Максим Марух - Игра Лазаря

– Ты поэтому так ненавидишь детей? – спросила Яника, когда машина тронулась.

– Глупые, жестокие, беспардонные, алчные, эгоистичные существа, заочно оправданные своим возрастом – за это я их тоже ненавижу, – Лазарь включил печку и подставил под дефлектор окоченевшие пальцы. – И нет, меня не обижали в детстве, если твой следующий вопрос об этом.

4

Лазарь дожидался возвращения Сенса и Яники в гостиной. Он развалился на диване и щёлкал пультом от телевизора, когда в комнату ворвалась Дарения. Вид девушка имела совершенно взбешённый. Волосы овевали голову белым пуховым нимбом, лицо перекосило, заострённые черты сделались почти дерзкими.

– Ты выгоняешь Марса! – вскричала она, тыча в Лазаря розовым пальчиком. – Он только что признался! Через слёзы! Еле-еле убедила не уходить прямо сейчас – он уже собрал вещи! Если не хочешь, чтобы я убила тебя на месте, скажи, что он неправильно всё понял.

Она замерла перед Лазарем в позе колосса Родосского, полностью заслонив телевизор, и, казалось, вот-вот набросится на своего визави с кулаками.

– Он всё правильно понял, – ответил Лазарь. – А теперь либо отойди в сторонку, либо включи режим невидимости. И, если можно, неслышимости.

– Никуда я не отойду! – накручивала себя Дара. – Да я скорее выселю тебя в эту твою поганую нору, чем отдам Марса! Заключил сделку с Симоном, как мерзко... Ради этой, этой... – она задохнулась, подыскивая нужно слово, – суицидницы! Я просто не могу поверить...

– Тебе всё равно не встать между нашей любовью, – проговорил Лазарь невиннейшим из голосов. Когда лицо Дарении приняло соответствующий оттенок, пояснил: – Я про себя и телевизор, а ты что подумала?

Острый язычок Дары выскакивал изо рта и облизывал губы, делая её похожей на гадюку, которой наступили на горло.

В комнату вошла Айма, окинула ситуацию понимающим взглядом и сообщила:

– Он всё-таки разревелся. Я пыталась успокоить, как могла, но он наорал на меня и вытолкал за дверь. Сказал, завтра же уходит отсюда.

– Не знал, что Матвей такой чувствительный, – Лазарь подвинулся на диване так, чтобы телевизор снова попал в поле зрения.

Сарказм – ещё одна защитная реакция, работающая по принципу «лучшая защита – нападение». И, пожалуй, единственная в арсенале того, кто слишком горд для положения осаждённого. С одной стороны Лазарь хотел сказать, что идею вытурить мальчишку из дома ему навязал Меценат. С другой – он скорее застрелится, чем станет оправдываться. Оправдания удел виноватых. Удел осаждённых. А Лазарь никакой вины за собой не ощущал. Ну, или почти не ощущал.

– Он ещё шутит... – Айма уселась в вытертое вольтеровское кресло напротив камина. – Так держать, Лазарь... или, лучше, Иуда? Ты проверь, может, проекция уже сменила кличку?

Ещё одним из своих талантов Лазарь считал умение отключать в нужный момент слух. Как сейчас, например. Нотации Инья и Ян, точно по мановению кнопки «mute» на ПДУ телевизора, который Дарения снова загородила собой, превратились в «чёрно-белое» немое кино. Лазарь пребывал в этой сенсорной депривации до тех пор, пока в гостиную не вошли раскрасневшиеся с мороза Сенсор и Яника.

– Что происходит? – тут же спросил Сенс.

Дарения в красках и со вкусом поведала о причинах переполоха. Айма с видимым удовольствием поддакивала в нужных местах.

– Это правда? – серьёзно спросила Яника, когда они договорили.

– Нет, – коротко ответил Лазарь. – Но хорошо, что приехали. Теперь мне будет ещё легче не поддерживать беседу с «чёрным и белым».

Он действительно сказал «нет»? Это «нет» вырвалось самопроизвольно, стоило Янике спросить. Интересная подсознательная реакция. Ну, что ж – «нет» так «нет».

У Дары и Аймы повытягивались лица.

– Как это нет?! – взвилась Дара. – Ещё минуту назад было да!

– Мы, Иуды, такие переменчивые. Тебе бы не знать.

Яника подошла и встала бок о бок с Дарой.

– Лазарь, если из-за меня Марсу придётся вернуться на улицу, я сегодня же соберу вещи и съеду. Хочу, чтобы ты это знал.

Дарения бросила на Янику взгляд, который Лазарь сразу распознал – так смотрит обезьянка, неожиданно устыдившаяся самой себя.

– А я её отвезу, – пообещал Сенсор.

В руках он держал свёрнутую в рулончик газету, которую поминутно стягивал всё туже и туже.

– Принято, – согласился Лазарь и снял ноги с дивана. – А теперь, если не возражаете, займёмся делом. У нас тут ещё один несовершеннолетний, который скоро может оказаться в куда более холодном месте, чем улица. Айма, солнышко, в нашем клубе бесплатный вход только для членов... и девушек.

Мерно покачивая ногой в кресле, японка потянулась к карманам джинсов:

– Возьмёшь серебряниками?

– Уделала, – признал Лазарь. – Ну, хвастайтесь! Чего нашли?

Он ловко выхватил у Сенсора газетный рулончик и развернул его. Дарения, всё ещё сердитая, но уже заинтригованная, присела на краешек дивана.

На радость Лазаря, тему изгнания Марса незаметно замяли, как бывает с любой темой, кажущейся чересчур невероятной и чересчур безумной, чтобы отнестись к ней всерьёз. А зря. Всё предельно серьёзно. И всё же он сказал «нет». Это «нет» вылетело бездумно, на уровне порыва. И это беспокоило.

Оказалось, Сенсор и Яника довольно продуктивно провели утро. Посчитав необходимым детально разузнать о гибели Антона, они снова поехали к дому Энуо. Из расспросов местных старушек выяснилось одно важное обстоятельство, о котором забыли упомянуть «красная куртка» и сотоварищи. Под колёсами машины в тот злополучный день должен был умереть не Антон, а младший – Петя.

Братья ждали автобуса у школьной остановки, вокруг крутилось много ребят. Кто-то из мальчишек сорвал кепку с головы Пети и выбросил на проезжую часть. Тот кинулся догонять.

– На остановке топталась куча народу, но никто и глазом не моргнул, – рассказала Яника. – Только Антон не растерялся. Вытолкнул младшего прямо из-под колёс внедорожника, который уже не успевал затормозить. Сам погиб, но брата спас.

Дарения зажала рот ладошкой. Айма закусила нижнюю губу.

– И сразу увековечил себя в анналах местной хроники, – Лазарь долистал до страницы, где была дана небольшая заметка, освещавшая подвиг Антона на школьной остановке. – «Самый верный брат», – прочитал он вслух заголовок, набранный 24-м кеглем. – Это же июньский номер региональной «Комсомолки». Откуда достали?

– У меня читательский билет в публичке, – отозвался Сенсор. – Соседи рассказали, что Антон попал в газету, но не смогли вспомнить точно, когда. Тогда мы с Яникой запросили три месячные подшивки за прошлое лето, и в самой первой нашли это.