчением сказал он.

Из крана опять полилась вода — Занни, не доверяя чистоте банки, решила ее сполоснуть как следует.

— Почему бы тебе не сменить имя? — спросил он, когда Занни вынесла из-за перегородки кофейник и скудную посуду — чашечку да банку. — У вас там это вроде не возбраняется.

Занни устроилась на кушетке, а Майк так и остался сидеть в своем кресле — поближе к бутылке. Занни не расслышала и переспросила.

— Сменить имя, — повторил Майк. — Говорят, это сильно влияет на характер, я где-то читал. Вот мне, например, от рождения досталось имя Микаэль Кушлер. Скажи на милость, годится это имечко для путного человека? Сразу чудится деревенщина с граблями в руках и с соломой в волосах. А вот если прочитать на английский манер, получится — Майкл Касслер. Это уже что-то американское, энергичное, как из боевика.

Занни, похоже, вовсе не считала, что перемена имени помогла Майку переломить судьбу, но сама идея пришлась ей по вкусу.

— Ненавижу имя Занни, — сказала она с отвращением. — Но что еще придумать, если эти дуры-сестры дали мне такое жуткое имя? Сандра-Лузия — это ж рехнуться можно! Лузи, пожалуй, похуже Микаэля будет!

— Люси? — предложил Майк.

Занни фыркнула и отпила кофе.

— Э-э-э… Сэнди? — выдал Майк другой вариант.

Занни помотала головой.

— Сэнди Шевальер? Не звучит. Фамилию я менять не хочу. Он ведь неплохой дядька был, этот Георг Шевальер, в чью честь меня назвали.

— Георгина?

— Я ведь не цветочек и не в прошлом веке живу, — резонно возразила Занни.

Майк задумчиво прихлебывал кофе из банки.

— Я недавно кино смотрел, — вдруг сказал он. — Там одного типа звали Шано. Правда, он был сиамцем или что-то вроде того… — добавил он.

— Шано? — с интересом переспросила Занни. — Шано Шевальер… — проговорила она, будто пробуя на вкус. Оно мягко прокатилось по небу и легко соскользнуло с языка.

Она хотела поделиться впечатлением, но какой-то неясный шум за дверью, на лестнице, насторожил.