Зеленый университет: Синдром самозванца - Светлана Залата
У Альбы не было ни одной светлой мысли, как остановить это, чем бы оно ни было. Никаких заклинаний или слов. Мгновение она беспомощно наблюдала за расползающейся темнотой — а потом в разум ворвался чужой образ, полный яркого золота. За образом пришел звук — гортанный крик выгнувшегося дугой Хамла. За звуком — ощущение, которому Альба поддалась, не медля, давая действовать странной силе, жившей внутри.
Золотистый огонь взметнулся из глубины тела, брызнул во все стороны, врезался в темные нити — и сжег их дотла.
Альба пошатнулась, едва не упав. Утренний тест у Искателей был ерундой по сравнению с тем, что случилось сейчас. Тогда ей было достаточно пары спокойных вдохов и выдохов чтобы прийти в себя. Теперь же пришлось опуститься на землю просто чтобы не упасть.
Сердце бешено колотилось, а в разуме поднялся вихрь из чужих эмоций. Хамл словно бы сгорбился на ее плече, теперь лишь шипя, будто вопль отнял у висла все силы. Альба погладила нелюдя, пытаясь успокоить его — и успокоиться сама.
Все случившееся заняло не больше пары ударов сердца.
— Альба, ты как? — Свен сел рядом с ней, пытаясь заглянуть в глаза, словно мог там что-то найти важное. — Я…
— Вмешиваться в поединок аристократов — невероятная подлость, — к ним с края поляны широким шагом шел плечистый короткостриженый полноватый блондин в мантии университета. — И позор роду де Стен, коли…
— Да ты язык свой засунь в… — выругался Свен, вскакивая на ноги и буквально подлетая к здоровяку. — Ты вообще кто? Ты вообще видел, что этот кретин делать собирался? Да это же чистое убийство — призывать первородную смерть! Сырая сила, демоны побери, и это…
— Я не… — на длинноволосого, упустившего заклинание, было жалко смотреть.
Все остальные подбежали, загомонили разом. Альбе на миг показалась, что она на каком-то восточном базаре, только в лесу, и рядом-то всего с десяток человек. Очень остро она чувствовала удивление и сожаление длинноволосого, сейчас казавшегося совсем мальчишкой. Он больше не пытался ни с кем спорить, смотря то на нее, то на остальных широко раскрытыми глазами.
Шум все усиливался и усиливался.
Амири подошла и положила руку на плечо, делясь энергией.
— Не надо… — попыталась запротестовать Альба, но юная целительница лишь головой покачала.
— Я не знаю, что ты сделала, но это сил это у тебя много забрало.
— Я в порядке, — Альба усмехнулась.
И правда, в такой формулировке она могла что угодно ощущать, хоть на куски разваливаться. Тоже ведь порядок.
На деле ей хотелось спать. Спать-спать-спать. И чтобы кто-нибудь объяснил, что вообще случилось. Но и отдых, и объяснения явно придется отложить на потом.
— Прекратите, — благодаря Амири у Пришедшей появились силы не только подняться на ноги, но и даже вложить немного магии в слова, надеясь, что никто об этом не узнает.
Говорила она сейчас негромко, желая, чтобы все умолкли — и это помогло. Или помогло то, что она, эффектно вмешавшаяся в дуэль, привлекла к себе внимание еще раз.
Здоровяк встретился с ней глазами и начал угрожающе:
— Как ты смеешь вмешиваться в дуэли благородных, безродная! Сейчас же проси…
Альба почувствовала, как к ее собственному разуму, к лесу, потянулась чужая сила, намереваясь что-то привнести. Одно это вызывало жгучую ярость и желание в ответ уничтожить любого, кто пытался что-то ей внушить. Она сумела справиться с первым порывом, обуздав ярость и оставив лишь силу — и произнесла, буквально вбивая слова в разум стоящего перед ней:
— Заткнись и слушай.
Блондинистый боров осекся. Альба чувствовала, что завтра, наверное, она очень пожалеет о том, что сейчас говорит и делает. Или не завтра, а через минуту, когда силы закончатся. Но пока она все еще стояла на ногах и все еще не отошла от происходящего, и разум не то чтобы поспевал за действиями.
— Еще раз применишь ко мне внушение — вылетишь из Университета, менталист недоделанный, — процедила Альба, намеренно смотря в глаза борову и ломая своей силой его защиту, похожую на какой-то хлипкий бревенчатый заборчик.
Она чувствовала — тот не привык к подобному. Он не был полноценным магом разума, просто знал как говорить так, чтобы его слушались. И привык к безнаказанности.
