Анри Лёвенбрюк - Синдром Коперника

— Все это так, но пока мы ничего не нашли. Возможно, нам поможет то, что мы сфотографировали у Рейнальда…

— Да.

Я тоже на это надеялся.

— А то, что написал адвокат насчет рецептов, вы видели? — Я вспоминал все зацепки, о которых думал раньше. — Доктор Гийом не был зарегистрирован в Медицинском обществе, вот я и решил попытаться выяснить, под чьим именем мне выдавали рецепты на нейролептики в центре «Матер»… Возможно, так мы сможем узнать настоящее имя кого-то, кто связан с их фирмой.

— А рецепты у вас сохранились?

— Нет, все осталось в квартире родителей, но наверняка их можно как-то найти. Либо через аптеку, в которую я часто заходил, либо в органах социальной опеки…

— Что ж, поищем.

Он открыл ноутбук и, по-видимому, сделал соответствующую запись.

— Одно ясно, — продолжал он, — легавые тоже вышли на след «Дермода». Раз вы теперь подозреваемый, им пришлось собрать на вас досье, как и на Рейнальда. И то, что вы оба работали у Фейерберга, не могло остаться незамеченным. Видимо, они также узнали, что квартира ваших родителей, как и квартира Рейнальда, принадлежала этому офшорному холдингу… Короче, следователь наверняка заинтересуется этим обстоятельством. В конце концов правда выйдет наружу, Виго, или какая-то ее часть. Но у нас есть серьезные основания, чтобы постараться узнать ее первыми. Во что бы то ни стало.

— Но почему?

— Дурное предчувствие.

— В каком смысле?

Лувель скривился:

— Нам кажется, что за «Дермодом» стоит какая-то очень крупная шишка. Того и гляди следствие получит приказ больше не копать в этом направлении…

— Вы шутите?

— Я бы не сказал. Виго, я не хочу вас пугать, но от этого дела за тысячу километров несет коррупцией.

Не с моей паранойей было ему перечить.

— Вы знаете, что ваша подружка из полиции сегодня не вышла на работу?

— Да. Но это здесь ни при чем. Она не работает по болезни…

Лувель недоверчиво поморщился.

— А помимо этого вы ничего не добились? — Я постарался сменить тему.

— Ну, мы пошарили в компьютере адвоката, как и вы, и узнали об этой квартире в Ницце. Делать нечего, пришлось рыться там самому. Обычно такие специфические задания выполняют другие, но мы все в запарке. Я вспомнил прошлое и решил тряхнуть стариной. Как бы то ни было, нам предстоит изучить все эти фотографии. Думаю, нам это что-нибудь даст, в особенности архитектурные планы с пометками Рейнальда. Я уверен, что на одном из них — башня КЕВС… Но там был и другой, вы заметили?

— Да. «Чрево». Думаете, это еще одно здание, которое Рейнальд хотел взорвать?

— Это очень похоже на правду, не так ли?

— Может быть.

— А вы, Виго, вы разузнали что-нибудь еще?

— Я немного выбит из колеи, Дамьен. Признаюсь, среди приступов эпилепсии и провалов в памяти мне не так-то просто сохранять ясность ума. К тому же есть одна вещь, которая занимает меня все больше и больше…

— Что именно?

— Моя прежняя личность. Тот, кем я был до амнезии.

— Что вы имеете в виду?

Я помолчал, прежде чем продолжать. Чудно было так открыто говорить о себе с человеком, которого встретил всего несколько часов назад, но мне казалось, что я знаю его гораздо дольше.

— Иногда у меня такое чувство, будто в прежней жизни я был мафиозо или что-то в этом роде! Я умею делать такие вещи… Скажем, необычные.

— Например?

— Вскрывать замки, водить машину как автогонщик, драться…

— Ах да, драться… Спасибо, в этом я уже убедился! Рука не дает забыть. Ба! Да вы никак бывший боксер, Виго! — рассмеялся хакер.

— А главное, я в полной растерянности.

— Не волнуйтесь. Мы во всем разберемся.

— Бывают минуты, когда я думаю, а хочется ли мне знать…

Лувель поднял бокал с виски:

— Выпьем за правду, Виго! За правду!

Я чокнулся с ним без особого энтузиазма. Мы помолчали, погрузившись каждый в собственные мысли. Наконец Лувель встал:

— Ого! Уже поздно! Пора на боковую. Вы ужасно выглядите. Про одежду я уже и не говорю! Завтра утром займемся шопингом. Вам нужно обзавестись чемоданом и обновить гардероб. А то вы смахиваете на клошара.

Я улыбнулся:

— Не откажусь. Вот уже две недели, как я не менял одежду…

— Ну, это мы устроим. Тряпки — мой конек. В этом я сильнее, чем в боксе. А потом вернемся в Париж. Я отведу вас в нашу контору. Попробуем разобраться в том, что мы здесь раздобыли.

— Идет.

— Уступаю вам спальню. Я высплюсь на диване.

— Уверены?

— Да-да. Идите ложитесь, Виго.

Я кивнул. Хорошенько выспаться мне не повредит.

Глава 66

Дневник, запись № 193: воспоминание, конец.

Мое имя не Виго Равель. Мне тринадцать лет. Я на заднем сиденье зеленого универсала. На переднем сиденье — мои родители. Теперь я различаю их лица. Улыбку матери, ее измученные глаза, печальный облик. И отца: волосы подстрижены ежиком, квадратное лицо, широкий подбородок, жесткий взгляд, суровый голос. Воплощение властности.

Снаружи тянутся зеленые холмы нормандского побережья. Довиль исчезает за горизонтом, сменяясь старыми блокгаузами, приближается глинистый берег, словно с почтовой открытки.

Я даже не замечаю дурацкую муху, которая вьется вокруг. Знаю, что она уже не имеет значения, она здесь лишь затем, чтобы отвлечь меня, заслонить то, что мне предстоит услышать и понять.

Родители спорят, они используют меня, чтобы оправдать свои разногласия. Я это знаю. Мое воспитание — лишь предлог, чтобы отстаивать свою точку зрения. Они рвут на части меня, вместо того чтобы сцепиться самим. Я так долго не выдержу.

Машина останавливается на молу. Хлопают двери.

Я бреду вслед за родителями по безлюдному пляжу, засунув руки в карманы, стиснув кулаки, чтобы сдержать клохчущую во мне ярость. Мы ступаем по гальке. Шум волн порывы ветра едва заглушают их нескончаемый спор. Их позднее сражение.

Вдруг отец возвращается, оставив мать на берегу. Я вижу, ж он наклоняется ко мне, хватает мое плечо.

— Мы с мамой скоро расстанемся, сынок.

— Знаю.

Кажется, он удивлен. Я не такой дурак, как ему хотелось бы.

— Ты будешь жить со мной.

Я скрещиваю руки на груди, хмурю брови. Всем телом выражаю отказ.

— Нет!

— Не говори глупостей.

— Я лучше останусь с мамой!

Он вздыхает:

— Мамы пока не будет.

— А где она будет?

— В больнице.

— Она больна?