Джим Батчер - Холодные деньки

Я это давно практикую, ещё со школы. А потом огранил свой талант по мере взросления. Найдите команду крепко сложенных типов — и она кардинально изменят ваш имидж. А настоящие знатоки ищут особо одарённых ребят для получения необычных повреждений.

Так учатся драться. Вас бьют, и вы становитесь жёстче. И если вы не начинаете избегать любых конфликтов, то вас бьют до тех пор, пока вы сами не освоите это искусство. Или пока не убьют.

Если счастливчики, у которых врождённый талант к драке, такие парни вообще редко когда бывают избиты… но это не про меня. Мне пришлось учиться трудным путём.

Как и любой источник боли, побои — отличный учитель.

Когда Туз начал замахиваться алюминиевой битой, я понял две вещи о нём. Первая: он был не сильнее любого другого парня его размеров — не поймите неправильно, ему хватало сил, чтобы убить меня прямо сейчас. Но он и не собирался наносить мне смертельный удар, опуская грузоподъёмник на мою голову. Вторая: он был на взводе.

Видите ли, избиения имеют лишь несколько целей. Вы либо сдерживаете кого-то от чего-то — например от флирта с вашей девушкой, кражи вашего кошелька, удушения, чего угодно — в любом случае причина избиения это передача очень простого сообщения: прекрати. Вторая причина для побоев — желание причинить боль. Конечно же здесь нет истинной причины. Это просто эмоциональный накал, необходимость кого-нибудь избить. Иногда это слепая ярость, а иногда, может быть чаще, чем мы действительно это хотим признать, людям просто нравится доставлять боль.

Третья причина для побоев — это желание убить кого-нибудь. Есть узенький пролив, хе-хе, между второй и третьей причинами.

Туз преподносил мне избиения второго рода. Он не думал. Он хотел заставить меня чувствовать боль. И я был обязан послать его к чёрту.

Хуже всего были гвозди. Словно в моё тело воткнули иглы из чистого огня. На фоне этой агонии казалось, что ушибы от первой пары ударов битой отдаются лишь тупой болью. Я прикрыл голову от ударов биты руками, стараясь выставить вперед мясистую часть предплечий. Кости рук не крепче метловища, и размашистый удар дубинки сломает их. Но если поставить на пути мышцы и мягкие ткани, они растянут удар, как по времени, так и по площади. Сила удара рассеется… и больно будет как чёрт знает что.

Он обрушил на меня несколько размашистых ударов. Некоторые из них мне удалось блокировать. Один рассёк мне лоб. От остальных я увернулся, от бетонного тротуара отлетали крошки. Я пытался пинать Туза по коленям, хоть и был в неудобной для этого позиции. Эта часть борьбы была важна для меня.

Между тем, я обеспечил Тузу ту часть, что была важна для него. Я закричал. И мне не потребовалось долго вживаться в роль, чтобы вышло убедительно. Гвозди причиняли мне дикую боль, я почти наверняка скоро и так начал бы кричать. Так что я вопил громко и эмоционально, а у него едва ли не пошла изо рта пена. Он продолжал бить, замахиваясь всё быстрее, мощнее… и беспорядочнее.

Размахивание битой, в попытках попасть по валяющейся, отбивающейся цели, труднее, чем все думают, и делать это, одновременно уклоняясь от неуклюжих пинков ногами — не тот вид упражнений по аэробике, которому вас запросто обучат в тренажерном зале. Чем дольше это продолжается, тем тяжелее он будет дышать, и тем больше его внимания будет сосредоточено на мне.

Кричащем, завывающем, очень шумном мне.

Видите ли, сюрпризы, подобные этому, являются главной причиной, почему вы собственно берёте с собой подмогу. Я знал, что не потяну дольше нескольких секунд против натиска Туза. И я также знал, как быстро мой брат умеет бегать.

Но кое-кто ещё успел первым.

Я услышал пару легких шагов, а затем Туз хрюкнул. Я посмотрел сквозь свои избитые руки и увидел, что он снова замахивается битой, но на этот раз по вертикально стоящей мишени.

Удар биты не остановился и продолжил свое движение по дуге, но внезапно рядом с Тузом появилась маленькая фигурка, стоящая между его грудью и битой в протянутой руке. Они двигались по кругу, следуя за вращением биты, и вдруг ноги Туза оказались в воздухе над его головой и он приземлился с пустыми руками, выдохнув от боли.

Над ним стояла женщина пяти футов росту, но в её сложении было столько силы и гибкости, сколько ждёшь увидеть у олимпийской чемпионки по гимнастике, которая с возрастом не растеряла формы. Её светлые волосы были пострижены коротко, с палец длиной. В последний раз, когда я её видел, у неё был задорно вздернутый носик. С тех пор он был сломан, и после срастания осталась небольшая горбинка. Она была в джинсах и джинсовой куртке, её синие глаза пылали.

Туз начал подниматься, но мотоциклетный ботинок, на много размеров меньше его собственного, упёрся в его грудь.

Кэррин Мёрфи хмуро посмотрела на него, отбросила биту в кусты и резко произнесла:

— Лежать, урод. И повторять я не буду.

Мне было трудно перевести свои бешено летящие мысли в слова сквозь боль от холодного железа прошившего мою кожу, но я всё же смог выдохнуть:

— Берегись!

Мёрфи тут же огляделась, анализируя взглядом обстановку во всех направлениях, даже сверху, и увидела первых представителей Маленького Народца, пикировавших на неё в своих доспехах. Она выхватила что-то из кармана и движением запястья раздвинула маленькую складную дубинку. Крошечные фэйре стремительно мчались на неё сверху, словно отряд разъярённых ос.

Она не попыталась уклониться от них. Вместо этого она расставила ноги и начала орудовать маленькой дубинкой резкими, точными движениями. По сути ей даже не требовалось времени на прицеливание — она действовала на чистых рефлексах. Мёрфи занималась боевыми искусствами с детства — несколькими видами, но в основном айкидо. Айкидо включает в себя обучение множеству забавных навыков, в том числе умению обращаться с мечом. Я знал, что кроме этого она проводила много времени, упражняясь с компанией древних Эйнхериев, павших в битве норвежских воинов из Валгаллы. Я сомневаюсь, что кто-нибудь из учителей готовил её к такой ситуации.

Но, видимо, к чему-то похожему всё же готовили.

Маленькая дубинка превратилась в размытое пятно, взметнувшись в полудюжине быстрых, резких ударов, отбивавших маленьких фэйре одного за другим. Последовало несколько звуков удара, а затем резкий металлический звон и, немного погодя, миниатюрный грохот, когда Капитан Крюк был сбит в воздухе и неуклюже рухнул на землю. Послышалось несколько серий писклявых криков паники, и Маленький Народец исчез.

Вся потасовка от начала до конца продлилась не больше пяти секунд.

Я начал неловко ощупывать гвозди, всё ещё торчащие из меня, но Туз и его бейсбольная бита сделали мои пальцы онемевшими и бесполезными. Мне удалось вытащить зубами один гвоздь из руки, это было неприятно в такой степени, о существовании которой я даже не подозревал. Я выплюнул гвоздь и услышал самого себя, издающего короткие, отчаянные звуки боли.