Надежда Попова - Природа зверя

– Ну… – неуверенно отозвался помощник, спешно собирая мысли под пристальным, испепеляющим взглядом своего начальства. – Я подумал – если его убить, то, быть может, остальные разбегутся.

– Хорошо сочинил, – многозначительно выговорил Курт, и охотник задумчиво покачал головой:

– Не уверен. Но возможно, это и сработает; все зависит от того, насколько им нужно то, что они хотят найти. И в любом случае – это задачка непростая. Я уж не говорю о том, что такую тварь с полпинка не завалишь; вспомни, этой ночью он и на глаза-то не показывался – все делали его подручные. Это бестия осторожная и хитрая; считай – человек, только здоровенный и с зубами.

– Кстати, – кивнул Курт, – о здоровье. Что говорят твои познания – в каком состоянии сейчас могут быть раненые? Ждать ли, что они, пусть и в человеческом облике, но всецело восстановившиеся, либо же некоторые последствия еще могут иметь место?

– Они в полном порядке, – вздохнул Ван Ален удрученно. – Будь на их месте простое зверье – зализывались бы с неделю, но… Если я верно понял твой интерес, то – да, в случае некоторых бойцовских навыков с их стороны можно ожидать серьезных неприятностей. А опыт показывает, что эти твари такими умениями не пренебрегают – хотя б и по той причине, что им, таким всевластным пять ночей в месяц, зазорно проявлять слабость в прочее время. Вообрази, что это за чувство, когда тебя, в иное время могущего любого человека порвать за три мгновения, кто-то из этих хилых людишек тыкает носом в землю. Досадно, верно?.. Посему я почти уверен, что эти парни умеют владеть не только собственной пастью. Почти уверен, что они вооружены; правда, случай с беднягой Вольфом показывает, что стрелкового оружия при них, как видно, нет. Это утешает.

– Скоро светает, и проснутся хозяева, – заметил Бруно настойчиво, и охотник нехотя кивнул:

– Хорошо. Поднимай остальных. Торгаш с парнем потащат тело, Молот Ведьм со мной в охране, фон Зайденберга оставим здесь.

– А я?

– А ты будешь надзирать за ним – мало ли, что еще ему взбредет в голову.

– Он прав, – подтвердил Курт, когда помощник вопросительно взглянул на него. – Кроме того, надо оставить здесь хоть одного лояльного человека, ибо все прочие нет-нет, да и скатываются к нехорошей идее затеять бунт. Будешь присматривать за ними, не то, боюсь, им может прийти в голову запереть за нами дверь и больше ее не открывать; и не поворачивайся спиной.

– К кому?

– Ко всем. Любой здесь может внезапно понять, что мы ему не нравимся. Любой, – повторил он с нажимом. – Это – понятно?

– Вполне, – отозвался помощник недовольно, и Курт кивнул:

– Хорошо. Давай по комнатам. Пусть спускаются.

Мужская часть населения их маленькой крепости собралась в трапезном зале нескоро и безмолвно, косясь друг на друга и на укрытое тело Вольфа, и к идее покинуть стены трактира отнеслась без особенного воодушевления. Возражать, однако, никто не пытался, воспринимая мысль о дальнейшем соседстве с убитым еще более прохладно.

Альфред Велле явился, когда укутанное в полотно тело подтащили к порогу. В гробовой, какой-то неловкой тишине трактирщик приблизился к мертвому сыну, остановившись над ним, помедлил и отвернулся, так и не прикоснувшись и не взглянув на лицо.

– Будут пожелания касательно завтрака? – спросил он ровно, не глядя ни на кого.

– Ничего крепче пива, – во все той же тишине произнес Курт категорично. – Из пищи – что-нибудь, что можно съесть немного и насытиться быстро, но не до тяжести. Мальчишки с матерью это тоже касается. Не скупись.

– Уже ни к чему, – равнодушно отозвался Велле, уходя к кухне. – Снявши голову, майстер инквизитор, по волосам не плачут.

– По истине и по суду навел Ты все это на нас за грехи наши, – вздохнул торговец сокрушенно, и Карл Штефан зло поджал губы, пробормотав что-то неразборчивое.

– Говори за себя, – посоветовал фон Зайденберг с подчеркнутым спокойствием.

– Не скажете же вы, что не грешны?

– Довольно, – одернул Курт и кивнул рыцарю. – Отодвинете засов и откроете дверь. Закроете ее за нами и запрете снова. На стук, крики и стоны – не открывать, отопрете, только если услышите голос кого-то из нас.

– Это еще почему? – возмутился неудачливый любовник. – А если эти твари еще там, если они меня ранят, если я доберусь до двери из последних сил и просто не смогу ничего сказать? Меня оставят там издыхать?

– Если тебя ранит одна из тварей, тебе и без того конец, – заметил Бруно. – Помнишь, что было сказано? Небольшая царапина, полученная от них – это в любом случае заражение крови и смерть.

– Сейчас никому из нас это не грозит, – возразил охотник. – Сейчас они люди. Однако это не значит, что, если они впрямь еще здесь, ожидать от них неприятностей не надо, посему по сторонам смотрит не только охрана. Все меня поняли?

– Что там можно увидеть, в такой пурге? Не околеть бы – и то хорошо.

– Вот, – все так же тихо, как и прежде, произнес Альфред Велле, снова приблизившись и протянув парню дубленую шубу сына. – Держи. Ему она теперь не понадобится.

Тот дрогнул губами, неуклюже приняв подношение, и, влезши в рукава, выговорил, не глядя на хозяина:

– Ну, спасибо…

– Ладно, – решительно отмахнулся Ван Ален. – Довольно разговоров. Выходим. Все готовы?

– Нет, – буркнул Карл Штефан, берясь за край полотна с телом убитого. – Но кого это волнует.

– Вперед, – скомандовал Курт, и рыцарь, вздохнув, с натугой сдвинул тяжелый засов в сторону.

Внутрь трактира шлепнулся огромный пласт сугроба, прежде подпираемого дверью, и в снегу Курт утонул почти по бедра, слабо видя различие меж белым ковром под ногами и белым воздухом вокруг себя. В эту взвесь за порогом он шагнул, словно в воду – черствую, колючую холодную воду; ветер и сугробы сковывали движения, в капюшон фельдрока, сброшенный на спину, дабы не мешать обзору, как в мешок, сыпался снег, царапая лицо и слепя глаза. Ладони, держащие меч, уже через считанные мгновения оледенели так, что рукоять почти не чувствовалась, лишь тяжесть, пригибающая руки к земле, давала понять, что оружие все еще в них.

– Господи, – криком прохрипел Карл Штефан, едва двигаясь в глубоком снегу, согнувшись пополам. – Можно же было просто выложить его за дверь!

– Идиот! – прошипел охотник, развернувшись к нему так, что острие его железного клинка почти уткнулось в лицо парню. – Крикни погромче – по-моему, они тебя плохо слышат!

– Да никого здесь нет! – зло отозвался тот. – Только мы и этот чертов труп!

– Двигай копытами пошустрей, – приказал Ван Ален жестко, – или за дверью окажешься ты.

Курт молча приподнял клинок, плашмя хлопнув Штефана по спине, и тот, одарив его недобрым взглядом, перехватил полотно поудобнее и зашагал дальше.