Флетчер Нибел - Исчезнувший

Дом Гриров поднимался тремя уступами, как будто каждый новый этаж был позднейшей надстройкой. Впрочем, так оно и было на самом деле. Словно секции подзорной трубы, этажи выдвигались над живой изгородью, и широкое окно кабинета Стива сверкало в закатных лучах на самом верху сквозь листву большого дуба.

За спиной Сусанны вдоль изгиба подъездной дороги выстроились вишни. Дальше по травянистой лужайке змеился ручей, исчезая за вторым рядом вишневых деревьев. Весной Бруксайд Драйв одевался в пурпурно-розовый хрупкий наряд и становился похож на процессию невест. Но сейчас коричневая листва опадала на газоны. Яркими пятнами выделялись клумбы с циниями и ноготками по бокам от крыльца — эти цветы Сусанна специально высаживала к концу августа.

Она подумала, что дом во многом похож на Стива: очень удобный, но с виду не очень-то привлекательный, безалаберный, никогда как следует не прибранный. Право, Стив временами становился невыносим, но каждый раз, когда она начинала уставать от него или злиться, он вдруг придумывал нечто совершенно невероятное или очертя голову бросался в какую-нибудь новую авантюру, никак не связанную с его почтенной деятельностью вашингтонского юриста. Так, например, однажды он вдруг увлекся вместе с Гретхен новой математикой и начал вычислять домашние расходы на основе какого-то «восьмого постулата». Затем был период, когда его заинтересовала «инфляционная лингвистика» Виктора Боржеса, и он изрекал всякие невозможные глупости вроде «двульяжа» (от трельяжа) и тому подобное. Один раз он забросил на целый год свою юридическую практику, сорвал с места семью и перебрался в Кембридж, где занялся в Гарвардском университете изучением восточного искусства. Был еще период, вернее лето, посвященное Уолту Уитмену, когда он повсюду ходил за Сусанной с бокалом в одной руке и «Листьями травы» в другой и декламировал во весь голос стихи.

Но, подобно своему дому, Стив был эксцентричен лишь с виду. По существу, он оставался таким же консервативным, солидным и даже скучноватым, особенно когда погружался в свои сверхзапутанные законодательные дела. Его вряд ли можно было назвать красавцем. Серые глаза и редеющие рыжеватые волосы придавали ему тусклый библиотекарский вид. Но он был — как бы это сказать? — успокоительно-надежным. Она была уверена, что все еще любит его даже после двадцати шести лет замужества. Впрочем, что такое любовь? Чувство зависимости, страх перед одиночеством, привычка делиться повседневными неприятностями, рутина? А может быть, нечто более глубокое и непостижимое?

Сусанна Грир вздохнула, бросила последний взгляд на дом и поднялась по ступеням. Она не успела повернуть ключ в замке, как умиротворенность ее сменилась приятным предчувствием, впрочем, уже с оттенком сожаления, потому что она знала, что и это, как всякое настроение, тоже пройдет.

В темном холле она сбросила туфли, прошла в спальню на верхний этаж и сняла пояс с чулками. Она всегда с облегчением освобождалась от этой сбруи, прежде чем раздеться. Она сняла платье, расстегнула лифчик и некоторое время стояла так, впитывая всем телом прохладу и разглядывая одежду на вешалке. Сегодня она выбрала темно-зеленые шелковые брюки и такую же блузу. Шелковая ткань приятно холодила тело.

За три года, с тех пор, как Гретхен уехала из дому, Гриры постепенно создали для вечеров по четвергам свой ритуал. Прислуга по четвергам была выходная. Они оставались одни. И эти вечера начинались для Сусанны с легкой чувственной дрожи в ванной и заканчивались много часов спустя, когда они со Стивеном валялись на низкой, по-королевски широкой постели и шутливо спорили, кому вставать, чтобы накрыться простыней.

Когда Стив после короткой партии в гольф в «Неопалимой купине» возвращался около половины восьмого домой, он с одобрением оглядывал жену и льстил ей, радостно восклицая: «Ох, Львишка, эта штука на тебе просто восхитительна!» Затем они готовили себе коктейли в уютной библиотеке со старым кирпичным камином и книжными полками от пола до потолка. Мартини зимой, дайкири летом. Они обменивались услышанными за день сплетнями. Стив, конечно, мог порассказать больше интересного, чем Сусанна, благодаря своему знакомству с президентом Роудбушем и другими политическими деятелями, зато Сью знала почти всех дам из высшего вашингтонского общества и умудрялась порой огорошить мужа какой-нибудь сногсшибательной новостью.

Он часто вставал с кресла, подходил и целовал ее. Они всегда говорили, что не станут пить больше двух коктейлей, но обычно выпивали по третьему, а то и по четвертому. Иногда Стив извинялся перед ней за то, что вернулся так поздно предыдущей ночью с закрытого заседания Потомакского проблемного клуба для высших правительственных чиновников. Если четвертый коктейль пробуждал ее всегдашнюю неприязнь к этим полночным бдениям по средам, она могла обрушиться на него с обвинением, что он все выдумывает с начала до конца — и клуб и проблемы, — лишь бы иметь повод задержаться на ночь в городе. Иногда ее упреки звучали достаточно язвительно. И не столько из-за его ночных отлучек по средам, сколько из-за того, что Стив решительно отказывался говорить об этих собраниях. Ни слова о том, где это происходит, кто присутствует и что они там обсуждают.

Затем следовал обед, рюмка коньяку в библиотеке и снова разговоры о всякой всячине, а потом Стив уводил жену наверх, добродушно подталкивая и похлопывая ее сзади. Все это выглядело немножко нелепо. Двое людей не первой молодости — господи, Стиву было уже сорок девять лет, а ей всего на три года меньше! Она знала, что Гретхен, несмотря на все свои смелые рассуждения о сексуальных проблемах, сочла бы поведение отца и матери неприличным и смешным. Но, если и существовал какой-то другой образец супружеской любви, они со Стивом об этом не подозревали. К тому же — что скрывать? — эти вечера по четвергам удивительно возбуждали и молодили ее.

Она посмотрела на свои часики. Без четверти семь. Пора и ей начинать игру. Сейчас она сядет у окна в глубокое кресло, обитое цветастым ситчиком, и постарается сделать вид, будто всем довольна и вовсе не сгорает от нетерпения. Она надела очки для чтения, взяла журнал «Холидей» и начала читать. Чего она хотела этим достичь — успокоиться, подавить радостное возбуждение? Нет, Сью, не лги. Для того, чтобы продлить удовольствие, растянуть его, как тянучку, замедлить мгновения. Она попыталась сосредоточиться на статье, но мысли ее не слушались. Вместо этого она начала думать о непонятных ночных отлучках Стива по средам. Закрытый клуб для высших чиновников, говорит он. Но кто они, где встречаются и о чем говорят до часу-двух ночи? Все это довольно туманно, и сегодня она заставит его рассказать правду, иначе… А что иначе? Она улыбнулась. А иначе — ничего. Вечера по четвергам были слишком драгоценны, чтобы портить их ссорами. Стив все равно не откроет тайны, а когда придет время, сам наверняка расскажет ей обо всем со всеми подробностями. Она снова взяла журнал и на сей раз по-настоящему погрузилась в чтение.