— Мне плевать на причины ваших разборок, — угрожающе продолжила Альба, теперь обращаясь ко всем разом: — хотите развлечений — берите свои шпаги и развлекайтесь. Без магии, ясно? Все, представление закончено, победителей нет, все — со сцены.
— Ты вообще кто такая что бы тут выступать? — без былого апломба спросил еще не все явно уяснивший боров.
— Староста, — Альбе в голову ничего другого не пришло. — Магические дуэли между студентами запрещены. Или вы валите отсюда и заканчиваете с разборками, или преподаватели прямо сейчас об этом узнают.
— Альба, ты же не… — начал было Свен — и замолк под взглядом Альбы.
— Я не «не», а «да». И подумай, сколько усилий пойдет понапрасну, если ты вылетишь с проекта, к которому так готовился, из-за этих разборок?
Длинноволосый побледнел еще сильнее, чем раньше.
— Проект… ты… ты менталист?
— А тебе какое дело? — недовольно буркнул Свен. — Еще недавно тебя интересовала моя фамилия, а не место учебы.
— Я… был неправ. Приношу извинения.
— Нат, — боров бросил взгляд на длинноволосого. — Ты не проиграл.
— Я зря все это затеял. Никаких обид. Я приношу самые искренние извинения, — и длинноволосый почти бегом устремился с поляны.
За ним последовал мрачно смотрящий на всех, особенно на Альбу, боров. Через пару минут стало ясно, что ничего больше не произойдет, и адепты-зрители тоже начали расходиться. На поляне остались только Альба, Свен, Амири и Жан, почему-то смущенный, кажется, до глубины души.
— Слушай, это конечно было эффектно. Ты тут появляешься, глаза горят золотом, волосы развеваются, кот шипит и все такое, — Свен теперь выглядел недовольным. — И, разумеется, при этом бастарде Пайке и недостойном Дессене я ничего не сказал, но на самом деле влезать в какой угодно спор аристократов не следует. Это дело чести, рода, семьи. Тебе…
— Не понять, да, — закончила за него Альба, чувствуя, как в груди неприятно кольнуло. Не сердце, нет. Точнее — не физическое вовсе сердце… — А тебе видимо не понятно, что из-за этих семейных разборок твой визави едва не сжег всех вокруг, и себя тоже. И мне плевать что между вами пробежало — не случись тут это сражение, не было бы этого черного и смертоносного. Магические поединки запрещены вне официальных дуэлей, и ты это знаешь.
Теор говорил это. Раз так десять. Или больше. И на уроках магической этики, и на индивидуальных занятиях.
— Как и вербальные внушения, — нахохлился Свен.
— Что ж, всегда можешь рассказать о них кому хочешь. Мешать не буду.
Альба устала, и сдерживать свое раздражение ей сейчас удавалось плохо. День был длинный и полный… Всего.
А еще Свен, кажется, не понимал, что не так. Как можно быть таким ограниченным? В чем бы ни было дело, Альба была уверенна — оно не стоило смерти всех присутствующих на поляне от неизвестно каких сил этого длинноволосого парня. Вот точно не стоило.
— Думаю, о вламаге и всем остальном поговорим потом. Я лично возвращаюсь в университет и иду спать, — Альба, не желая больше ничего видеть и слышать о дуэли, аристократах и кодексах чести, развернулась и не слишком быстро, но уверенно пошла обратно к перелазу через забор.
Хамл, благо, перестал паниковать, и теперь просто сидел на плече, еще немного подрагивая от пережитого.
Уже около самого университета Альбу догнала Амири.
— Скажи, тебе зелье может дать какое? У меня есть, не риска, лучше.
Альба повела плечом.
— Не нужно, спасибо.
На деле Пришедшая понятия не имела, что ей сейчас нужно, кроме сна. Это не было похоже на привычное истощение… И в чем-то, все же, было.
— Я дам, в общем, ты это, сама решай, пользоваться или нет. И… слушай, я все понимаю, но если узнают, что ты назвалась старостой, то декан будет злиться, — немного виноватым тоном заметила Амири. — Я ничего не скажу, просто не хочу чтобы это было сюрпризом, и…
— Я и есть староста. В своей группе проекта, — спокойно заметила Альба.
Амири, кажется, за нее беспокоилась.
— Ты… правда? Это очень престижно, — на лице Ами появилось искренне удивление напополам с не менее искренним уважением. — Обычно это всегда кто-то из знатного рода, и… В общем, поздравляю. Правда. Ну, в общем, ты не ложись спать, я сейчас, —
