Александр Лонс - Компьютерный вальс

— Ты это сделала нарочно.

— Ну, ты и нахал! Нет. Ты слышишь меня, нет! Запомни это. Мы просто хотели временно поменяться местами. Но случилась беда, и я ею воспользовалась, только и всего! Мне нужно было исчезнуть, но так, чтобы хотя бы на некоторое время все считали меня мертвой. И ты — тоже. Это очень банально, и по киношному, но сработало.

— Это вообще-то, наверное, нарушение закона… А если… Все! Молчу!

— Это — нарушение закона. Но я выкручусь, не сомневайся.

— Я и не сомневаюсь.

— Молчи уж. Ты вообще мне обязан своей жизнью. Тебе дважды крупно повезло. А может и трижды. Первый раз, второго июня, когда тебя чуть не сбила ментовская машина на Рязанском шоссе.

— А как я там оказался?

— Вот уж не знаю! Но тебя не сбили, а только слегка задели передним крылом. Автоинспектор остановился и выскочил, чтобы вломить тебе по полной программе, за неправильный переход. Но ты так странно себя повел, что сначала он принял тебя за обычного пьяного. Вот по этому случаю тебя и препроводили в ближайшую ментовку. Потом, когда стало ясно, что алкоголем от тебя не разит, менты решили, что ты обкуренный или наколотый. Тут тебе вторично повезло…

— Чем это? Что доставили в ментовку?

— Ты слушай, а не перебивай. Так вот, тебе опять повезло — там оказался врач.

— Его что, тоже приняли за пьяного?

— Нет, он просто заявлял об угоне своей машины. Но он тебя заметил, и сказал этим ментам, что ты находишься в торпидной фазе шока.

— А чего такое — торпидная фаза шока?

— Не помню уже, учила когда-то, но слово запомнилось. Но это что-то не очень хорошее. Так вот, тот врач оказался невропатологом, и сказал, что если тебя немедленно не доставить в больницу, то ты можешь и тапочки отбросить. Он осмотрел тебе голову и сразу заметил здоровенную шишку у тебя на макушке. Ну, менты конечно испугались, забегали, быстренько вызвали «скорую», и тебя отвезли в Лыткаринскую городскую больницу, как наиболее близкую.

— Там есть и поближе!

— Тем не менее. В этой больнице я тебя и нашла. Ты был в ужасном состоянии. Глаз заплыл, ты ничего толком не помнил, постоянно терял сознание, начал заговариваться, не узнавал меня. Еще повезло, что с тобой оказались документы, и стало ясно, что ты — москвич. Врач той больницы наотрез отказался переводить тебя в Москву, говорил, что должен знать, куда тебя переведут, он, якобы, несет за тебя персональную ответственность. Ни за что он не отвечал. Никакого лечения он не назначил, даже рентген не сделал, не говоря уж о томографе. Отказался давать выписку из истории болезни, сволочь! А без этой выписки тебя не хотели класть в «Склиф». Я думаю, он эту историю болезни вел с такими нарушениями, что боялся последствий. Или не вел вовсе. Полный бардак! Пришлось надавить на него. Я сказала, что я — твой адвокат, и что если с тобой чего случиться, то я докажу, что это его личная заслуга, и он не отделается простой медицинской халатностью. Показала удостоверение коллегии адвокатов. Как не странно, но это подействовало. Я, конечно, блефовала — чего бы я смогла тогда доказать? Мне удалось добраться до главного врача Скорой помощи Москвы. Скорая помощь Москвы перевозит москвичей из Подмосковья в Москву с расстояния до ста километров, поэтому тут особых проблем не возникло. Были, конечно, некоторые трудности, но это уже не важно. Пока тебя перевозили, ты впал в полную отключку. И находился в таком состоянии до позавчерашнего дня. Тебя сразу же положили в реанимацию, сделали необходимые анализы, томографию там, еще чего-то. У тебя оказалась закрытая черепно-мозговая травма и гематома. Ее быстро откачали, провели необходимое лечение, положили под капельницу, трубок понатыкали и ты быстро пошел на поправку. Но только послезавтра тебя переведут в общую палату. Твой лечащий врач говорит, что у тебя был ушиб головного мозга, вероятно, некто треснул тебя по черепу чем-то твердым. Но никаких повреждений, трещин там, переломов не было.

— Голова болит! Столько информации. Я еще плоховато соображаю.

— Еще бы не болела! Тебе же просверлили башку! Но, ничего. Скоро пройдет.

— Когда я смогу отсюда выйти?

— Выйти! Понятия не имею. Ты сначала на ноги встань! Теперь только от тебя все зависит, поэтому как поправишься, так и выйдешь. Но никак не раньше чем через месяц.

— Что-то не сходится. Концы с концами, — пробормотал я.

— Ты что, так ничего не помнишь?

— Я, по-моему, почти все уже вспомнил. До того момента, когда я узнал о твоей, как теперь выяснилось мнимой, смерти. Что было потом — не знаю… Или не помню?

— Аргедов погиб, — кратко сказала Валентина.

— А какое сегодня число?

— Семнадцатое июня.

— Понятно. Как это случилось?

— Говорят — самоубийство. Подробности мне пока не известны.

— А ты, правда, не проиграла ни одного судебного процесса?

— Правда.

— Как Адвокат Дьявола?

— Откуда ты… Я — неплохой юрист, и у меня было еще не так много дел.

— Но ты же в бегах?

— В каких еще бегах? Я живу дома, и как раз сейчас у меня куча работы. Мне такую рекламу сделали, что нет отбоя от деловых предложений. Теперь я могу выбирать только наиболее выгодные. Потерпи, я щас тебе помогу…

Тут она вдруг подошла вплотную к моей койке, и, не снимая повязки, принялась массировать мне череп. Боль неожиданно ушла, а меня потянуло в сон.

Но тут открылась дверь, и в палату, с запечатанным шприцем и какими-то пузырьками в руке вошла незнакомая медсестра.

— Женщина! А вы что тут делаете? Как сюда попали? А ну, быстро уходите! Больному необходим строжайший покой!

— Ну, я побежала. Лечись! Пока!

Двадцать восьмое июня. Мне уже разрешили ходить. Я потихоньку путешествую по отделению, а когда тепло, как сегодня, то выползаю погулять во двор. Врач дает осторожные прогнозы, но настроен оптимистично. Боится, что могут возникнуть последствия травмы. Что за последствия — говорит неопределенно.

Несколько раз приходила бывшая жена с сыном, принесли фрукты, соки, витамины, необходимые лекарства, мобильный телефон. У нее какие-то трудности и проблемы с ее теперешним мужем…

В мире кое-что изменилось за время моей изоляции. «Черно-белые сны» героя известного рекламного ролика пива «Тинькофф» теперь под запретом. Несмотря на то, что персонажи в кадре лежат неподвижно и не совершают никаких-либо предосудительных телодвижений, кто-то из начальства усмотрел в рекламном ролике откровенный призыв к групповому сексу. Я не знаю, есть ли закон, против такого секса, но разгневанные и оскорбленные в своих лучших чувствах телезрители завалили телевидение письмами, в которых требовали немедленно снять с эфира «развратный» рекламный клип. Напомню: сюжет ролика предусматривает появление в кадре мужчины в одних только длинных трусах, лежащего на палубе яхты в объятиях темнокожей и белой женщин, без трусов, и вообще, без чего бы то ни было. В итоге телеканалам было разослано предписание, в котором настоятельно рекомендовалось убрать из эфира любые ролики, смущающие сексуально недозрелые умы россиян.