Исправник - Петр Ингвин
— Не дерзи. Пройди подальше.
— Мне и здесь хорошо.
— Не слышала, что тебе сказали?
— А вы не слышали, что вам сказали?
Дана и Бестия одновременно пошли на Анюту — низкая и высокая, белокурая и черноволосая, широкоплечие, как мужики. Руки и ноги бугрились мускулами. Не зря Кирилл сказал, что в доме сезапов каждый должен быть воином. Таким, как Дана и Бестия, даже оружия не надо. Руками порвут и ногами запинают. Или загрызут.
Позади них возник Сказочник:
— Девочки!
Обернуться они не успели, он схватил их за руки каким-то болевым приемом, отчего обе согнулись и не могли пошевелиться.
— Давайте жить дружно, — тихо проговорил он. — Скажите: «Анюта, с сегодняшнего дня мы с тобой лучшие подруги, а если это не так, нам будет плохо».
— Анюта, — в два голоса зашептали Дана и Бестия, — с сегодняшнего дня мы с тобой лучшие подруги…
Похоже, болевое удержание было очень болевым.
— Умницы. Сейчас я вас отпущу и мы серьезно поговорим. Анюта, можешь идти. Если с тобой однажды что-то случится, мы все знаем, кто виноват и кто будет показательно наказан.
Анюта вернулась в комнату. Сказочник остался с Даной и Бестией.
Он не пришел ни через час, ни через два. Только под утро. Усталый и довольный. Упал на тюфяк рядом с Анютой, отвернулся и, как он это называет, «выключился» — в один миг, будто ему, как недавно Анюте, в голову локтем ударили.
11. Мессия
Утром Анюта ни о чем его не спросила. Любые слова были лишними. Ей надо самой решать, как поступать дальше. Простить и сделать вид, что ничего не произошло? Сейчас ей ничего другого не оставалось. Выяснять отношения — это сделать себе хуже. Сказочник просто заберет вещи и уйдет к другой.
Когда шахтеры и большинство охотников покинули дом, капитан позвал, стоя у входа в комнату:
— Новички, выходим.
Вместо Кирилла дежурил крепкий парень с недружелюбным лицом. Проскрипел сдвигаемый засов, дверь отворилась. Сказочник, Анюта, капитан и еще один охотник, которого назвали Гамадрилом, отправились по вчерашнему маршруту в сторону леса.
Судя по всему, Гамадрил — прозвище. Анюта не знала, что такое гамадрил, но теперь, глядя на охотника, представляла его так: огромный, волосатый, с ручищами, которыми можно стволы деревьев ломать, с маленькими утопленными глазами и диким взглядом. Довершали образ плетеные доспехи, делавшие фигуру еще больше. Издали можно принять за дива. Другое дело, что дивы не ходят с луками и щитами.
Смысл похода капитан объяснил так:
— Усложним вчерашнее упражнение.
На обед возвращаться не собирались, Анюте вручили котомку с манной на четверых. Сказочник хотел ей помочь, капитан остановил его:
— У тебя нет оружия, потому что новичкам не полагается, но ты сильнее, и на всякий случай руки у тебя должны быть свободными. Мы на войне.
В пути Анюта продолжала думать о прошедшей ночи. Сказочник ей не муж, у нее нет на него никаких прав, он свободен поступать как ему хочется. У него великая миссия, он не женат и не имеет никаких обязательств. Все так. Спрашивается: сделает ли счастливыми всех тот, кто не сумел сделать счастливым одного? Имеет ли он право браться за большое, если не преуспел в малом? Может быть, все беды в мире оттого, что вершить чужими судьбами берутся те, кто не осчастливил идущего рядом, не научился не делать больно ближнему, не родил и не воспитал хотя бы одного ребенка? Намного проще верить в свою исключительность, чем жить в мире и согласии с теми, кто рядом.
Сказочник поинтересовался:
— Юхвосты раньше не назывались чуть иначе или длиннее, чем сейчас? К примеру, юговосты.
— Откуда знаешь? — Капитан подозрительно глянул на Сказочника. — Деды звонко говорили «югвосты», а отцы смягчили, и теперь мы называем так же.
— Что означает ваше самоназвание «сезапы»?
— Дом сезапов стоит с начала времен, он всегда так назывался. Почему дерево называется деревом или дом домом? По той же причине мы сезапы.
— Вы с юхвостами, как я понимаю, ничем не отличаетесь, вы одинаково выглядите, у вас одни и те же цели, если смотреть глобально: хотите жить счастливо, свободно, богато и безопасно. Кто бы ни победил, победят одни и те же люди.
— Победить должны сезапы, иначе жизнь теряет смысл! Не сравнивай благородных сезапов с подлыми позорными юхвостами. И ответь, наконец, на вопрос: как ты понял, что у юхвостов вместо мягкой «х» в названии была звонкая «г»? Или ты что-то знаешь?
— Посмотрите на солнце и сориентируйтесь.
— Чего?
— Определитесь со сторонами света. Бараки назвали по расположению шахт.
— Кто назвали? — перебил капитан.
— Не «кто», а «кого», точнее «что». Дом юхвостов и дом сезапов названы по расположению шахт: юго-восточная и северо-западная. Сезапы — это просто «северо-западники».
Капитан переглянулся с Гамадрилом, оба промолчали. Капитан, наверное, решил подумать, прежде чем возражать или соглашаться, а Гамадрил молчал, потому что думать — дело начальства.
Потом молчать пришлось долго. По лесу шли в тишине, стараясь не выдать себя ни стуком, ни хрустом, ни голосом. Капитан вел команду вдоль пограничной полосы противника. Так продолжалось час за часом. Сказочник указывал пальцем направление, где заметил засаду, капитан запоминал место. Юхвосты остались в неведении, что их спрятанные в лесу посты раскрыты.
В перерывах дважды обедали манной. Анюта не понимала, как можно постоянно есть одно и то же. Вкус манны различался, все горошины были разными, но по пути встречалось множество вкуснейших трав, плодов и кореньев, на которые капитан и Гамадрил не обращали внимания. «Мы на войне». Да, но на войне тоже хочется кушать вкусно, а не только сытно. Война не отменяет чувств.
Второй раз остановились ближе к вечеру, доедали остатки манны и, к удивлению Анюты, добавили в еду ягоды острой ежовики, рядом с колючим кустом которой раположились.
— Увидите что-то съестное — берите, — разрешил капитан. — От юхвостов мы ушли далеко, теперь только по сторонам поглядывать. Но, если что, Сказочник нас предупредит, верно?
Капитан снял шлем и положил на землю, рядом с луком и стрелами.
— Никогда не думал, — продолжил он мечтательным голосом, — что можно сидеть в лесу и не думать о кознях врагов.
Он развалился на траве, закинув руки за голову. Счастливейший человек в мире.
Анюте для счастья требовалось много всего. Как великого, вроде ответного
