Александр Золотько - Выбор

Она создала «птичник».

Официально три или четыре десятка девиц, собранных во дворец со всего королевства, назывались фрейлинами двора, но на самом деле ее величество таким образом подбирала для его величества кандидатуру для недолгого — день-два — романа. Собственно, даже и не романа, а развлечения.

Король за завтраком говорил ее величеству о своем желании… э-э… пошалить, королева выбирала кого-то из фрейлин и отправляла ту в опочивальню его величества. Через пару дней после этого девушку отсылали из столицы к родителям, компенсировав ей переезд не слишком большой, но вполне достаточной для приданого суммой.

Фаворитка в любом случае обошлась бы дороже, понимала королева, король, искавший в переменах не лучшего, а нового, был вполне удовлетворен, девушки были счастливы получить внимание короля и возможность выйти замуж… А их будущие мужья полагали, что раз уж сам король одарил вниманием суженую, то для мелкопоместных дворян она просто идеальная партия.

В общем, все были довольны. Король никого не искал на стороне, зная, что и так получит необходимое, королева отбирала из «птичника» только тех, кто мечтал не о роли фаворитки, а об удачном замужестве… И если кто-то из «птичек» производил на свет ребенка через девять месяцев после близкого общения с королем, то это были дети от их мужей, а не от его величества.

Королю даже не сообщали о таких мелочах.

— Да… — протянул Фавер, когда Браск закончил рассказывать.

Молодой рыцарь представлял себе отношения с молодыми дамами намного романтичнее: ухаживания, романсы, подвиги во имя и во славу, нежные свидания с лазаньем в окна…

Браск поспешил его успокоить — все это при дворе было в изобилии, «птичек» никто не держал в клетках, более того, время от времени какая-нибудь из девушек, так и не дождавшись приглашения от его величества, выходила замуж за кого-то из придворных и покидала дворец вместе с супругом. В этом случае ее муж мог даже получить какую-нибудь должность или небольшое поместье — в зависимости от заслуг, его и жены…

— Вот и выходит, что у нас толком нет орудия и нет даже потенциального злоумышленника. — Браск развел руками. — А кроме того, королева не хочет привлекать внимания к этой смерти. Она вообще настроена придать кончине его величества благопристойный вид смерти из-за недомогания. Похоронить в закрытом гробу в королевском склепе…

— Не искать убийцу? — приподнял бровь Леор.

— Убийцу как раз найти и наказать, но тихо. Пока в город просочился слушок, что король болен. К вечеру станет известно, что тяжело болен, а утром… Или к обеду, или к ужину… У тебя еще есть время на поиски. Я слежу за тем, чтобы никто никуда не улизнул из дворца, наш уважаемый Гром уже получил задание найти или придумать болезнь, хоть отдаленно напоминающую по своим последствиям смерть короля…

— Пузырчатая лихорадка западных болот, — сказал Гром с важным видом. — Похоже немного. Осталось только придумать, как ее занесло во дворец…

— Ветром, как же еще! — отмахнулся Браск. — Но убийцу нужно найти обязательно…

Полено в камине снова стрельнуло.

— Да… — протянул Леор. — Не смешно, между прочим… И Коллегиум меня не поймет, если я просто уеду. Имперский Коллегиум очень внимательно наблюдает за такими вот странными смертями…

— Король умрет завтра, — напомнил Браск. — У тебя еще море времени…

— Будь ты неладен, — пробормотал советник.

— И тебе того же, — сказал Браск.

— Значит… — Леор потер руки. — Значит, сейчас ты, господин Браск, отправляешься к ее величеству и сообщаешь, что я берусь за это дело. И заодно предупреждаешь всех во дворце, что я и господин Фавер можем ходить, где нам заблагорассудится, спрашивать все, что нам угодно, и если кто-то на наши вопросы не ответит быстро и искренне, то будет наказан тобой лично… Да?

Браск молча встал и вышел из комнаты.

— Господин Гром, королевский колдун…

— Маг, — сказал Гром. — Я уже давно хотел вас поправить — маг. Понимаете, в просторечии многие путают эти два понятия, но по сути своей, в глубинном значении…

— Хорошо, маг. Господин маг сейчас пойдет и отдаст распоряжения, чтобы кто-то оказал помощь господину следователю Фаверу. У него очень тяжелая рана на руке, и нужно, чтобы какая-нибудь прекрасная девица — у вас же обучают прекрасных девиц врачевать раны рыцарям? — наложила Фаверу повязку и выслушала историю о его подвигах…

— Давайте я сам посмотрю… — предложил Гром.

— Нет, только прекрасные дамы! — отрезал Леор. — Нам подходят только прекрасные дамы, правда, Фавер?

— Да, — сказал Фавер. — То есть нет, не нужно ничего, у меня…

— Ступайте, королевский маг, ступайте! — Леор величественным жестом указал на дверь и добавил тихо, когда она закрылась за магом: — А ты, господин Фавер, не суйся поперек, когда я говорю. Сказано — тяжелая рана. Значит, ты примешь повязку, подвесишь руку на грудь и будешь всячески демонстрировать свои мучения…

— Зачем?

— А затем, что я очень хочу знать, что же все-таки происходит во дворце. — Леор встал с табурета и прошел по комнате, остановился возле камина. — Мы ведь с тобой как умные люди и опытные следователи понимаем, что смерть не могла наступить ни с того ни с сего… Есть причина. Есть тот, кому эта смерть выгодна… ну, или кто мог бы ее желать по какой-то другой причине. Я бы, если совсем честно, подумал на королеву… Эти измены… Но с другой стороны…

— Королева?! — вскричал с негодованием Фавер. — Ее величество? Не могла!

— Не могла, — кивнул задумчиво Леор. — В момент смерти короля она была рядом, кровь она тоже добыть не могла… могла, но не добыла, тут я колдуну…

— Магу…

— Магу. Вот тут я магу верю… — Леор повернулся к рыцарю. — Значит, ты принимаешь помощь какой-нибудь девицы, рассказываешь ей, что получил рану от тех самых разбойников, увеличиваешь количество этих головорезов вдвое… или втрое… В общем, врешь напропалую, чтобы произвести впечатление на девушек. Можешь даже обещать жениться. Понятно?

— Понятно.

— А для чего?

— Для чего? — спросил Фавер.

— Я хочу знать, не происходило ли во дворце в течение последних трех дней что-нибудь странное. Или хотя бы необычное. Или хоть что-то, заслуживающее упоминания в разговоре. Особенно меня интересует «птичник» и наши уважаемые скульпторы. — Леор дернул себя за мочку уха, что обычно указывало на легкое раздражение следователя. — Не могли они, видите ли, найти жидкость… Скульптуру сделать могли, сунуть в нее что угодно — могли, а вот достать это что угодно — нет… Мы ведь с тобой ничему не верим, правда, Фавер?