Сгореть в огне - Ника Лемад
Сайя попятилась к столику, схватила одну бутылку и вылетела за дверь. Ректор проводил ее глазами, потом дернул галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки. Пиджак вовсе снял и бросил на спинку кресла. Раздраженно обвел глазами свой кабинет, вид которого обычно вызывал умиротворение, но в данный момент хотелось смахнуть стопки бумаг на пол, перемешать все книги на полках, занимающих четыре стены из шести.
Он возлагал большие надежды на Сайю Синору, она отличалась во всем, за что бы ни бралась. До последнего времени. Вернувшись за парту после каникул, ученица привела всех наставников сначала в недоумение, потом в обеспокоенность. На его столе за триместр собралось столько докладов на одного человека, сколько не было на весь курс. И что с этим делать – он не знал. Рекомендовал беседы, но бумаги все не уменьшались, Синора уверенно двигалась по пути отчисления за неуспеваемость.
В итоге решил сам выяснить причину перемен, но разговор у них вышел странный.
Пока ректор размышлял о ее оценках, Сайя на цыпочках кралась по пустым коридорам к кабинету истории. Шли занятия, и если ее заметят вне класса – она повторно попадет в кабинет Таймина Крида. Сжимала в руках бутылку с водой и не верила, что удалось так легко отделаться: всего лишь нарисовать работы и сдать. Она и так собиралась это сделать.
Наставник Джойс Самич, один из древнейших преподавателей школы, который, судя по глубоким морщинам и высушенной бледной коже, прожил не меньше века, холодно глянул на нее поверх очков, низко сидевших на крупном носу. Несмотря на возраст, он был вполне в своем уме, резкий и с отличной памятью, которой могла бы позавидовать сама Сайя. Невысокий и болезненно худой, на нем мешком висели все вещи. Но все это отходило на второй план, когда он открывал рот – безукоризненно вежливой речью он доводил учеников до слез.
Сайя невольно вздрогнула и сдавила бутылку.
– Наставник Самич, – быстро проговорила, чтобы он не успел первым. – Меня вызывал ректор. Поэтому опоздала. Разрешите войти?
При упоминании о ректоре наставник Самич умерил свое негодование, потому что именно туда он обычно грозился отправить опоздавших. Скользнул взглядом по бутылке с водой, которую, судя по форме и эмблеме школы, ученица действительно могла получить только в кабинете Таймина Крида.
– После очередного посещения ректора у вас появилось желание учиться? Мне больше не придется тратить свое личное время на написание рассказов о том, как вы постепенно теряете память?
Послышался сдавленный смех в классе, Сайя скрипнула зубами. Наставник сухо улыбнулся.
– Синора, займите свое место.
Тоири взволнованно следила за ней, глазами спрашивая, все ли в порядке. Сайя кивнула и села за свою парту. Открыла рюкзак, чтобы обнаружить, что вместо истории утром взяла проектирование. Под пристальным взглядом наставника достала учебник, тетрадь и ручку, отчаянно надеясь, что Джойс Самич удовлетворится уже сделанным выговором. Иначе смешить ей одноклассников до окончания пары.
К вечеру, оставшись в классе после последней пары, как ей велел ректор Крид, она просто положила голову на лист бумаги и уставилась в окно, за которым понемногу темнело. Поняла, что ни разу за день не вспомнила об Айсо, которая дожидалась ее возвращения, чтобы вместе пробежаться по локациям, прокатиться в грозовом небе на Каджу, возможно, встретить Хёна.
Сайя действительно много пропустила, слишком заигралась в ассасина. Ее знания стремительно катились вниз, как и успеваемость. Всерьез представила, как на общей паре в начале второго триместра под дружные аплодисменты ей торжественно вручают уведомление об отчислении. И ехидную усмешку наставника Самича.
– Вот уж нет! – воскликнула она. – Не дождетесь, все сдам! Сама буду смеяться над вами всеми, вот посмотрите!
– По какому поводу смех? – раздался голос с порога, заставивший Сайю испуганно прижать руки к груди. Она быстро оглянулась – новенький, темноволосый, с мольбертом в одной руке и жесткой прямоугольной сумкой – в другой. Стоял у открытой двери и вопросительно оглядывал класс. – Это ты сама с собой тут? Совсем скучно, да?
– Иди отсюда, – невнятно пробормотала Сайя. Парень фыркнул и прошел в класс.
– Сожалею, но мне нужно закончить проект. Придется потерпеть. Мое общество. – Он установил мольберт, раскрыл свою сумку и достал перо. Чуть повернул голову вбок, проверяя освещение. – Сделай вид, что меня здесь нет. По крайней мере, я собираюсь поступить именно так.
Он повязал на голову бандану, пряча под ней волосы до плеч, сел к ней спиной и действительно принялся за рисунок.
Сайя перевела взгляд на свой идеально чистый лист, на котором уже должны быть хоть какие-то наброски. Достала угольный карандаш, занесла руку над бумагой и задумалась.
– Для угля лучше взять холст. С этой бумаги все осыплется, – заметил парень. Слегка отклонился назад, сжал и разжал пальцы, потер следы туши, оставленные пером. И вновь склонился над своим мольбертом.
– Умник, – едва слышно сказала Сайя. – Сама знаю.
Вот только ни холста, ни текстурированной бумаги у нее с собой не было. Поэтому она тоже взяла перо и тушь. Парень оглянулся и хмыкнул.
– Слушай, – не выдержала Сайя. – Ты сказал сделать вид, что тебя здесь нет. Но ты слишком много болтаешь для пустого места.
– Нервы шалят? – спокойно спросил парень, не отрываясь от рисунка. Мимоходом потер шею. – Синора, я не виноват, что тебя оставили после пар. Я каждый вечер сюда прихожу, так что это ты находишься на моей территории, а не наоборот. – Он оглянулся, и Сайя впервые рассмотрела его губы, припухшие, будто воспаленные, чуть треснувшие. Их уголок искривился, когда парень заметил ее взгляд. – Я не буду работать натурщиком, не нужно так меня разглядывать.
– Да что с тобой? – вскричала Сайя, бросая перо на парту. Оно скатилось на пол и тихо звякнуло, ударившись о ножку стула. – Кому ты нужен – смотреть на тебя? Поищу другое место, подумаешь…
– Соседний класс открыт, – подсказал парень. Сайя рывком схватила бумагу, смяв ее край, разозлилась еще больше, подняла перо и вышла из класса, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
Соседнее помещение и в самом деле было свободно, она бросила помятый лист на парту, нависла над ним, нанося резкие штрихи. Кипела от злости на нового ученика, на его нелепое замечание о натурщике, одержимо черкала на бумаге, выводя все новые и новые рваные линии, в которых постепенно стали угадываться очертания уродливого леса, объятого языками пламени. Над заревом зависла крылатая тень, размытый силуэт, едва видимый в клубах
