Исполняющий обязанности - Василий Павлович Щепетнёв
Но это будет потом. Не скоро. Если сегодняшний день переживу.
Выехали из леса. Мороза не было, но солнце скрылось окончательно. Тучи, похоже, не дождевые. Если не просить дождя.
У въезда в село толпились люди. Нет, неправильно. Не толпились, а стояли в шеренгу, перегораживая дорогу на поместье. Среди них был и Пашка, адъютантом его превосходительства старосты села.
Напротив – тридцать, как и сказал Пашка, наёмников. Но наёмников подешевле, второго сорта. Ну, броники, ну, автоматы, камуфляж, берцы – издали внушает. А поближе – не очень. Не в амуниции дело, и не в оружии. В лицах. Ну да, на голове шлем, но без забрала. Видно, никого в этой глуши не боятся. Да и легче – без забрала-то. И пить забрало мешает, нужно поднимать. А что пить служивые не дураки, я чуял отсюда, с двадцати метров. Чуйка у меня работает, особенно после леса, но дело не в чуйке – уж больно набрались ребята. Частная армия, это бывает. Числом поболе, ценою подешевле. И пьют такую дрянь… Хорошая водка не пахнет, это я как официант говорю.
Лица красные, распаренные и – растерянные. Они что? Они толпу привыкли одним видом разгонять. Пинками. Очередью в воздух. Очередью в толпу.
Но против них стояла не толпа. Народ. И народ вооруженный. Чем народ отличается от населения? Народ от населения отличается не национальностью и не вероисповеданием. Народ – это историческая общность людей. То есть, во-первых, общность, а во вторых – историческая. Внутри села нравы всякие, но в случае беды мир поможет. И против другого села – стена, своих не выдаём, за своих крепко бьём. Так деды жили, так мы живем, и детям наказываем. А население – просто люди с бору по сосенке, и добро бы каждый сам за себя, нет, они и за себя-то постоять не могут, все больше письма в Кремль шлют, мол, спасите, помогите, дорожки от снега не чистят и в поликлинике глазного врача нет.
Все это я подумал за мгновение. Даже быстрее. У нас в части служил шахматист. Даже не гроссмейстер, а кандидат в мастера. Сидит отделение в минуты отдыха, решает задачку на мат в три хода, и так не выходит, и сяк не выходит, а он подойдёт, глянет и сразу шлёп, шлёп – и мат. Талант, говорили мы. Способности и тренировка, отвечал он.
Но это – рассуждение про народ и шахматы – мелькнуло и пропало. Осталось – вооруженный народ. И в самом деле, как напугаешь людей, если перед взводом – тоже человек тридцать (тридцать шесть, подсказал талант-способность-тренировка) и каждый держит в руках самозарядный карабин Симонова со штыком в боевом положении. Тут не людей, тут сам напугаешься. Потому что на крыше трех домов – три пулеметчика, и перекрывают площадь перед магазином (а дело было как раз перед магазином) на раз. Чуть позади частноармейцев стояли два автобуса, неказистые «Пазики» – ну, это понятно, не поп-звёзды, пятнадцать человек на борт – перебьются. Сидения в «Пазиках» узенькие, на полтора землекопа, да броню куда-то положить нужно, в броне двести вёрст ехать не сладко – это если они из Черноземска выехали. Вот и смягчали неудобства сивухой, которую, поди, купили в придорожном магазинчике.
Чем только не торгуют в придорожных магазинчиках…
Рядом с автобусами – «ЛэндКрузер». Понятно, для командного состава. Кондиционер, затемненные окна, и пьют коньяк, хотя тоже с Малой Арнаутской. Это предположение.
Эва посигналила – грушей. Верно, была и обычная сирена, но грушей получилось мило – негромко, доверительно, как в добрые времена, когда шофёр был другом пешехода. При царе Горохе, ага.
И я заметил, как три змейки, маленькие, сантиметров по двадцать, не больше, как червяки-выползни, скользнули с шофёрского места на землю и шустро поползли в сторону «ЛэндКрузера». Прозрачные, не знаешь – не увидишь. Или у меня глаз-алмаз?
Шеренга расступилась, и мы оказались на передовой. Выдвигаться далеко не стали. На три четверти корпуса. Вот мы, вот противник.
Обе стороны держали оружие свободно, случайная пуля улетит в небо. Но направить его друг в друга – дело секундное. Расстояние между противниками десять метров. Промахнуться мудрено. Особенно если не хочешь промахиваться.
С частноармейцами ясно – они обижены. С ними так не договаривались. Меня больше интересовали карагаевцы. Никаких броников, никакой формы. Все одеты просто, по-деревенски. В основном пенсионеры. Но несколько мужиков лет сорока. И Пашка, само собой.
Все глядят сурово.
– Эй, вояки. Старшего ко мне – сказал я негромко. Но кому следует – услышали.
– Полковник в автомобиле – сказал мне лейтенант. Знаков различия ни у кого не было, но по виду – лейтенант лейтенантом. Для экономии.
– Зови своего полковника, – сказал я снисходительно. – Хотя погоди. Какой приказ получил?
– Никакого. Просто полковника попросили оказать содействие. Неофициально, – врать лейтенанту не хотелось, говорить правду стыдно. Ну, если стыдно, тогда не всё пропало.
– А скажи-ка мне, лейтенант, как солдат солдату: вам сильно задолжали?
– Не то слово, – лейтенант то ли рассчитывал на мою щедрость, то ли всё ему надоело, то ли вид штыков протрезвил.
– Поди, пообещали выплатить, если вы сюда наведаетесь?
– Они всегда обещают.
– То есть за обещание и палёную водку вы едете невесть куда, невесть зачем и готовы полечь в землю?
– Про полечь в землю речи не было. Просто унять хулиганов, если такие вдруг возникнут.
– То есть разведку не провели, данных не собрали, попёрли дуриком.
– Наше дело телячье… – совсем уже развезло лейтенанта. Не умеет молодежь пить. Ну, и страшно просто. Хочется домой вернуться.
Вернётся, а толку?
– Ну, беги к полковнику.
Лейтенант побежал. Быстро побежал, будто от скорости зависела его жизнь.
Он был прав.
Подбежав к «Лэндкрузеру», он открыл заднюю дверцу. Да, полковники знают, как ездить. В отличие от сержантов.
Разговор был недолгий. Полковник вылез, стал обеими ногами на землю. Видно, она, земля, показалась ему непрочной, и полковник стал на четвереньки. И так, на четвереньках, и побежал ко мне. За ним, едва поспевая, шел лейтенант.
– Развлекаемся? – спросил я Эву тихонько.
– Шалим, но не без пользы, – ответила она.
Полковник остановился у заднего колеса. Ополченцы дали ему место, но, одновременно, навели на него карабины. Ну как достанет пистолет и выстрелит. Да вот хотя бы в меня.
Нет, не выстрелит. Едва заметная змейка обвилась вокруг шеи полковника, засунув головку в ухо. Где остальные змейки, я не знал и знать не хотел.
Встав
