Новый порядок 2 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

Большая кобра выросла за спиной сидевшей на полу чародейки и впилась ей в основании шеи, прокусила вену, впрыскивая яд в кровь. Даниэль хватанула воздуха от острой боли, схватила чешуйчатую гадину, попробовала скинуть, но змея впилась еще сильнее.

Даниэль быстро переставала чувствовать. Место укуса стремительно немело. Руки отнималась. Ноги переставали слушаться и держать. Даниэль потянуло к полу. Внутри металась ополоумевшая мерзость, вычищая кровь от сильных токсинов, но не успевала — яд слишком быстро подбирался к сердцу и парализовывал сердечную мышцу.

Однако Даниэль не упала. Кобра располнела, сжалась, укоротилась, приобретая очертания худощавой женской фигуры. Хвост разделился на две стройные ноги, из капюшона вытянулись руки — левая обхватила Даниэль под спазматически вздымающейся грудью, правая — поднялась над головой, увеличивающейся и обрастающей черными волосами, собранными в длинную тугую косу до крепких ягодиц, обтянутых рейтузами. На лице оборотня проступили человеческие черты, чешуя втянулась в белую кожу, змеиные глаза стали обычными карими и обрели характерную для далекого Байфана форму.

Байфанка, не отнимая губ от шеи Даниэль, завела себе в волосы руку, вынула длинную шпильку, ловко раскрутила на пальцах и с силой воткнула ее чародейке в грудь, прямо в сердце. Даниэль выгнуло до хруста костей. Она пару раз жадно хватила воздух перекошенным ртом и обмякла.

Девушка-змея уложила ее на пол и поднялась во весь свой небольшой рост. Утерла пальцами с нижней губы кровь чародейки.

— Майсун! — окликнул ее Мекмед-Яфар. — Догнать!

Девушка обернулась в указанном направлении, глубоко вздохнула и… обвалилась, будто в гибком теле не было ни одной кости. Кто-то сдавлено вскрикнул, а по мраморному полу заструилась черная лента, быстро ускользающая в раскрытые двери из почти опустевшего зала.

Шах Мекмед-Яфар оглянулся. Не считая женщины-оборотня, сидевшей на бесчувственном министре, в зале оставалась пара зейденцев, которых в приступе ярости раскидал Бейтешен, два мукариба из личной охраны посланника султана, трое или четверо кабирцев из делегации, которых не подхватила унесшаяся толпа высокопоставленных гостей. К стенке жался один из слуг, закрываясь подносом. Под портретом стоял бледный, едва дышащий Шталендхэрр Крихерай и смотрел на все осоловевшими, немигающими глазами. Кажется, он был далеко за пределами бального зала Люмского дворца, где неполных пару минут царил настоящий хаос. Пол был усеян битым хрусталем, по мраморным плитам растеклись золотистые лужи шампанского, в одной из которых плавал чей-то парик. Тут и там виднелись лодочки потерянных женских туфель. Где-то валялся оторванный рукав, где-то — верхняя юбка.

Шах покачал головой. Подошел к лежавшей с остекленевшими глазами Даниэль, присел перед ней и проверил пальцами пульс на шее. Чародейка была мертва.

— Прости, малышка, — пробормотал Мекмед-Яфар, закрывая ей глаза, — так будет лучше для всех. В том числе и для тебя.

Он поднялся, посмотрел на оборотня.

— Аша! — крикнул он, упершись в бока. — Плохая киса! Ну что за манеры? Слезь с гражданина министра! Понимаю, он мужчина солидный, ты ему весь вечер глазки строила. Но соблюдай приличия… или хотя бы дождись, когда он уйдет в свои апартаменты, — добавил шах тише.

Дхартийка виновато улыбнулась, обнажив белые зубки, озорно заблестела золотыми глазами, послушно вскочила, бесстыже качая пышным бюстом, от тяжести которого шелковые ленты опасно натянулись и едва не затрещали.

— Кто-нибудь приведите уже министра в чувство и поднимите его, — распорядился Мекмед-Яфар. — Эй, вы! Да, вы, люди, человеки, — пощелкал он пальцами, привлекая внимание мукарибов. — Я к вам обращаюсь! Элле-эла!

Охрана шаха не пошевелилась, их головы повернулись к делегации. Один из сановников кивнул.

— Вот так-то лучше, — погладил черную бороду Мекмед-Яфар, когда оба мукариба подступили к министру.

Кабирцы расступились, пропуская того самого сановника, который приблизился к шаху.

