Джаспер Ффорде - Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра

— Кол прав. Надо было раньше ему рассказать, — призналась я бабушке, — или анонимно предупредить власти, или еще что-нибудь!

Сегодня бабушке Нонетот было куда лучше. Утром она даже вышла на небольшую прогулку, хотя все больше слабела под грузом лет. Когда я приехала, она сидела в очках для чтения, окруженная стопками изрядно потрепанных томов. Такие книги читают скорее для самообразования, нежели ради удовольствия.

— Но ты этого не сделала, — резюмировала она, глядя на меня поверх очков, — и твой отец знал, что ты этого не сделаешь, когда рассказывал тебе о Синди.

— Он еще говорил, что мне придется решать, жить ей или умереть, но ошибся: теперь это от меня не зависит. — Я потерла лоб и вздохнула. — Бедный Кол. Он так переживает!

— Где он?

— Его все еще допрашивает ТИПА-9. Они привезли из Лондона агента, который больше десяти лет охотился за ней. Я бы тоже поохотилась, только за Скользомом.

— За Скользомом? — спросила бабушка. — А он что натворил?

— Явился поблагодарить меня за наводку ТИПА-14 на кучу запретной датской литературы.

— Мне казалось, ты старалась им не помогать!

Я пожала плечами.

— Мне тоже так казалось. Кто ж знал, что датское подполье действительно использует в качестве хранилища Гильдию австралийских писателей?

— Ты сказала им, что за твое убийство ей заплатил Ган?

— Нет, — потупилась я. — Я не знаю, кому можно доверять, и меньше всего мне хочется оказаться упрятанной в безопасное место ради моего же блага и так далее. Если завтра на Суперкольце я не выйду на боковую линию, неандертальцы откажутся играть.

— Но есть ведь и хорошие новости. Не так ли?

— Да, — немного просветлела я. — Нам удалось вывезти из страны некоторое количество датских книг, «Гамлет» в процессе восстановления, и я вернула Лондэна.

Бабушка взяла меня за подбородок и заглянула мне в лицо.

— Надолго?

Я посмотрела на свое обручальное кольцо.

— Держится уже двадцать четыре часа.

— Со мной приключилось то же самое, — вздохнула бабушка, сняла очки и потерла глаза худенькой ладошкой. — Мы прожили в любви и согласии сорок с лишним лет, пока его не отняли у меня снова, и на сей раз куда более естественным и необратимым образом. Произошло это более тридцати лет назад.

Она примолкла, и, желая отвлечь ее от невеселых дум, я рассказала ей о святом Звлкиксе, его гибели и Откровениях и о том, как мало во всем этом смысла. От темпоральных парадоксов у меня голова пошла кругом.

— Иногда, — сказала бабушка, поднося к моему носу суиндонский вечерний выпуск «Глобуса», — факты лежат у нас на ладони. Просто нужно выстроить их в правильном порядке.

Я взглянула на обложку. Снимок сделали через несколько секунд после того, как на Синди упал рояль. Я и не знала, как далеко разметало останки «стейнвея». Чуть дальше по улице, совершенно забытый всеми, лежал на мостовой святой Звлкикс.

— Я могу это взять?

— Конечно. Будь осторожна, дитя мое, и помни: отец не в силах предупредить тебя обо всех возможных несчастных случаях. Неуязвимость полагается только супергероям. Крокетный финал еще не выигран, и в ближайшие двадцать четыре часа может произойти все, что угодно.

Я поблагодарила ее за добрые слова, взбила ей подушки и удалилась.

— Неандерталец в защите? — переспросили Обри и Альф, когда я застала их за отрабатыванием очередного приема во время тренировки.

Они грозились уволить меня, если я не поделюсь своими замыслами.

— Конечно. Любая команда готова выложить миллионы, лишь бы заполучить к себе неандертальца, но те просто не идут.

— Они уже согласились. Ты не можешь им заплатить, и я совершенно не представляю, как они будут играть в одной команде с людьми. Сдается мне, они образуют собственную команду внутри нашей.

— Мне все равно, — сказал Обри, опираясь на молоток и обводя рукой команду. — Я обманывал себя. Биффо слишком стар, у Пачкуна проблемы с алкоголем, а Змей психически неустойчив. Джордж в норме, да и я собой владею, но у «Громил» новые молодые таланты. И они выпустят на поле таких, как «Костолом» Макгад.

Буженэн не шутил. Таинственный доброжелатель (вероятно, «Голиаф») снабдил «Громил» огромной суммой. Теперь Редингская команда могла купить кого только ни пожелает. «Голиаф» не полагался на удачу в своем стремлении помешать Седьмому Откровению исполниться.

— Но благодаря пяти неандерам мы по-прежнему в игре?

— Да, — улыбнулся Обри, — мы по-прежнему в игре.

По дороге домой я заехала к маме под предлогом перебазирования Гамлета и дронта к Лондэну. Мама обнаружилась на кухне вместе с Бисмарком, который, похоже, рассказывал ей какой-то анекдот.

— И тут белая лошадь говорит: «Что, Эрих?»

— О, герр Би! — воскликнула мама, хихикая и хлопая его по плечу. — Вы такой остроумный!

Тут она заметила меня.

— Четверг! С тобой все в порядке? По радио упоминали о каком-то несчастном случае с роялем…

— Со мной все в порядке, мам, честное слово, — ответила я и холодно посмотрела на прусского канцлера, который, как мне казалось, играл чувствами моей матери. — Добрый день, герр Бисмарк. Значит, вы еще не решили проблему Шлезвиг-Гольштейна?

— Все еще дожидаюсь датского премьер-министра, — ответил Бисмарк, вставая поприветствовать меня, — но начинаю терять терпение.

— Думаю, он прибудет очень скоро, герр Бисмарк, — сказала мама, ставя чайник на плиту. — Не желаете скрасить ожидание чашечкой чая?

Он снова учтиво поклонился.

— Только если баттенбергский кекс будем мы иметь.

— Уверена, еще немножко осталось, если только этот надменный мистер Гамлет не доел! — Она очень расстроилась, обнаружив, что надменный мистер Гамлет доел-таки кекс. — О боже! Может, тогда кусочек миндального?

Бисмарк сердито сдвинул брови.

— Везде датчане издеваются надо мной и германской конфедерацией, — сердито произнес он, стукнув кулаком по ладони. — Включение Шлезвига в состав Дании я еще мог стерпеть, но личное оскорбление посредством «баттенберга» — нет! Война!

— Минуточку, Отто, — возразила мама, которая руководила большой семьей почти в одиночку и как следствие была вполне способна разобраться со всей этой Шлезвиг-Гольштейн-Баттенбергской катавасией. — По-моему, вы обещали мне не вторгаться в Данию.

— Так это тогда, а теперь другое дело, — проворчал канцлер, воинственно выпячивая грудь. Одна из бронзовых пуговиц его мундира не выдержала напора и отлетела в другой угол комнаты, задев по касательной Пиквик. — Пусть мистер Гамлет за свое поведение извинится от имени всех датчан, иначе война!