Так закалялась сталь: Силуэты - Юрий Густав-Дальский
– Да уж. Не факт, что тут говориться про тех же тварей, что та, которая терроризирует Эдтирт ныне. – Кайнис почесал бритую голову. – Но, допустим, что речь тут идет именно о ней и его сородичах. Рихрэм Дортис. Подобного мне слышать не приходилось. А этому упоминанию уже крайне много лет. Что же, пока что это не сильно нам поможет, но будет, чем озадачить архивариусов.
– А? – растерянно переспросила ланианка.
– Тех, кто хранит книги и записи в крепостях нашего ордена – объяснил Охотник, добродушно улыбаясь. – Ладно, раз знаний мы не нашли, то придется добыть их самим. Сколько времени до заката?
– Не больше трех часов.
– Отлично! – довольным и уверенным тоном закончил Кайнис и подвинул плетеное кресло к окну. – У вас не найдется чего-нибудь вкусного чаю?
В ожидании ночи, он сидел, закинув ногу на ногу, и глядел сквозь мутноватое стекло, меланхолично потягивая горячий ароматный напиток из глиняной чашки. Его спокойное и умиротворенное лицо совершенно не отражало истинного состояния молодого Охотника. Всеми силами он готовил свой разум и свою волю к новой встрече с тварью. Нутро подсказывало, что ему вновь предстоит отправиться в то жуткое место. Но в этот раз он не даст сделать себя игрушкой. В конце концов – он Стальной Охотник и в этот раз он будет готов взглянуть в пустые глаза Длинного человека.
Обычно, за ожиданием чего-то, время идет очень долго, но сейчас оно пролетело словно по щелчку пальцев. На землю опустилась жидкая дымка тумана, сквозь которую без труда пробивался последний луч закатного солнца.
Кайнис встрепенулся и стал расхаживать по тесной комнате, останавливаясь около окон и вглядываясь в них. Дремавшая перед столом Скитис тоже оживилась:
– Вот-вот придет нужный час. – глухо прошептала она. – Будь готов, иргиль.
Охотник молча кивнул, сосредоточено изучая улицы. Они опустели задолго до заката, а сейчас уже и погас последний свет в окнах скудных лачуг.
Спустя ещё немного времени, пылающий диск Эгелоса окончательно скрылся за горизонтом, унося вместе с собой свое спасительное тепло. Кайнис полностью обратился к чувствам, обостряя их до предела. Стальным Охотникам часто приходилось так делать, в виду специфики своей работы.
Прошло, наверное, еще с треть часа, когда чуткий глаз парня уловил едва заметное движение в одном из узеньких переулков, прямо напротив бокового окна хижины старейшины. Кайнис замер и жестом приказал ланианке сделать то же самое. Та послушно остановилась, склонившись над мутным стеклом рядом с ним. Вместе они наблюдали, как от одной из стен отделилось темное пятно, почти не различимое в окружающем мраке беззвездной ночи. Но не для Охотника, чьи глаза неплохо видели в темноте, благодаря особым искусственным изменениям, которые орден сделал с ним еще когда он был юн, и ланианки, которая от природы была одарена отличным зрением в темноте. Они прекрасно видели, как это маленькое, нечеткое, пятно, постепенно увеличивается и приобретает конкретную ровную форму. Форму Длинного человека.
– Ну и ну… – прошептал Охотник, невольно сжимая рукоять револьвера.
Ужасная метаморфоза довольно быстро завершилась. Лёгкие Кайниса тут же наполнились знакомым липким холодом. Тварь медленно повернула пустую голову в его сторону. Она чувствовала. Парень стиснул зубы, стараясь не выказывать никаких эмоций и просто наблюдать. Скитис прерывисто вздыхала, дрожащими пальцами перебирая связку амулетов, висящих на ее шее:
– Иргиль… Он идти к нам… – пискнула она.
– Вижу. – ответил Охотник, не шевеля губами.
Он и сам заметил, как, нехотя переставляя ноги, существо побрело в их сторону. Медленно и непреклонно. Однако, стоило Кайнису моргнуть, и Длинный человек непостижимым образом оказался практически вплотную перед окном. Ланианка взвизгнула и попятилась, шепча себе под нос что-то на своем загадочном языке. Охотник от неожиданности тоже отступил на шаг и молниеносно выхватил револьвер. Длинный человек, бывший куда выше проема, в который виднелся лишь нездорово тонкий живот, неспешно наклонился, уперся в стену костлявыми руками и заглянул в окно своими отсутствующими глазами. Кайнис ответил ледяным, полным решимости, взглядом. Внезапный порыв ветра со стуком распахнул хлипкие ставни. Сочтя это наилучшим моментом, Охотник ухмыльнулся и дважды нажал на курок. От грохота выстрелов Скитис вновь вскрикнула и осела на землю, закрыв голову руками. Обе пули попали точно в цель – одна в то место, где, по идее, должен располагаться нос, а другая чуть пониже. Только вот, вопреки ожиданиям парня, патроны не взорвались, прорвав темную кожу твари, а словно замедлились и плавно вошли в нее, оставив два ровных круглых отверстия. Существо даже не шелохнулось, а на кровь из ран не было и намека. Более того, спустя пару секунд они затянулись сами собой, сделав поверхность лица вновь непроницаемо-гладкой. Издав странный щелкающий звук, Длинный человек просунул голову в открытое окно. Затем, изгибая конечности под неестественными углами, полностью протиснулся внутрь.
Кайнис отступил назад, выхватив нож, а Скитис забилась в угол и тихонько подвывала. Длинный человек замер, затем развернулся в ее сторону. Охотник почувствовал, какой неумолимой злобой наполнился воздух вокруг. Словно в комнате присутствовало нечего большее… То, что обволакивало разум Охотника липкой пленкой утробного страха. Такой же страх, какой испытывает рыба, спрятавшаяся от проплывающей мимо, акулы в расселину между камнями и обнаруживает позади себя голодного морского змея.
Существо подняло руку, и колени Кайниса тут же подкосились, взор затуманился знакомыми жуткими воспоминаниями и образами. Охотник покачнулся и привалился к стене. Перед глазами плясало яркое пламя, клубился густой серый дым. Треск, грохот, пронзительный крик. Обожженная и обессиленная рука матери, беспорядочно цепляющаяся за неровную поверхность рухнувшей балки, в попытках сдвинуть ее хоть на миллиметр… Парень тряхнул головой, но это лишь слегка отогнало видение. Слегка, но достаточно для того, чтобы он мог разглядеть, как загнанная в угол Скитис, выгнув спину и истошно вопя, выцарапывала свои глаза собственными когтями, раздирала рот, горло, вырывая куски кожи и плоти, захлебываясь в собственной крови.
Когда последний стон несчастной ланианки утих и она навечно застыла, безвольно развалившись на алом полу, поток воспоминаний оставил Охотника и тот рухнул наземь, тяжело дыша.
Длинный человек смотрел на него почти вплотную. Кайнис призвал все свое самообладание, чтобы подняться, но как только он это сделал, конечности свела жгучая судорога, лишая возможности двигаться. Даже пальцы отказывались шевелиться. И тут существо заговорило. Это была не обычная речь. Слова и фразы сами возникали в разуме Охотника, разносясь по его черепной коробке мрачным шипящим голосом:
– Если ты хочешь жить – расслабься и дай произойти тому, что должно произойти. Как бы ты не хотел, твоя роль в этой сцене судьбы сыграна. Вопрос лишь в сохранении твоей жизни.
Охотник хотел ответить, но