— Как вам представление, ваше высочество? — спросил Мекмед-Яфар с хитрой ухмылкой.

— Несколько… ярче обещанного, — сказал сановник. — Я не ожидал настолько бурной реакции, сакир-раис.

— Люди настолько привыкли к магии, привыкли считать ее прирученной, обыденной, безопасной и скучной, что совершенно позабыли, какова она на самом деле, — проговорил шах. — Стоит лишь чуть-чуть прикоснуться к ее настоящей сути, как реакция на нее становится самая бурная и непредсказуемая.

— У нас в Кабире магия не в большой чести, — произнес сановник, поглядывая на Ашу в оранжевом шелковом платье, покрой которого делал присутствие одежды на ее смуглом теле сугубо номинальным. Дхартийка принялась нахально строить кабирцу глазки и призывно крутиться на месте. — Но я надеюсь, что это изменится в скором времени. Если мы разрешим сегодняшнее маленькое недоразумение…

— Недоразумение? — проскрипел пришедший в себя, вернувшийся из далеких странствий генерал-губернатор. — Вы называете недоразумением? Да ведь это скандал мирового уровня! Это же… о боже, я даже боюсь вообразить, чем все это кончится!

— Стесняюсь спросить, а чем оно должно закончиться? — недоуменно поинтересовался шах.

— Чем? Ч… — поперхнулся генерал-губернатор. — Чем? Да ведь вас только едва не убили! И эти… бестии, — он опасливо и брезгливо покосился на Ашу.

Дхартийка наморщила нос, приоткрыв большой рот, в котором вытягивались клыки, и как-то вдруг ужалась, съежилась, обрастая блестящей черной шерстью. Пантера агрессивно зашипела, скаля пасть. Шталендхэрр испуганно отшатнулся в сторону. Шах предостерегающе поцокал языком и погрозил кошке пальцем. Та послушно утихла, облизнулась и уселась на пол возле его ног, подставляя под руку голову.

Шах заботливо почесал ее между ушей. Пантера довольно заурчала, зажмурилась, оставив только узкую золотую щелочку на левом глазу, которым поглядывала на поднятого на ноги Освальда Бейтешена. Министр висел на руках мукарибов и водил из стороны в сторону головой, пытаясь сообразить, где он, кто он и что он.

— Я не злопамятный, — заверил Мекмед-Яфар. — Я уже все забыл.

Шталендхэрр выпучил на него круглые глаза.

— Ваше высочество изволит шутить?

— Ни в коей мере, раис Крихерай, — ответил сановник. — Ведь на меня никто не покусился.

— Прошу прощения, майнхэрр саиде, но я обращался не к вам! — надменно сказал генерал-губернатор.

— Разве? — нахмурился кабирец. — Ах да! Клянусь Альджаром, совсем забыл.

Он поднес к лицу ладонь и тщательно обтер его, как будто только что вынырнул из воды. Затем отнял руку. Альбрехт фон Крихерай раскрыл рот, потрясенно посмотрел на Мекмед-Яфара, перевел взгляд на… Мекмед-Яфара в мундире кабирского сановника.

— Муэджи-мадхилат! — восхищенно произнес шах, разглядывая маску в своих руках. — Вы не возражаете, если я оставлю эту дивную вещицу себе на память?

— Разумеется, нет, — пожал плечами шах в мундире шаха. — Мне их все равно девать некуда.

— Сукра, актар-карим сакир-раис, — чуть склонил голову шах номер два и рассмеялся: — Теперь можно безнаказанно заглядывать в гарем эвель-вазира.

— Э-э-э?.. — протянул потрясенный генерал-губернатор.

— Ах, гражданин генерал-губернатор, — шах номер один сделал вид, что только что заметил присутствие Крихерая, — думаю, вам нужно кое-что объяснить…

Он тоже протер лицо, а отняв ладонь, потряс такой же маской, сделанной из непонятной полупрозрачной, эластичной ткани. Альбрехт фон Крихерай икнул, подавившись воздухом, отступил к стене под защиту кайзера Фридриха.

— Дело в том… — заговорил Манфред фон Хаупен официозным тоном.

Шталендхэрр генерал-губернатор Альбрехт фон Крихерай так и не узнал, что в чем дело. Он закатил глаза и сполз по стенке на пол, теряя сознание.

— Мне кажется, этот абсурд его доконал, — покрутил кончик острой бородки чародей.

— Не кисни, Графиня, — сказал Эндерн, обнимая трясущуюся чародейку за плечо. — Бывает хуже.