Ольга Смирнова - Провинциальная история нравов, замаскированная под детектив. Или наоборот.

— Грубо.

— Зато по делу.

— Но он может знать, где Степан, — настаивала Сима.

— А может и не знать. Разговор этот ещё ни о чём не говорит. Ты делаешь необоснованные, скороспелые выводы. — Сима надулась, как мышь на крупу. — Потом, как ты ему объяснишь, что забыла ночью на работе? И вообще, что ты заладила — Степан, Степан. Найдем мальчонку, успокойся.

— Да спокойнее меня только Ледяные Горы.

— Ты телефон смотреть будешь? — невыразительным голосом спросил Яр, и Сима поняла — терпение мага на исходе. Еще капельку подтолкнуть — и она и впрямь окажется в его столичном доме, в запертой, забаррикадированной всеми возможными способами спальне. И не выйдет оттуда еще очень долго. Вполне возможно, до самой свадьбы. Наглости ему хватит.

Если честно, перспектива была крайне соблазнительная. И кабы не похищенный ребёнок… Еле слышно вздохнув, Сима послушно потрусила в сторону стола, обогнула его, покопалась в бумажках и что-то записала на листочек. Вернувшись, протянула листочек Яру:

— Вот. А ты сейчас знакомому звонить будешь?

Яр выглядел удивленным:

— Да. Мне… нам же сейчас надо.

— Ничего, что двенадцать ночи? В это время все нормальные люди, да и маги, почивать изволят.

— А с чего ты взяла, что тот, кому я звоню — нормальный? — осведомился Яр, открывая портал. — Шагай давай.

Он подтолкнул её в спину. Сколько раз Сима попадалась на эти уловки — сказать сложно. Но… в сотый раз, как в первый. Из портала в свою квартирку она вышла одна. Развернулась, уже догадываясь, что Яр за ней не пойдет, и в сердцах топнула ногой. Опять ее выдавили из расследования, отослали прочь, как надоедливую бестолковую практикантку. Наплевали в душу, можно сказать, самым грубым образом.

— Ну и черт с вами, — буркнула она под нос расстроенно и пошла изучать ксерокопии документов по делу Степана.

Спать не хотелось совершенно, любопытство и желание покарать и найти (соответственно виновных и похищенного) служили лучшим стимулятором умственной деятельности. Сима прошла в спальню, включила свет и уселась на кровать. Разложила перед собой папку, открыла и начала читать.

— И что у нас? Допросы… протоколы… свидетели. Ну про них я знаю. Кто-то еще? Так… показания Марины этой. — Сима пробежала взглядом написанное, но ничего нового не узнала. Тогда она взялась за следующий листок — там растекался мысью по древу некто Михей Таратайкин. Таратайкин, хмм. Где-то она эту фамилию уже… ну конечно! Это же фамилия Марины и Степана. Подумалось совершенно не к месту, что она бы не вышла замуж за человека с такой глупой фамилией. Хотя, если поразмыслить, за человека с любой фамилией она замуж бы не вышла, уж не сочтите завзятой расисткой. И не только потому, что дети от такого союза всю жизнь будут несчастны. Просто люди — это люди, не прибавить, не убавить. Где-то хорошие, где-то плохие, но такие убогие в своей обыкновенности. А ей летать хочется, ей размах нужен, и в омут с головой. Ей звезды с неба, и радугу в окне, и солнце вместе с утренним кофе подавай. И она в лепешку расшибется, но Яра на это подвигнет.

…А кем им приходится этот Михей? Сима быстро проглядела протокол, выяснила, что мужем и отцом, и только потом вспомнила, что уже слышала его имя — когда Марина к шефу приходила. Задумалась — а Михея можно Мишей сокращенно назвать? И может ли отец похитить своего ребенка? И можно ли тогда назвать это похищением? И… помнится, то ли Яр, то ли Славий что-то говорили на эту тему за ужином у Катерины, но Серафима слушала через слово. Как обычно. Но неужели отец?..

Сима оборвала свои «скороспелые» выводы и принялась старательно изучать остальные бумаги. Прочитала отчет по осмотру магазина — ничего полезного не узнала. Вспомнила Яра, побесилась пару минут. Пошла на кухню, сделала себе чаю. Выпила, успокоилась. В ожидании новостей послонялась по квартире, то и дело посматривая на часы. До последнего ей не верилось, что все закончится вот так. Но стрелки показывали три утра, а маг не появлялся.

Сима обиделась. Разыскала сотовый, послала Яру сообщение: «Скот бесчувственный» и с чувством выполненного долга легла спать. Гори оно всё синим пламенем.

Они разбудили ее под самое утро, когда сон сладкий до безумия и открыть глаза, особенно если легла всего пару часов назад, физически почти невозможно. Яр и Славий. Один стянул одеяло, другой сунул под нос чашку кофе.

— Вставай, соня! Пять часов!

— Идите вон, — в подушку промямлила Серафима. — Знать вас не желаю. Обоих. Жалкие, трусливые предатели.

Прозвучало это как «бу-бу-бу-бууу-быр-быр». Но интонации были вполне выразительны.

— Поговорить надо, — сообщил Яр. — Срочно.

— Говори. Только не со мной. Я обиделась. — Одно сплошное, сердитое «бууууу».

— Морковка, все серьезно, — вступил Славий, но Сима дрыгнула ногой и, судя по возмущенному пыхтению братца, попала куда надо.

— Вон пошли. Оба. — Она попыталась натянуть одеяло обратно.

Не тут-то было.

— Это что еще такое? — осведомился Славий неприятно удивленным тоном. — Что на тебе надето? И где ты это… раздобыла?

— Уйди, проклятый. И одеяло верни.

— В комнате нас подожди, — спокойным до дрожи тоном сказал Яр, и Сима услышала, как брат вышел из спальни.

— Только недолго, а то время поджимает, — бросил Славий прежде, чем закрыть дверь.

— Уж как получится, — пробурчал Яр и произнес слово.

Сима почувствовала, как пробуждается магия и струится по ее коже, словно шелковое одеяло. С Яром всегда было волшебно — что в магическом смысле, что в самом обыденном, физическом. Почему-то ничье больше волшебство — равно как и прикосновение, пусть нечаянное, ненамеренное — не запускало мурашки по коже, не задевало за живое, не проникало внутрь.

— Что ты делаешь? — спросила она ворчливо, открывая один глаз. — Это, знаешь ли, некрасиво. Бестактно, в конце концов. Врываться ко мне в спальню и будить. До работы еще три часа, я имею право поспать.

— Боюсь, на работу ты сегодня опоздаешь, — обронил Яр рассеяно. Он был поглощен созерцанием Серафимы в хлопчатобумажной пижамке — творении столичных портных. Точнее, именно с их подачи Сима ею и обзавелась. Вроде бы ничего особенного — скучный материал, строгий крой, ан нет. Когда Серафима его заказывала, у неё зрела смутная надежда, что когда-нибудь представится возможность продемонстрировать комплект во всей красе. Яру. И чтоб у него крышу сорвало. Она поделилась этими чаяниями с Криалом, своим портным. И он прошептал по секрету:

— Могу эльфам отдать. У меня знакомые есть. Но дорого выйдет. Зато эффект — твой в обморок упадет. Слюной захлебнется, маг чертов. — Криал был в курсе любовных томлений Серафимы и очень за нее переживал.