Побег сознания - Алексей Владимирович Беликов
Выехав из дома на нашем мобиле, мы первым делом заехали в маркет. Вика сама пошла за покупками. Я, оставшись в мобиле на парковке, то и дело нервно ерзая на кресле, пытался с собой поговорить, но диалог не задался.
Вика вернулась быстро, с двумя бутылками мартини и, кинув мне на колени, сок в пакетике, с издевкой сказала: « А это тебе!».
– Викуля, ты, хоть при людях не наезжай на меня.
– А Я этого никогда не делаю. Знаешь почему?
– Почему? – поинтересовался Я.
– Да чтоб у людей жалость к тебе не просыпалась, ведь ты же ее не заслуживаешь, – ответила Вика.
И мы молча поехали в гости к семье ученого. Через пару минут ,мы уже были возле их дома, на пороге которого нас встречал сам Алексей и его рыженькая худышка жена Галина.
– Здравствуйте, – протянув мне руку, сказал Алексей. А радостная Галина. Буд то старая подруга, уже висела на шее у Вики.
После недолгого приветствия, мы вошли к ним в дом. Там было все по -старому. И стол, и кресло, и абсолютно все. Эта картина возродила воспоминания в моем сознании о нашем со Светой последнем ужине, о записке, о ее смерти, только вот тело охватило какие-то эротические ощущения. Больной урод – мысленно сказал Я себе.
Налив спиртное в стакан, Алексей произнес: « Наш институт совершил грандиозное открытие. Над этим прорывом мы работали долгие годы. И вот наконец-то это свершилось. Так давайте же выпьем за сказанное.». подняв стакан с виски, стоял он у стола. Девчата, поддержав его, подняли бокалы с мартини. Моя рука невольно потянулась к налитому в стакан виски. Стоп, ни капли спиртного, подсознательно скомандовал Я себе.
– Вы не подумайте, что Я за Вас не рад, но мне нельзя пока выпивать,– сказал Я Алексею.
– И, что же у Вас там за открытие? – спросил Я, как бы невзначай.
– Пока это секретная информация, но Я Вас – Константин Викторович уверяю, что в скором будущем все об этом узнают, – с ноткой интриги ответил он мне.
– Но все же? Алексей, Вы нас заинтриговали,– наливая виски ему в стакан, с расстроенным видом продолжал Я.
– Масштабность, Константин Викторович, масштабность! – воодушевленно произнес Алексей и одним глотком выпил, налитый ему виски.
Сопоставив количество контейнеров сегодня в порту и сказанное только что Алексеем, напрашивался один ответ. У них получилось то, о чем необнадеживающи говорил человек из комиссии. Но Я тогда еще не понимал, чем это обернется для всего человечества. Моей главной задачей было найти выход из той ситуации, в которой Я оказался.
– Мальчики, хватит Вам секретничать, идите к нам! – улыбаясь, сказала Галина.
Я подошёл к креслу, в котором они сидели обе, протягивая пустые стаканы.
– Как же мы, таких то красоток одних то оставим? – налив им мартини, и почему то глядя на тонкие ножки Галины, продолжил Я.
– А как Вы, девчата думаете, что такое человеческое сознание?
Вика, уловив мой неверный взгляд, надменно ответила: «Это душа человека».
– И, что если человек, допустим, продал свое сознание, значит, он продал сою душу? – продолжил Я.
– Да, – однозначно ответила Вика.
– А Вы знаете, что некоторые люди после смерти вовсе не умирают, а попадают в какую-то стеклянную комнату? – поддержала разговор Галина.
– Да, и кто же эти счастливчики? – с насмешкой, спросила Вика.
– Я думаю, это хорошие люди, ведь плохие в рай не попадают, с каким-то глубоким убеждением, ответила ей Галина.
– Да нет хороших людей, кому повезет, тот в рай и попадет! – высказав свое мнение, Вика поднялась с кресла.
– А откуда Вы это знаете? – спросил Я Галину.
– Не знаю, просто знаю и все! – закинув ножки на подлокотник кресла, ответила она.
Ее слегка вульгарная поза, будто, что то разбудила внутри меня. Сердце мое забилось с трехкратным ритмом и мне захотелось грубо взять ее в свои объятья. Я даже сделал шаг в ее сторону. «Стоять, урод!» – стиснув зубы, мысленно сказал себе. Но это животное чувство не отпускало. Нужно проветриться и не смотреть на Галину, рассевшуюся на этом кресле, убеждал Я себя.
– Константин Викторович, может на перекур? – вовремя предложил Алексей.
– Давно пора, – дружески улыбаясь, согласился Я.
Во время перекура, подвыпивший Алексей без умолку рассказывал о прорыве, который они совершили, говорил, что теперь они могут создать целый мир. Но слушал Я его как-то поверхностно, думая о стеклянной комнате, о смерти и если это и есть выход, то мне необходимо воспользоваться этим шансом. Я должен убить это тело! Нездоровый азарт овладел моим разумом. И чем раньше Я это сделаю, тем раньше… на этом мои планы заканчивались. Но уверенность, что Я обязательно доведу задуманное до конца, крепла с каждой минутой.
Вспомнив о сейфе в спальной, и о том, что Я знаю код от него. Ведь, если они его не поменяли, то в сейфе должен находиться револьвер тридцать восьмого калибра.
– Извините Алексей, что Я перебиваю, но мне нужно отойти в туалет.
Сказав ему это, Я зашел в дом. Кинув косой взгляд на о чем-то мило общающихся Викторию и Галину, прошел по коридору в ванную комнату. И открыв посильнее кран, незаметно прошмыгнул в спальню Алексея и Галины. Сердце стучало, как бешеное. Трясущимися руками, Я открыл шкаф. Вот он. Так сорок семь, сорок семь. Сейф открылся. Я, схватив револьвер и пачку патронов, закрыл все двери. Также быстро вышел из спальни и закрылся в ванной комнате. Ну, вот и все, бесстрашно глядя в зеркало, обратился к ненавистному мне отражению.
– Ты, конечно, извини, но, по-моему, другого ты не заслуживаешь, – заряжая револьвер, продолжал Я.
Приставив его к правому виску, пристально вглядываясь в глаза, Я понял, что тело не просто меня боялось, оно было в жутком ужасе. Тонкий, обмякший палец ни как не мог пересилить спусковой механизм. Собрав все силы, вот, вот боек соскочит с курка. Вспышка заполнила все вокруг, но будто на обратной перемотке, она сжималась до тех пор, пока не превратилась в сгусток плазмы, размером не больше горошины.
И получив какое-то невероятное ускорение, он полетел по длинному мерцающему коридору. Не знаю, откуда, но Я осознавал, что этот светящийся сгусток и есть – Я. Двигаясь, в окружении таких же сгустков, в атмосфере всеобщего сознания, как Я раньше мог этого не помнить, ведь обо всем этом, Я знал всегда? Умиротворение закончилось, когда какая-то
